Страница 3 из 17
человеку всецело. Даже больше, чем своей родне. А знаешь почему? Он не метит на мой
трон.
Вспомнив о юношеских годах, эмир глянул на полковника, и оба улыбнулись. Видимо,
было им что вспомнить. Однако лицо Алим-хана быстро сменилось и стало серьезным:
- А теперь о деле. Вот зачем ты понадобился. Хочу доверить тебе самое важное дело в
своей жизни. Ни одна живая душа не должна знать об этом. Знай, я никогда не
сомневался в твоей верности бухарскому престолу, и ты это доказывал не раз. Если не
изменяет память, мы знаем друг друга более десяти лет, еще с Шахрисабза, помнишь, я
тогда был беком этой области?
- Уже двенадцать лет, Ваше величество, - уточнил дервиш, с почтением приложив руку
к груди.
- Я очень ценю твою преданность, ты почти святой человек. Побольше бы таких
верных людей… А теперь о деле. Даврон, я посылаю тебя в Кашгар к нашему другу
Эссертону – английскому консулу. Отвезешь ему письмо. Но прежде желаю знать: тебе
доводилось бывать в Кашгаре, знаешь ли туда дорогу?
- Мои странствия как-то завели меня в тот город, правда, это было лет десять назад. Мы
с братьями по вере отправились туда, желая почтить могилу святого Сулеймана. Дорогу
туда не забыл, но путь не близкий, займет дней пятнадцать.
- Я к вашим услугам, повелитель, - едва успел сказать дервиш, заговорил Николаев:
- На сей раз дорога будет намного длиннее. Как известно, Ферганская долина занята
большевиками, и вам придется идти туда через горы Памира. Этот путь длиннее, зато
безопаснее. Времени у нас очень мало, и вы должны будете скакать и днем, и ночью.
Однако Даврон осмелился возразить:
5
- Если позволите, я все же незаметно проскочу через долину: большевики не станут
обыскивать дервиша. Сейчас им не до святых отшельников, потому что они думают лишь
о том, как защитить занятые города от нападения народных бойцов, которых они
называют басмачами. Какая глупость, ведь они сами сущие разбойники!
- Нет, - твердо сказал эмир, - это очень секретное поручение. Письмо ни в коем случае
не должно попасть в руки большевиков, а также к другим людям. Если появится хоть
малейшая угроза этому донесению, ты должен уничтожить его любыми путями. Поэтому
не будем рисковать - поезжай через Памир. Конечно, это займет еще одну неделю пути, -
так мне спокойнее. Ты понял меня?
- Да, повелитель. Но есть вопрос. На обратном пути я должен привезти ответ на это
письмо?
- Ты верно мыслишь. Еще раз хочу напомнить: в случае опасности, если не удастся
сжечь письмо, ты должен разорвать конверт в клочья и съесть его.
- Все ясно, ваше величество, когда мне тронуться в путь?
- Прямо сейчас, дело срочное, - и эмир наклонился к столику и раскрыл красную папку
с золотистым гербом эмирата. Оттуда он извлек конверт, запечатанный сургучом. - Это
письмо зашей в подкладку халата.
Даврон сунул его в халат, где имелись карманы. Затем эмир вручил дервишу мешочек
золотых монет, опустив на со словами: «Это тебе на дорогу. Денег не жалей, мало ли что
в пути может случиться».
- А это от меня, - сказал Николаев и протянул ему револьвер. – Это на случай, если
нападут разбойники. Нынче развелось их всюду.
Даврон оказался в замешательстве, ведь ему никогда не доводилось держать в руках
такое оружье, и бросил взгляд на эмира.
Алим-хан согласно кивнул головой:
- Бери. С таким оружием легче избавиться от врагов, чем с ножом.
- О повелитель, все будет исполнено.
- Весьма ценю твою преданность. А теперь, друзья мои, перед опасной дорогой
вознесем хвалу Аллаху. Да хранит нас бог в этом весьма трудном деле. Но прежде хочу
спросить у Даврон: правду ли говорят, что ты знаешь весь Коран наизусть?
- Да, ваше высочество, – совсем тихо ответил дервиш, скромно опустив глаза, как
истинный мусульманин.
- Знай, я завидую тебе. Должно быть, это самое великое служение Аллаху! – такой
хвалой эмир решил взбодрить дух дервиша, хотя сам не отличался особой набожностью.
ОПАСНАЯ ДОРОГА
Когда Даврон вышел из кабинета правителя, то в приемной увидел все того же
придворного слугу. Тот сидел на диване и вел тихую беседу с секретарем, рассказывая
какую-то забавную историю. Лица обоих сияли. Завидев главу Ордена, слуга сразу встал
с места и произнес:
- О святой учитель, мне велено проводить вас.
Они покинули резиденцию эмира через тот же полутемный коридор и оказались на
заднем дворе. Опять стражники не сразу заметили их и, сидя на корточках, о чем-то
болтали.
- Эй, глупые ослы, чего расселись тут? – выругался придворный, и те вмиг вскочили. -
Вы не на хлопковом поле, а на службе Его высочества. Таких надобно гнать отсюда.
Сегодня же я доложу вашему командиру.
6
- Смилуйтесь, господин! У нас семьи, дети, кто будет их кормить. Ты же сам
мусульманин и дожжен понимать нас, - стали умолять молодые стражники.
- Ладно, на этот раз прощаю. Помните мою доброту, - уже мягче произнес придворный.
Вскочив в седло, Даврон с интересом глянул на слугу, который имел такой важный вид,
будто он здесь большой начальник. Этот молодой человек пришелся ему не по душе, и
дервиш отметил про себя: «Истинный мусульманин должен быть скромнее, даже если
доверенный человек самого эмира. А впрочем, он такой же слуга, как и эти солдаты. На
земле у каждого человека свое место, и оно предопределено свыше, дабы существовал
порядок между людьми».
Слуга эмира простился с дервишем, и тот ускакал.
Спешно Даврон вернулся в свой караван-сарай. Въехав во двор, в конца двора, под
виноградником он заметил двух работников. Они сидели на стареньком коврике и вели
между собой беседу с пиалкой горячего чая. Эти люди сторожили товары заезжих
купцов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше. Причина была в том,
что большевики закрыли свои южные границы и всех торговцев объявили врагами
Советской власти.
Заметив хозяина, они вскочили с мест и кинулись к нему с поклоном. Но озабоченный
Даврон молча скрылся в своей просторной келье. Молящих братьев уже не было, и лишь
юный помощник подметал комнату. Он доводился главе Ордена племянник, дядя привез
его из родного кишлака, что рядом с памирскими горами и заставил учиться в медресе на
богослова.
- Где Ахад, почему я не вижу его? – спросил Даврон.
- Он пошел проводить наших братьев и сказал, что по дороге сделает кое-какие
покупки на базаре.
- Передай Ахаду: несколько дней меня не будет, пусть исправно несет службу в мое
отсутствие.
Даврон остановился у широкой нише в стене и принялся укладывать свои вещи в
хурджун – двухсторонуюю матерчатую сумку.
- Если кто спросит обо мне, скажи: дядя уехал в Кабул.
- Будет исполнено, - ответил юноша и взял из рук дяди хурджун.
Они вышли во двор. Яркое солнце слепило глаза. Племянник забросил сумку на спину
коня, у дерева.
По своей природе Даврон был немногословен и на прощанье лишь кивнул племяннику.
Выехав за ворота, он рысцой поскакал по широкой улице между домами.
Предстояла долгая дорога - и нужно было запастись едой, потому Даврон заехал в
шумный базар. У ворот он сошел с коня, и далее следовал вдоль лавок, где купил
лепешки, орехи, кишмиш, курагу. Все эти мешочки с сушеными фруктами дервиш
складывал в свой хурджун и затем быстро покинул базар.
Приближаясь к городским воротам, Даврон обратил внимание, что вход в Бухару теперь
охраняет целый отряд солдат, с новыми, короткими винтовками. Они лениво сидели у
стены, и разглядывали прохожих, дехкан из ближайших кишлаков. Те уже сбыли свой
товар и возвращались домой с другими товарами на ослах или пешем. Двигаясь верхом