Закалка клинка

– О да, – воскликнула она, – конечно, давайте попробуем! Ты же не будешь упрямиться, Вен? Потому что, если мы действительно можем помочь, мы должны это сделать – эти люди так добры к нам!

– Продолжайте, – покорно отозвался Венарт. Полагаю, ваши слова больше относятся к моей сестре, – добавил молодой человек, обращаясь к Геннадию. – На сколько я помню, я тогда попросту заснул.

– Все указывало на то, что действительно влияние на события оказывала скорее ваша сестра, – ответил ученый, поглаживая подбородок. – Но я ни в чем не уверен. Понимаете, единственное, что мы можем утверждать наверняка, так это то, что ни один из вас не сознает, какой силой обладает и что делает. А потому с тем же успехом натуралом можете оказаться вы.

– Что ж, давайте рискнем, если вы считаете, что это поможет, – пожал плечами Венарт.

– Великолепно. – Геннадий отхлебнул вина, удивляясь, насколько светла и легка его голова. – Вначале я хотел бы вкратце объяснить, как работает Закон в этом аспекте – или, во всяком случае, наше понимание того, как он работает. Я уже упомянул, что для нас это тоже terra incognita.

Архимандрит начал говорить, и хотя он старался делать все, чтобы упростить и оживить свой монолог, мало помалу его речь становилась все более непонятной, наполнялась длинными труднопроизносимыми терминами и понятиями, в комнате же царило приятное тепло, вино было удивительно хмельным и сладким, и прежде чем ученый осознал, что происходит…

…он стоял на одном из бастионов, по-видимому, в самом центре сражения. Вокруг сновали люди с мотками веревки и колчанами стрел, из оперения которых все еще торчали остатки соломы. Живые переступали через тела мертвых, со всех сторон доносились стоны раненых, среди которых немало было как перимадейцев, так и кочевников. Каждую секунду Геннадий ощущал, как содрогается под ногами земля, и неожиданно понял, что причиной тому огромные валуны, летящие со стороны равнины и врезающиеся в стену чуть ниже крепостного вала. Слева возвышался гигантский требушет, вокруг него суетились люди: одни лезли на опоры, другие сидели верхом на перекладине, третьи подавали им инструменты и мотки веревки.

Эта махина была сплошь утыкана стрелами, но враг тоже не оставался в долгу: в направлении стены их летели целые тучи; часть, попав в кладку, с лязгом падала вниз, другие, взвившись над крепостным валом, сыпались на улицы города. Однако лучники, державшие оборону, казалось, не обращали на них внимания, хотя Геннадий заметил, как один вдруг неуклюже взмахнул руками и грохнулся на землю – стрела вошла ему точно в ухо; другой выронил лук и схватился за древко, пронзившее правое плечо, двое мужчин тут же унесли раненого к лестнице, а на его место встал новый воин.

Архимандрит огляделся, стараясь отыскать Ветриз или ее брата, но не нашел ни одного знакомого лица. Возле уха раздался свист: стрела пролетела так близко, что Геннадий ощутил, как коснулось щеки ее оперение. Им овладел внезапный ужас: все произошло так стремительно, что он сначала принял смертоносное прикосновение за крылья насекомого или дуновение ветерка.

«Проклятие, – промелькнуло в голове. – Как мне отсюда выбираться?»

Он пристально всматривался в даль, но не смог разглядеть ничего, кроме несметного числа людей, во все стороны бежавших по равнине. По-видимому, в сражении наступил перёломный момент, когда определяется исход всей битвы. Сейчас Геннадий горько жалел о том, что не разбирается в военном деле: возможно, именно в этот момент вершились судьбы народов, а для него все выглядело бессмысленным хаосом. Сознание собственного бессилия приводило ученого в ярость: вместо того чтобы вмешаться и спасти свой город, он вынужден бездействовать, боясь ошибиться и таким образом лишь ускорить гибель Перимадеи.

На лестнице раздался топот бегущих ног. Архимандрит оглянулся и увидел Бардаса Лордана с луком в руках – по его волосам сбегали капли крови. Геннадий инстинктивно отступил в сторону, хотя, следуя логике, Лордан мог спокойно пройти сквозь него.

– Цепь! – Выдохнул он. – Какой идиот забыл выпустить цепь? О боги, теперь нам придется вешать ее под стрелами. Вы, двое, висните на шестах, остальное я сделаю сам. Ее нужно лишь растянуть вдоль крючьев и закрепить.

В глазах воинов, к которым обращался Лордан, отразился смертельный ужас, и они в панике попятились в сторону. Командующий схватил ближнего за рукав, тот молча вырвался.

– Да кто-то же должен это сделать! – отчаянно воскликнул Лордан. – В любую минуту они могут взобраться сюда, и тогда нам всем конец!

Позади раздался свист: стрела ткнулась в кольчужную рубашку командующего на уровне бедра и с лязгом отскочила в сторону. Воины развернулись и, не говоря ни слова, бросились бежать. Геннадий смотрел им вслед, чувствуя, что не находит в себе сил упрекнуть их.

«О благие боги, он собирается сделать это сам! – Архимандрит сосредоточился, пытаясь понять, как он может повлиять на ход событий. – Предположим, что он справится. Это остановит захватчиков? А если я помешаю, мы все будем уничтожены. О боги, что же мне делать?!»

Лордан взобрался на крепостной вал и перекинул ногу, отыскивая шест. Геннадий затаил дыхание.

«Делай же что-нибудь!» – приказал он себе.

– Проснитесь! – Ветриз легонько трясла его за плечо. Что? – Ученый распахнул глаза. – О, какая неловкость! Я очень сожалею, простите! – смутившись, произнес он и вернулся к объяснению.

Затем все трое что есть сил старались заснуть, но безуспешно, в конце концов гостей охватило такое смущение, что Геннадий не нашел ничего лучше, как выразить им свою благодарность и проводить, еще раз пообещав непременно переговорить с полковником Лорданом. Вернувшись, ученый устало присел на краешек кровати, равнодушно допил остатки вина, ставшего могильно-ледяным, и лег, чувствуя себя совершенно опустошенным.

Им овладело отчаяние.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Наступило утро. Темрай приказал растолкать мулов и вывести вперед первую батарею требушетов.

Полчаса спустя после того, как машины оказались в пределах трехсотярдовой зоны, от всех пяти остались разве что дрова. Землю покрывал слой изломанных досок и камней, под которыми лежали трупы людей и мулов. Такова была цена одного-единственного выстрела, причем снаряд упал в реку. Темрай – бледный, всеми силами старающийся, чтобы его люди не увидели, что он дрожит, – приказал вторую и третью батареи выдвигать одновременно. Приступ начался.

После следующего залпа, который дали с восточного бастиона, уцелело семь требушетов. Им требовалось время на разворот и перезарядку. Между залпами оставалось минут двадцать – если поднажать, вполне достаточно. Темрай выслал еще десять машин. У защитников на стенах не осталось чем стрелять. Наконец их новый залп уничтожил еще два требушета, но на сей раз у механиков Темрая стояло наготове пятнадцать целых.

– Не спешите, – крикнул он, – вспоминайте уроки стрельбы!..

Кто-то из механиков отмахнулся – мол, не мешай, нам некогда. Первый требушет дал промах, камень врезался в стену у самого подножия. Воины клана все равно разразились радостными воплями, но Темрай крикнул:

– Тихо!

Механики подправили наводку – повернули ворот точно просчитанное количество раз. Второй промах – снаряд другого требушета пролетел в пяти или шести футах над стеной. Обслуга чуть ослабила натяжение тросов. Третий выстрел: тут уж людям клана было отчего радоваться.

– Почти попали, – крикнул механикам Темрай, – но – этого мало. Держите тот же прицел, и рано или поздно мы их оттуда выбьем.

И правда: по первой машине из стоявших на стенах бастиона удалось попасть еще до следующего залпа, который раскрошил в щепки еще один требушет, а обслугу другого размазал по земле. Зрелище было не из приятных: одного человека придавило камнем, он каким-то чудом остался жив и кричал, отчаянно моля о помощи. Темрай жестом руки выслал вперед отряд пехотинцев: им удалось, хотя и с большим трудом, откатить камень, но к тому времени механик уже умер. Перестрелка тем временем продолжалась, причем каждый, не попавший по катапультам на бастионе, разрушал что-нибудь еще, а если неудачный выстрел давали со стен, то камень разве что врезался в землю, вырывая глубокую воронку.