Страница 5 из 17
На восьмой день ему стали встречаться странные горцы – кяфиры, которые до сих пор
не приняли ислам и сохранили какую-то свою, древнюю веру в разных богов. Дервиш
презирал этот народ. Даврон ехал мимо их каменных домов и на гостеприимство кяфиров
не отвечал, будто они не существовали. Он не желал заходить в их жилища и принимать
пищу из рук неверных.
Высоко в горах, возле длинных языков ледника, стало холоднее, и ночью он уже
прятался в расщелине какой-нибудь скалы, укрывшись шерстяным одеялом. При этом
дервиш питался лишь сушеными фруктами и черствыми лепешками, замачивая их в
бурлящем потоке реки, который с грохотом катил вниз валуны. Такой образ жизни
нисколько не смущал его. Наоборот, в такие мгновения дервиш чувствовал себя ближе к
Богу. А когда ему нужно было расслабиться от долгой, утомительной езды, Даврон
сворачивал с дороги, ложился калачиком на камень, бросив под язык черный шарик
гашиша, и читал про себя молитву. Через некоторое время он мог опять двигался в путь,
чувствуя прилив сил во всем теле.
Только через восемнадцать дней Даврон добрался до Кашгара – китайской земли, где
проживало много мусульман из Туркестана.
За холмом в степи появился город с его стенами, минаретами и крышами глиняных
домов. Даврон облегченно вздохнул и остановил коня. Затем, закрыв глаза, прочитал
благодарственную молитву и двинулся вперед. Уже были видны городские ворота и
оставалось совсем немного, как в степи его нагнали какие-то всадники, человек двадцать.
Они молча окружили дервиша. Дервиша охватила тревога: вероятнее всего, это были
местные разбойники. О них рассказывали жители кишлаков, которые страдали от
бандитских набегов, они отбирали скот, муку и деньги. И все же лицо Даврона осталось
спокойным. Что взять с нищего странника!
- Эй, нищий, слезь с коня и подойди ко мне, - крикнул один из них, в черной папахе.
По его поведению было заметно - это главарь. Лет сорока, одет в полосатый сине-
зеленый халат. Остальные же - моложе, в поношенных летних халатах и необычных
треугольных шапках из войлока. Эти люди больше походили на монголов.
Неспешно Даврон сошел с коня и учтиво приветствовал главаря, прижав ладонь к
груди. В его глазах не было страха: он был уверен, что дервиша не ограбят, иначе это
большой грех для любого мусульманина. «Однако разбойники бывают разные, а что если
найдут в подкладке халата письмо? - мелькнуло в голове дервиша, и стало ему страшно.
- Разве в таком положении можно будет незаметно уничтожить конверт? Я даже не успею
проглотить его».
- Эй, дервиш, откуда ты идешь и куда держишь путь?
- Я паломник из благородной Бухары и прибыл сюда, чтобы вознести молитву на
могиле святого Сулеймана.
Упомянув имя местного святого, Даврон произнес «Амин» и провел руками возле лица.
От таких слов вожак немного растерялся, а ведь он намеревался обыскать дервиша и
отнять последнее. Этот чужеземец оказался самым правоверным мусульманином, коль
явился из самой Бухары лишь затем, чтобы почтить святого, известного каждому
10
кашгарцу. И тогда разбойник задумался: «Похоже, это настоящий дервиш и не стоит
обижать его. А вдруг в своих молитвах он пожалуется на меня нашему святому
Сулейману, и тот пошлет на мою голову всякие беды или болезнь? Однако у него
хорошая лошадь».
- Эй, дервиш, откуда у тебя такой породистый конь? Не кажется ли тебе, что нищему не
к лицу иметь такое богатство?
- А ты хотел, чтобы я отправился в столь долгий путь на осле?
- Конечно, нет, но не на туркменском же скакуне, у которого очень высокая цена.
Случайно, ты не украл его у какого-нибудь богача?
- Не позволяй своему языку говорить столь дерзкие речи, ибо за такую ложь Аллах
может покарать.
- Ладно, я не трону святого нищего, но коня заберу: он явно не твой. Тебе еще с нами
повезло.
Разбойники были согласны с вожаком и закивали головами, широко улыбаясь. Затем
главарь подал знак одному из них. Тот сбросил на землю хурджун дервиша и сам
взобрался на скакуна. После они ускакали.
Даврон обозвал их слугами дьявола и проводил всадников глазами. Затем извлек из
сумки коврик, расстелил его и, сняв сапоги, вступил на него. Так он стал молиться,
опускаясь на колени и касаясь лбом земли. А завершил такими словами: «О Аллах, я
благодарю тебя, что остался в живых! Раз так, значит, я занимаюсь богоугодным делом.
Должно быть, разбойники были правы: не стоило мне отправляться в столь опасный путь
на дорогом скакуне». От таких мыслей на душе стало легко, потому что он на верном
пути. И завершив молитву, Даврон бросил сумку через плечо и зашагал по степи в
сторону города.
Оказавшись за городскими воротами, среди шумной толпы, он направился к базару.
Здесь, кроме китайцев, было много его земляков: таджиков и узбеков.
Отведав лагмана под чинаром на тахте, Даврон пошел в лавку ювелира. Торговец
оказался евреем. Это было заметно не только по его большому носу, но и по грубой
желтой веревке, опоясывавшей халат и черной шапочке. По мусульманскому закону
евреи должны были носить эти отличительные знаки, дабы случайно их не приняли за
мусульманина, ибо евреев называли «поганым народом» из-за того, что те никак не
желали перейти в ислам. «И даже здесь они, и тоже ювелиры», - удивился дервиш.
Ювелир улыбнулся ему, как всякому покупателю, хотя в душе они ненавидел этих
дервишей, фанатиков. От таких людей евреям не раз доставалось.
Появление дервиша в лавке ювелира выглядело очень странным: что здесь могло
понадобиться этому нищему? Может, он хочет заказать бриллиантовый перстень? И
ювелир усмехнулся в душе.
- Где находится дом главного англичанина? Ты должен знать, - обратился Даврон к
нему.
- А зачем чужеземцу, тем более дервишу, понадобился англичанин? – спросил тихим
голосом еврей и насторожился: «Не нравится мне этот бродяга, а вдруг он какой-нибудь
шпион?».
Даврон привык, что в его стране евреи беззащитны и не смеют дерзить, а этот оказался
наглым. От злости дервиш наклонился к торговцу и грубо произнес:
- Смотри, как бы я не отрезал тебе язык за твои дерзкие вопросы!
Испуганный ювелир стал оправдываться:
11
- О почтенный дервиш, вы меня не так поняли. Я не имел желания обидеть вас, тем
более гостя. Мне просто подумалось: сейчас наступили неспокойные времена, а вы
спрашиваете у меня об англичанине – это уже политика. А нам, евреям, это совсем не
нужно, мы хотим жить…
- Говори, где дом англичанина? – прервал его Даврон.
- Сейчас скажу. Дом консула стоит на окраине города, недалеко от буддийского
монастыря.
- Вот так-то лучше, и не забывай, кто ты, - злобно произнес дервиш и удалился от
лавки.
Даврон не любил евреев с детства. Он никак не мог понять, как этот народ смеет
спокойно жить на земле мусульман, продолжая верить в своего бога Яхве. «На свете не
может быть ничего лучшего, чем ислам. Наша вера самая праведная и чистая, - говорил
он себе. - Как эти глупцы не могут понять этого. Ислам - это истинная вера. За что
любить евреев, если они не желают принимать мусульманство? Тогда пусть убираются с
наших земель». Будь его воля, он принудил бы их сменить веру, или прогнал. Еще в
молодости с другими дервишами Даврон не раз устраивал нападения на дома
зажиточных евреев, при этом избивая их и отбирая имущество со словами: «Евреи не
должны быть богаче мусульман». Это было в Карши. Но однажды он вознамерился
учинить погром и в еврейском квартале Бухары. Едва дервиши явились в еврейскую
махаллю с палками, там их встретили эмировские солдаты и направили на них свои
длинные ружья. Даврону ничего не оставалось, как уйти подобру-поздорову. Тогда глава