Страница 64 из 78
Лорд Б. кричал, вымещая гнев на гонце, принесшем дурную весть. Юрист же спокойно сидел в кресле и внимал ему без всякого страха. Должно быть, в этом кабинете люди выходили из себя довольно часто.
Потом Элис встала и положила дрожащую ладонь на плечо лорду Б… Он собирался было сказать что-то резкое, но промолчал и притих.
— Забери меня домой, — дрожащим голосом сказала Элис. — Бог с ними, с деньгами. Лишь бы не видеть ее.
Все взгляды остановились на мне — причине всех бед. Ах, если бы я могла что-то изменить! К сожалению, поскольку лорд Б. уже проговорился о помолвке, теперь это невозможно было скрыть. Если они с Элис поженятся, та потеряет половину своего весомого состояния.
Оставалось надеяться, что последняя попытка Эймона образумить дочь сработает. Меня же деньги не интересовали. Эймон многому научил меня по части инвестиций. Я была если и не богата, то обеспечена. Мне даже не обязательно было искать себе нового покровителя, если я того не хотела. Хотя, забрось я жизнь куртизанки, какая жизнь мне останется?
Когда лорд Б. с Элис ушли, я повернулась к юристу.
— Эймону не надо было этого делать.
Тот развел руками.
— И все-таки он это сделал. Человек волен распоряжаться своим состоянием, как ему угодно.
Я с тревогой посмотрела вослед Элис.
— Надеюсь, она откроет глаза. Если у нее есть хоть какое-то чувство опасности…
— …вы не получите ничего. — Адвокат смерил меня взглядом.
Ах, Эймон. Я опустила глаза в пол.
— То, что мне было нужно, я потеряла десять дней назад.
Сцепив ладони за спиной, маленький человек качнулся на каблуках.
— Мистер Уэйнрайт много говорил о вас. Вы сделали его счастливым, хотя, по правде говоря, я считал, что он в плену глупости среднего возраста. Очень рад видеть, что кардинально ошибался.
Я смело встретила его взгляд.
— Я рада, что он был мною доволен. Он заслуживал всего того счастья, дать которое было в моих силах. — Я подумала о бедной обманутой Элис. — Жаль только, что я не могу убедить его дочь свое счастье искать с кем-нибудь другим.
Глава двадцать девятая
Бостон
— Огромнейшее вам спасибо, — сказал Мелвину Тостелю Линк. — Я всего на пару минут.
Охранник пристегнул кольцо с ключами к поясу и окинул смотрителя взглядом с ног до головы, как будто не доверяя ему.
Линк нарисовал в воздухе прямоугольник.
— Это ежедневник, примерно шесть на девять, черный кожаный переплет. Похоже, я забыл его здесь днем и теперь без него как без рук, даже заснуть не смог!
Мелвин прищурился.
— Я впущу вас, мистер Норткат. И поднимусь на пост охраны, чтобы сделать отметку о вашем уходе. Скором.
Линк закивал, делая вид, будто не услышал, что Тостел требует поторопиться. Он принялся лихорадочно разыскивать то, что уже было спрятано у него за пазухой, аккуратно прикрытое рубашкой на пуговицах и темно-синим блейзером, в котором было жарко, как в аду.
— Я мигом! — бросил он вслед охраннику, который исчез в дверном проеме.
Линк дождался, пока лифт звякнул и его двери закрылись. Тишина. Нужно действовать быстро. Нельзя вызывать у Мелвина настолько сильные подозрения, чтобы он рассказал Пайпер об этом полуночном визите.
В рабочей комнате царил хаос. Линк вертелся по сторонам, лихорадочно соображая. Нужно что-то, что прольет свет на загадку «Мистера Спиди». Подтверждение, что слова на той странице означают именно то, о чем он думает, и что они обязательно найдут отражение в выставке.
При мысли об этом он каждый раз вздрагивал от удовольствия.
Но что задумала Пайпер? Его сводило с ума, что он не может разгадать ее планов. Экспозиция, которая уже начинала принимать очертания там, наверху, была в точности такой, как ее описывали попечителям. Тем не менее эротические строки, которые обнаружил Линк, были написаны рукой Офелии Харрингтон! Пайпер и Мик знали это! Они раскопали какой-то жирный скандал и ни при каких обстоятельствах не станут скрывать правду и сохранять тем самым общественное спокойствие. Они слишком благородны для этого.
Линк шарил по ящикам письменного стола, не находя, однако, ничего достойного внимания. Он пробежал быстрым, но внимательным взглядом полки и ящики рядом с рабочим столом. Ничего. Он пролистал наброски по дизайну выставки и тут наткнулся на что-то непонятное.
Физические размеры на этих чертежах были почти идентичны тому проекту выставки, который Пайпер подала в попечительский совет. Но на этом сходство заканчивалось.
Смотритель пододвинул стул, сел, закинул ногу на ногу и стал быстро листать страницы. Проект инсталляции, который он держал в руках, назывался «Харрингтон-2», и центральным экспонатом был… э…
У Линка глаза выскочили из орбит. Не может быть.
Чем больше он вникал в планы индивидуальных выставочных отделений и пронумерованный список экспонатов, тем сильнее тряслись его плечи от беззвучного смеха. Такого он не воображал даже в самых радужных мечтах: Пайпер планировала выставку, которая полностью отличалась от заявленной!
Вот это удача, подумал он. Пайпер вообразила себя куратором-пионером, воинствующей предводительницей феминисток. Тогда как на самом деле тот, кто раскачивает лодку своей карьеры в подобное время, должен быть непроходимым тупицей.
У нее в кабинете окно побольше, так ведь? Пожалуй, со следующей недели можно перебираться.
Линк поспешил собрать чертежи и вернул их туда, где нашел. По пути к лифту пришлось заставить себя не хихикать. Теперь первым делом следовало проследить, чтобы все, кого знает Пайпер, получили приглашение на открытие.
Линк выдернул ежедневник из-под рубашки за миг до того, как двери лифта открылись на первом этаже.
Он вприпрыжку побежал к Мелвину, сидевшему на охранном посту.
— Нашел! — радостно сообщил он, помахав записной книжкой, прежде чем сделать отметку об уходе. — Хорошего дежурства!
Глава тридцатая
Лондон
Мой завтрак снова нарушила Лебедь со своей утренней газетой, только на этот раз подруга вбежала ко мне в комнату с выражением страха на белом как мел лице.
— Офелия! Тебе нужно бежать из Лондона!
Я остановила руку с гренкой на полпути ко рту.
— До или после того, как допью чай?
— Я серьезно! — Она бросила мне газету. — Прочти!
Передовица громко вопрошала: «Ласточка или Черная вдова?», и ниже более мелким шрифтом: «Лондонской ночной бабочке предъявят обвинение в убийстве!»
Гренка упала на тарелку. Я схватила газету и быстро прочла:
«Скандально известной женщине легкого поведения по прозвищу Ласточка будет предъявлено официальное обвинение в жестоком убийстве мистера Эймона Уэйнрайта, который умер две недели назад при подозрительных обстоятельствах. Мистера Уэйнрайта нашли в постели Офелии Харрингтон без каких-либо признаков насилия. Городской следователь подозревает отравление».
Я посмотрела на Лебедь.
— На дознании сказали, что была остановка сердца. Как это возможно?
— Подкуп, — с горечью процедила Лебедь. — Или предубеждение. Для таких, как мы, в Лондоне не существует закона.
Я опять посмотрела на газету в своих дрожащих руках.
«Оплакиваемый безутешной дочерью, мисс Элис Уэйнрайт, и ее преданным женихом, лордом Б., мистер Эймон Уэйнрайт был уважаемым жителем Лондона. Лорд Б., выдвигающий обвинения от имени мисс Уэйнрайт, утверждает, что Офелия Харрингтон соблазнила ни о чем не подозревающего мистера Уэйнрайта и уговорила оставить половину законного наследства мисс Уэйнрайт женщине, которую тот знал только как Ласточку. «Это коварнейшая потаскуха, — говорит лорд Б. — Любой может угодить к ней в когти»».
— «От имени мисс Уэйнрайт», — пробормотала я. — Ах, Элис. — Я закусила губу. — Она овечка в пасти волка.
— Она бестолочь, — резко возразила Лебедь. — Не маленькая уже. Ее глупости нет оправдания.