Убить посыльного

Эбби Лоуэлл отдернула руку:

— Пожалуйста, не делайте вид, что заботитесь обо мне, детектив. Я сама прекрасно доберусь.

Она быстрым шагом вышла из комнаты.

Николсон первой нарушила молчание, опуская талисман Ленни Лоуэлла в конверт:

— А ведь он мог быть выигрышным.

Джейс возвращался к офису Ленни Лоуэлла пешком. Стоило ему завидеть вдали машины — и сердце у него сжималось от страха: он так и не понял, в какую сторону уехал его преследователь.

Он вел велосипед, переднее колесо которого уцелело, и одновременно опирался на руль, как на костыль. Нога у него страшно болела.

А вот и знакомая заправочная станция. Прислонив своего Зверя к стене, Джейс осторожно высунулся из-за угла: на освещенном пятачке у заправки было пусто.

У него заурчало в животе от голода. Чаевые Ленни Лоуэлла — двадцать долларов — все еще лежали в кармане. Можно купить газировку и шоколадный батончик.

За пуленепробиваемым стеклом сидел худой темнокожий парень в оранжевом тюрбане. При виде Джейса он испугался, схватился за микрофон и прокричал:

— Полицейские уже едут!

— Я не собираюсь грабить вас. Я просто хочу купить «Сникерс» и банку газировки, — сказал ему Джейс. Краем глаза он увидел маячок полицейской машины и похолодел. — Что тут произошло?

— Убийство, — ответил продавец. — Мой приемник настроен на частоту их рации.

— А кого убили?

— Они не говорят, — сказал продавец. — Только адрес сказали. — И вслух повторил адрес.

Это был адрес Ленни Лоуэлла.

Джейс подумал: когда бандит убил Ленни — до того, как попытался превратить Джейса в лепешку, или после? И то и другое возможно, если то, за чем охотился убийца, был действительно конверт, спрятанный сейчас под футболкой у Джейса.

Черно-белая полицейская машина медленно ехала по улице. Джейсу вдруг захотелось бежать куда глаза глядят. У него дрожали руки, когда он брал шоколадку из выдвижного лотка.

Патрульная машина повернула направо. Джейс наблюдал за ней и пил газировку. А потом сказал продавцу «пока» и пошел прочь, как ни в чем не бывало. Но колени у него дрожали.

Глава третья

Вот подонок.

Паркер вошел в спальню, голый, с двумя бокалами в руках. Он почти не употреблял спиртного с тех пор, как его выгнали из особого отдела. Тогда он два месяца не просыхал. А потом, в один прекрасный день, проснулся — и вместо того, чтобы опохмелиться, занялся гимнастикой тай-чи.

— Я что-то не то сказал?

Женщина, лежавшая на кровати, смотрела телевизор. Ее лицо скривилось от отвращения:

— Да я не о тебе, а о Робе Коуле. Надеюсь, он получит высшую меру — и забудется на игле.

— Какая ты добрая, Дайана, — усмехнулся Паркер. Он подал ей бокал вина, поставил свой бокал на столик у кровати и улегся в постель.

У них с Дайаной Николсон были идеальные отношения. Они нравились друг другу, в постели у них было все прекрасно, и отягощать нежную дружбу браком никому из них не хотелось.

Паркер не видел смысла в женитьбе. Его родители вели холодную войну сорок пять лет. Многие его приятели-полицейские уже прошли через развод, и все прежние его романы оказывались недолгими, в основном из-за его работы.

У Дайаны были свои соображения на этот счет. Он знал, что она была замужем за менеджером высшего звена компании «Краун энтерпрайзис», муж ее умер несколько лет назад от инфаркта. Но когда она заговаривала о нем — что бывало крайне редко, — особых чувств в ее голосе не замечалось. Вряд ли между ними была безумная любовь.

А вот тот, кто окончательно убедил ее в невозможности любви до гроба, явно появился после смерти мужа. Они с Паркером начали встречаться примерно год назад, и он тогда попытался кое-что разузнать о ее личной жизни. Но никто толком ничего не знал. Известно было лишь то, что она с кем-то встречалась и что закончилось все это очень плохо.

Ну что ж, женщина имеет право хранить свои секреты.

Он тоже не любил делиться своими секретами. Он всегда думал, что чем меньше о нем знают, тем лучше.

На Дайану не произвело впечатления его ехидное замечание по поводу ее доброты.

— Этот тип заслуживает того, чтобы его растворили в соляной кислоте, — заявила она.

В это время шли новости по Си-эн-эн.

Было уже поздно, но после убийства всегда масса дел. Полицейские обошли все конторы по соседству с местом, где произошло убийство, правда, везде было закрыто. Паркер опечатал офис Лоуэлла и отправился в участок писать отчет. А оттуда поехал к Дайане.

По телевизору вновь показывали все эти ужасные сцены: труп Триши Краун-Коул, ее похороны (отец рыдает над закрытым гробом дочери, сын стоит рядом, поддерживая его), а потом зачем-то вспомнили свадьбу Триши с Робом Коулом.

— А я видела его на одной вечеринке, — сказала Дайана.

— Да помню я, — проворчал Паркер. После убийства Триши Дайана рассказывала ему об этом случае раз сто. — Он к тебе приставал.

— А его жена стояла в трех шагах от нас! — все возмущалась Дайана.

Паркер обнял ее. Она тихо вздохнула и положила голову ему на плечо.

А на экране группа из убойного отдела — и Брэдли Кайл среди них — сопровождала Коула в Паркер-центр.

— Зачем, интересно, Кайл и Мус сегодня заявились? — спросила Дайана. — Может, убитый был связан с каким-то крупным делом?

— Ленни Лоуэлл — слишком мелкая сошка.

— А мне кажется, что он случайно ввязался во что-то серьезное. Вот почему эти ребята прибежали на место преступления: чтобы что-то выведать.

— Все равно это мое дело, меня пока что никто не отстранял, — сказал Паркер. — Надо будет, я отойду в сторону.

Дайана рассмеялась:

— Не ври. Ты сегодня наскакивал на Брэдли, как тигр.

— Что ж, признаю. Я терпеть не могу этого парня.

— Ну и правильно. Мне он тоже не нравится, — сказала она. — Но это все отношения к делу не имеет. Главное вот что: почему они так заинтересовались убийством Лоуэлла?

— Понятия не имею, — ответил Паркер. — Но я разузнаю. Завтра с утра я разыщу этого курьера.

Китайский квартал Лос-Анджелеса — это первый современный Китайский квартал в Америке, спланированный самими китайцами и находящийся в их собственности. Там проживают пятнадцать тысяч выходцев из стран Азии. В последние годы в нем стали селиться художники и молодые предприимчивые люди, независимо от цвета кожи.

Джейс с Тайлером переехали в Китайский квартал после смерти матери. Они побросали свои пожитки в два больших пластиковых мешка, сели в автобус и отправились туда, где никому не пришло бы в голову их разыскивать.

Алисия Деймон умерла в больнице фонда «Добрый самаритянин». Джейс сам отвез ее туда. Его мать не сообщила в приемном отделении ни своего имени, ни адреса. Она не разрешила Джейсу остаться, не хотела, чтобы его видели рядом с ней.

Алисия никогда не доверяла властям. Она боялась, что у нее отнимут детей. Деймоны пользовались абонентским ящиком, чтобы никто не узнал адреса убогих квартир, где они ютились. У них не было телефона. Джейс был зарегистрирован в школе под именем Джон Джеймсон. Они жили на те деньги, которые их мать зарабатывала поденным трудом, и на пособие, оформленное на Эллисон Дженнингс.

Джейс никогда не видел своего отца. Он догадывался, что отец Тайлера — бармен из забегаловки, где мама какое-то время работала. Он дважды видел, как они целовались. А потом Деймоны неожиданно переехали в другую часть города. Несколько месяцев спустя родился Тайлер. Джейс никогда больше не видел того бармена.

Когда Джейс начинал расспрашивать мать, почему они так замкнуто живут, Алисия всегда говорила: «Осторожность никогда не помешает».

Джейс поверил ей на слово. Узнав в приемном покое, что Алисия умерла, он не признался, что она его мать, потому что сразу посыпались бы вопросы. Ему было всего тринадцать, но он прекрасно понимал, что сотрудники «Службы охраны семьи и детства» сразу налетят как коршуны и их с Тайлером отдадут в разные приемные семьи.