Страница 36 из 55
— Вы будете удивлены тем, с чем может справиться человек, когда у него нет другого выбора. — Калеб сжал мою руку под столом.
— Должно быть, тебе было очень тяжело, — говорит она.
— Было, — я закусила губу, потому что сейчас мне захотелось заплакать. Я попалась на ее сладость, словно гребаная мушка дрозофила42, и теперь ей удалось разоружить меня.
— Калеб, дорогой, — сказала она своим медовым тоном. — Ты принял решение насчет Лондона?
Лондон? Я взглянула ему в лицо. Он задержал дыхание. Его янтарные глаза светились.
— Нет. Мы еще не обсуждали это.
— Хорошо, но ты лучше поторопись, такая возможность не будет ждать вечно. Кроме того, я не вижу причин, почему ты не можешь поехать, — она многозначительно посмотрела в мою сторону.
— Лондон? — тихо произнесла я. Я заметила, как приподнялись ее брови у уголков глаз. Злорадствует.
— Это пустяки, Оливия, — он слабо улыбнулся. Я знала, что это совсем не «пустяки».
— Калебу предложили работу в Лондоне, — сказала Люка, сложив руки и облокотив на них подбородок, — в очень престижной фирме. И конечно, он по-прежнему считает Лондон своим домом, потому что все его друзья и большинство родственников все еще живут там. Мы очень сильно поддерживаем его желание переехать.
Мой разум опустошен. Мне показалось, словно кто-то просто окатил меня сверху холодной водой из ведра.
— Я не хочу переезжать, — он смотрел на меня сейчас, только на меня. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, был ли он искренним. — Возможно, когда ты закончишь учиться, то захочешь отправиться туда вместе со мной. И тогда этот переезд станет возможным. Но, пока ты здесь, я тоже буду здесь.
Я замерла. Он только что пренебрег своей матерью из-за меня, давая ей понять, что я была номером один среди его приоритетов. Если бы существовал алтарь Калеба, то я бы с удовольствием ему поклонялась.
— Калеб, ты же это не серьезно, — лицо его матери дрожало, пока ее воспитанность сражалась с ее негодованием.
— Ты совсем не знаешь её. Не думаю, что тебе стоит принимать решение, основываясь на очередном увлечении.
— Достаточно, — сказал он спокойно, но было понятно, что он взбешен.
Калеб бросил свою салфетку на стоящую перед ним тарелку и отодвинул стул. — Ты действительно думаешь, что, если бы Оливия была очередным увлечением, то я привез бы ее сюда знакомиться с вами?
— Хорошо, но она не первая девушка, которую ты привел домой. Ты серьезно относился к Джессике и....
— Люка, — это предупреждение прозвучало из уст отчима, который до сих пор наблюдал за происходящим в тишине. — Это не твое дело.
— Мой сын, безусловно, мое дело, — выплюнула она, подняв небольшую рюмку со стола. — Я отказываюсь наблюдать за тем, как он лишает свою жизнь возможностей к существованию.
— Пойдем, Оливия, — Калеб схватил меня за руку и вытащил из-за стола. Мой рот был набит картошкой, которую я усердно пережевывала. Быстро проглотив ее, я посмотрела на Калеба с нарастающим беспокойством. Неужели он, и правда, вышел из-за стола посреди ужина из-за меня? Должна ли я как-то это исправить?
— Я никогда прежде не разговаривал с тобой на повышенных тонах, и сегодня не планирую начинать, — сказал он ей спокойно, хотя напряжение в его плечах говорило о том, что его спокойствие лишь фарс. Гнев Калеба кипел внутри, словно раскаленная лава, но когда он выходил наружу, то от него невозможно было спастись. — Если ты не принимаешь Оливию, то не принимаешь и меня. — Затем он вывел меня из комнаты так быстро, что я едва ли успела осознать, что только что произошло.
— Калеб? — сказала я, пока мы шли. Он остановился, и я чуть не упала, пытаясь не врезаться в него. Прежде чем я успела сказать что-либо еще, он развернул меня, словно мы танцевали, и прижал к своей груди.
— Извини меня, Герцогиня, — сказал он, нежно целуя меня в губы. Обе его руки были на моем лице, и его глаза были так сильно связаны с моими, что мне захотелось плакать.
— За что ты извиняешься? — прошептала я, приподнимаясь на носочках, чтобы поцеловать его снова.
— За это, — сказал он, указывая кивком головы в сторону дома. — Я ожидал, что она не сразу примет тебя, но я и подумать не мог, что все пройдет вот так. Её поведение было непростительным. Мне так стыдно, что я даже не знаю, что сказать.
— Тебе не нужно ничего говорить. Она - твоя мама, и желает для тебя только лучшего. Будь я на ее месте, то, вероятно, тоже с подозрением отнеслась бы к такой, как я.
— Сейчас ты - моя семья, — сказал он серьезно, — и если они не могут принять это, то к черту их.
Он крепко-прекрепко обнял меня и повел к машине. Я следовала за ним, тихо дрожа. Никто и никогда не делал ничего подобного ради меня, чтобы показать, как сильно он любит меня. Для Калеба семья была целым миром, но он просто выбрал меня вместо нее. Я переплела свои пальцы с его, пока мы, сидя в машине, ехали домой, и попыталась понять суть происходящего.
Когда мы вернулись к общежитиям, он обошел машину, чтобы открыть дверь с моей стороны. Мы шли к моему дому, никто из нас ни проронил за всю дорогу ни слова, как вдруг Калеб внезапно остановился.
— Потанцуешь со мной? — спросил он, протягивая руку. Моим первым побуждением было желание осмотреться вокруг, чтобы понять, мог кто-нибудь увидеть нас.
— Нет, не делай этого, — сказал он, — всего лишь один танец, не переживай.
Я сделала робкий шаг в его сторону. Смогу ли я сделать это?
Его рука была такой теплой, когда он взял меня за руку. Другую руку он положил мне на поясницу, прижимая меня поближе к себе. Я могла слышать голоса. Вокруг нас находились люди. Постепенно желающих посмотреть на нас становилось все больше и больше. Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза.
— Будь смелее, — сказал он, улыбаясь мне. — Открой глаза.
И я это сделала. Его ноги начали двигаться, и я автоматически последовала за ним. Он был прекрасным танцором.
— Но у нас нет музыки, — уголком глаза я пыталась узнать, кто наблюдает за нами.
Он начал напевать. Я закрыла глаза, но на этот раз от удовольствия. Его голос был невероятно приятным.
Он напевал «Yellow».
— Здесь мы впервые встретились, — сказал он, уткнувшись носом мне в шею. — И именно здесь начались все проблемы.
Он поддразнивал меня, но выбор слов сейчас мне показался невероятно верным.
— Почему ты это сделал? — спросила я, мои глаза по-прежнему были закрыты. — Тебе не следовало так поступать.
— Потому что я люблю тебя. Она придет в себя, я ее знаю.
— Ты хороший парень, Калеб Дрэйк.
— Человек настолько же хорош, настолько прекрасно то, что он любит больше всего, не так ли? — Я вздрогнула. Надеюсь, это не правда. Ведь я была насквозь прогнившая, словно яйцо месячной давности.
— Твоя мама такая красивая, — произнесла я, уткнувшись в его плечо.
Он рассмеялся и схватил прядь моих волос, оттягивая мою голову назад, пока я смотрела ему прямо в глаза.
— Ты собираешься сейчас разозлить меня, ты знаешь это?
Я знала.
После того, как он поцеловал меня, пожелав спокойной ночи, я побрела в свою комнату и рухнула на кресло-мешок, принадлежавшее Кэмми.
Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хорошее никогда не длится долго. Наше время было на исходе. Я чувствовала это. Мы пробудем вместе только до тех пор, пока он не узнает, какая я на самом деле, и не захочет иметь ничего общего со мной. Он был светом, а я была тьмой.
— Оливия, что случилось? — спросила Кэмми, выходя из ванной, окруженная облаком пара.
— Я потеряю его, Кэм, — сказала я, пряча свое лицо в руках.
— Нет, нет, — сказала она, быстро вставая на колени возле меня, — он очень сильно любит тебя. Все вокруг видят это.
— Оу, подлая любовь, — сказала я, скорее себе, нежели ей. — Она не всегда выдерживает выпадающие на ее долю трудности.
— Какие еще трудности, О? Ты как всегда преувеличиваешь, — она подвигает еще одно кресло и садится на него. — Что ты натворила?