Страница 35 из 49
Но окончательно сведет воедино семейный труд по изучению Ильмен Евгений Николаевич Барбот де Марии, который издаст книгу «Урал и его богатства». В ней будут подробно описаны богатства Ильмен и Златоустовского горного округа.
В XX веке главным именем в истории изучения Ильменских гор станет имя Александра Евгеньевича Ферсмана, одного из самых известных геологов страны. Пожалуй, никто не писал о минералах так «вкусно», как Ферсман, и не зря его назвали «поэтом камня». С Ильменами Ферсман начал знакомство в Радиевой экспедиции в начале XX века. Свой первый приезд сюда он описал в книге «Самоцветы России», посвятив Ильменским горам отдельную главу. В середине 1920-х годов в двухтомнике «Драгоценные камни» он уже дает обстоятельный исторический очерк исследования Ильмен.
А.Е. Ферсман (1883–1945), видный геолог, минералог, автор научно-популярных книг
A.E. Fersman (1883–1945), Geologe, Mineraloge, Autor populärwissenschaftlicher Bücher
Летом 1934 года Ферсман снова на Урале – под его руководством в Ильменах работает научная конференция геологов страны и зарубежья. Именно с нее ведут начало комплексные экспедиции Академии наук СССР по изучению природных богатств Южного Урала. Экспедиционные отряды исследовали тогда огромную территорию: от Екатеринбурга до Оренбуржья и Казахстана. Сам Ферсман участвует в знаменитом длительном автопробеге по Южному Уралу.
Еще одна страница его жизни связана с Институтом геологических наук, который в годы Великой Отечественной войны был эвакуирован на Урал, в том числе в Ильменский заповедник. Именно Уралу будет посвящена и одна из последних публикаций А.Е. Ферсмана: «Урал – сокровищница Советского Союза».
Кроме Александра Евгеньевича, в изучение «минералогического рая» внесли свой вклад и другие исследователи-немцы.
Один из редких ильменских минералов – апортит – открыл летом 1911 года сын директора Пулковской обсерватории, известного астронома О. А. Баклунда Олег Оскарович (Нельге Гётрик) Баклунд. Ему, выпускнику Петербургского университета, участнику экспедиций на Шпицберген, в Сибирь, Гренландию, Аргентину, принадлежит и исследование «Петрографические провинции Ильменских гор».
Известным ильменским минералом со временем стал монацит – честь его открытия принадлежит Иоганну Фридриху Августу Брейтгаупту, профессору Фрайбергской академии, много лет изучавшему уральские самоцветы, открывшему более сорока минералов, давшему названия шестнадцати из них.
Магия зеленого мира
Чтобы понять большой мир, нужно научиться вглядываться в малый». Эта классическая платоновская диалектика, пожалуй, ярче всего проявляется в естествознании, в подробном и внимательном изучении родного края. Не случайно на рубеже XIX–XX веков приобрели большой вес труды УОЛЕ – Уральского общества любителей естествознания. Каждая новая работа открывала новые грани в изучении Урала, давала новое представление о его природе, в которую не влюбиться было невозможно.
Задел изучения местной флоры был сделан еще первым поколением немецких исследователей-энциклопедистов: теми же Гейнцельманом, Гмелиным, Далласом. Например, Иоганн Готфрид Тейнцельман с помощниками составил первый указатель южноуральской флоры, в который вошло около четырехсот описанных им растений – в основном по реке Яик и в предгорьях Урала. Ботанические материалы Гейнцельман отправлял в Санкт-Петербургскую академию наук, а также в Швецию, где работал тогда великий естествоиспытатель «князь ботаников» Карл Линней, который использовал их при написании труда, ставшего научной основой современной ботаники и зоологии. Копия рукописной книги Гейнцельмана «Флора Оренбургская» ныне хранится в Швеции, в библиотеке Линнея в городе Упсалы.
Второй «пионер» изучения Урала Иоганн Георг Гмелин оставил после себя сотни описаний местных растений и животных. Вот «живой» портрет озера Чебаркуль: «Вода в озере очень чистая и прозрачная, приятная на вкус. Здесь в изобилии водятся щуки, лини, плотва, окуни, чебаки… Вероятно, ни в какой другой местности не водится в таком изобилии рыба». Или описание бобров, что водились в ручьях, впадающих в реку Миасс: «Бобры, которых отлавливают, хорошего вида и довольно черные. Можно легко рассчитать, как долго охота на них будет прибыльной». Гмелин, кстати, первым констатировал взаимосвязь цепочки каслинских озер, отметив наличие и хороший вкус озерной рыбы.
Среди описаний растений находим, например, знакомые нам клубнику и вишню. «Белая земляника (клубника) стала попадаться у Яика и вниз от него в изобилии. Но нигде ягоды не были прекраснее и больше, чем в горах, освещенных полуденным солнцем. Часто попадались длиной не менее дюйма; белыми они были лишь там, куда не попадало солнце. Если же солнце освещало их целиком, то они были совершенно красные… Вишня также была в изобилии… где светит солнце, ягоды красивее, вкуснее и полнее…»
Гора Таганай. Лето 1910 года. Фото С.М. Прокудина-Горского
Der Berg Taganaj. Sommer 1910. Foto von S.M. Prokudin
В дневниках академика звучит и тревога за сохранность природных ресурсов: «Здесь я должен еще заметить, что возле Чебаркульской крепости много лип, в отличие от других крепостей Исетской провинции, где их почти не увидишь. Поэтому из всех крепостей приезжают сюда за древесиной для саней и лыком для обуви. И этот частый вывоз вскоре станет здесь причиной недостатка в этом».
Пестрит «зелеными записями» и путевой дневник Петра Симона Палласа в Академической экспедиции по Уралу и Сибири. Вступая весной 1770 года в пределы Челябинского Урала с запада, он отмечает: «Чем гористее место, тем чаще являлись лесные тюльпаны и некоторый род кислецы. Россияне называют траву кислеца, а башкирцы, что оную часто употребляют, – башкирская капуста». Эту кислую первотравку в горах до сих пор зовут кислица-киселка, и до сих пор она из местных трав самая желанная. Научное ее название – горец альпийский. А вот какое растение Даллас именует «лесным тюльпаном», не совсем ясно. В наших горах тюльпанов, кажется, не найти.
Южный Урал. На реке Юрюзань. Фото конца XIX – начала XX века
Südural. Auf dem Fluss Jurjusan. Foto von Ende des 19./ Anfang des 20. Jahrhunderts
Даллас отмечает также, что склоны гор «преиспещрены изрядными цветами… трех видов кокушкиных сапожков, как-то: больших багряноцветных, желтых душистых и двуцветковых»; причем эти цветы в горных березняках Урала «весьма обильны и обитают вместе». Речь, как мы понимаем, идет об орхидеях, которые в народе называют либо туфелькой Золушки, либо башмачком Венеры. Сегодня «кокушкины сапожки» на Урале практически не встретишь – они занесены в Красную книгу.
По соседству с уральскими орхидеями внимательный наблюдатель отмечает и чину Гмелина. Известный ботаник и ландшафтовед И. М. Крашенинников относит это растение к реликтам ледникового периода, характерным для горных лесов пограничья Южного и Северного Урала. Во влажных урочищах находил Даллас и княженицу (Rubus arcticus), также «спустившуюся» в наши широты из заполярных пределов.
А вот его апрельские записи, когда академик выехал из Челябинской крепости в Сибирь: «Весь день была нам увеселением растущая повсюду кустами сибирская ветреница. От Челябы до самого Иртыша… не видел иначе как только бледно-желтых или белесоватых, очень редко бледно-красных, а синих никогда, хотя они обыкновенно по теплым местам около Урала и Волги по большой части такого цвета бывают». Речь идет о редких – синих – зауральских подснежниках…