Влюбленные

— Вчера я весь день собирал вещи, потом прибирался… Устал как собака, вот и лег пораньше.

— Понятно. — Амелия кивнула. — Разве фирма, у которой мы снимаем дома, не делает генеральную уборку после отъезда жильцов? У нее есть для этого специально обученные люди. Зачем же было самому напрягаться?

— Я знаю, просто не хочу оставлять после себя свинарник. Не люблю, когда посторонние люди роются в моем мусоре.

— Тогда почему не позвал на помощь меня или Стеф?

Берни улыбнулся:

— Я видел вас на пляже, и мне показалось, вы прекрасно проводите время. Не хотелось вас отвлекать.

— Грант, вытри губы, пожалуйста, — проговорила Амелия и только закатила глаза, когда младший сын с готовностью вытер рот подолом футболки. Берни снова ухмыльнулся.

— Когда же ты уезжаешь? — спросила она.

— Послезавтра. Пора возвращаться домой, готовиться к долгой зимовке.

— Не хочешь немного задержаться, пока погода позволяет? Или вообще переселиться на остров и жить здесь постоянно?

Берни покачал головой.

— Мой дом там, в Мичигане, — сказал он с ноткой грусти в голосе. — Ты ведь сама знаешь, как это бывает.

Амелия кивнула. Она знала, что Берни и его жена, о которой он часто вспоминал, много лет прожили на одном и том же месте. Жена умерла довольно давно, но старик до сих пор по ней тосковал и не хотел покидать город, в котором она была похоронена. Берни много раз говорил, что, когда придет его час, он хотел бы лежать рядом с человеком, которого любит.

— Ну, тогда хотя бы попрощаемся, как следует, — сказала Амелия и, перегнувшись через стол, похлопала старика по руке.

— Привет, Берни!.. — сказала Стеф, проходя через кухню в прачечную с охапкой простыней. — Потрясающе выглядишь! И рубашка отличная, кстати. Последний писк!

Рубашка у старика была ярко-розовой, как оперение фламинго, в тон розовых полосок на его широких шортах-бермудах.

— Спасибо. Это новая…

Амелия спрятала улыбку. Шутливые заигрывания юной няни неизменно смущали старика.

Тем временем Стеф вернулась в кухню.

— А это что? — спросила она, показывая на большой пакет, который Берни прислонил к стене у двери.

— Это мой прощальный подарок мальчишкам.

— Ой, а можно нам уже посмотреть? — Хантер оттолкнул свою пустую тарелку и резво спрыгнул с табуретки. — Мы уже поели, мам, вот, смотри!..

— Да, мам, пожалуйста! — пискнул Грант, торопливо доскребая остатки каши.

— Ну ладно, смотрите… — разрешила Амелия. — Только пусть дядя Берни вам поможет.

Старику, похоже, тоже не терпелось поскорее достать подарок. Открыв пакет, он вынул оттуда плоскую картонную коробку, на крышке которой был нарисован воздушный змей в виде пиратской шхуны. Это была довольно сложная игрушка, точно повторявшая форму парусника со множеством парусов.

— Вот это да! — воскликнула Амелия. — Какой замечательный змей! А он правда полетит?

— Ой, дядя Берни, можно мы запустим его прямо сейчас? — наперебой закричали дети, и старик покосился на их мать.

— Можно? — спросил он, и Амелия рассмеялась.

— Конечно. Только наденьте сандалии! — добавила она вслед детям, устремившимся к двери.

— Я прослежу, чтобы они обулись, — сказала Стеф и тоже вышла. Берни ненадолго задержался.

— Наверное, мне следовало сначала посоветоваться с тобой, — сказал он, — но я увидел его в магазине в Тайби и сразу подумал о твоих мальчиках. Надеюсь, ты не против?

— Что ты, нисколько! Напротив, очень мило с твоей стороны. И, кстати, спасибо, что заклеил мяч…

Берни удивленно уставился на нее.

— Какой мяч?

— Большой, полосатый пляжный мяч… Разве это не ты?

— Нет. Наверное, это Стеф.

— Наверное. — Амелия улыбнулась, но вышло несколько напряженно. — Ладно, не стану тебя задерживать. Вижу, тебе и самому хочется поскорее запустить этого воздушного змея.

Ухмыляясь, как проказливый мальчишка, старик захромал к задней двери. Амелия проводила его взглядом. Улыбка сползла с ее лица. Непонятному происшествию с мячом — да и с новой лампочкой на заднем крыльце тоже — должно быть какое-то логическое объяснение. Она пыталась его найти, но не слишком преуспела. Беспокойство не оставляло ее, и, чтобы отвлечься, она начала собирать со стола посуду. Составив в посудомоечную машину грязные блюдца и тарелки, Амелия налила себе еще одну чашку кофе. Выйдя с ней на веранду, опустилась в кресло-качалку.

Запуск змея был в самом разгаре. Держа в руках хрупкую конструкцию, Стеф бегала по песку вдоль линии прибоя, а Берни возбужденно размахивал руками и выкрикивал указания. Хантер и Грант носились вместе с няней, то и дело спотыкаясь и падая. В какой-то момент Стеф выпустила «пиратский корабль» из рук. Он начал взлетать, но тут же резко пошел вниз и зарылся носом в прибой. Берни что-то крикнул, Стеф снова схватила корабль в руки, и через минуту воздушный «корабль» уже гордо реял над пляжем, с каждой минутой поднимаясь все выше.

От этой картины веяло такой безмятежностью, что Амелия почувствовала, как у нее перехватило дыхание в горле, а на глаза навернулись слезы. Она была рада, что ее мальчики счастливы. И в то же время она не могла не печалиться о том, что играть им приходится с наемной няней и стариком-соседом, а не с родным отцом. Настанет день, когда дети станут расспрашивать ее о Джереми, и она боялась, что это произойдет раньше, чем ей хотелось. Что она им скажет? Хантер и Грант знали, что их папа умер, но никаких подробностей она им не сообщала — оба были еще слишком малы. Но, в конце концов, они захотят узнать все, и ей придется им рассказать…

Фотография Джереми и сейчас стояла на тумбочке в детской спальне, но Амелия сомневалась, что дети ее замечают. Для них это всего лишь часть обстановки, не более. В последнее время дети все реже вспоминают об отце; в особенности это касалось Гранта, который в силу возраста почти не знал Джереми. Да и Хантер если что-то и помнил, то эти воспоминания не доставляли ему слишком большой радости. Да и какая радость может быть в запахе перегара, пьяной брани и хлопанье дверьми?..

Конечно, Джереми был таким не всегда. На фото в детской спальне он красуется в военной форме: на красивом лице суровая мужественность и благородство. Эта фотография была сделана задолго до того, как они поженились, поэтому когда Амелия впервые ее увидела, то не удержалась и сказала:

«У тебя на ней такой вид, словно ты решаешь важнейшую геополитическую задачу!»

«Так и есть, — ответил он тогда. — Я обдумываю, как бы мне уложить тебя в постель и сделать своей женщиной. Навсегда».

«Что ж, в таком случае я готова сдаться без сопротивления!» — рассмеялась она, и они поцеловались, а потом действительно легли в постель и долго занимались любовью. Как же давно это было!.. В те уже почти забытые времена жизнь казалась прекрасной, а будущее не обещало ничего, кроме безмятежного счастья.

Да, подумала Амелия, когда дети станут расспрашивать ее об отце, она должна подчеркнуть именно эту сторону его характера: умение смеяться и шутить, а также умение добиваться своего. Она расскажет им, как он месяц за месяцем ухаживал за ней преданно и трогательно, с искренним желанием оберегать. День за днем, пока наконец она не согласилась выйти за него замуж.

Поначалу, правда, Джереми был слегка подавлен видом огромного особняка в плантаторском стиле, в котором она выросла. Он был еще больше потрясен, когда узнал, с какими известными политиками — представителями высшей государственной власти запросто общается ее отец. Однако Джереми не сдался. Именно его твердая решимость войти в круг избранных и стать в нем своим покорила Амелию, заставила ее отдать свое сердце человеку, который, строго говоря, принадлежал совсем к другому социальному слою.

И все равно те, с кем обычно общались конгрессмен и его дочь, сочли бы подобный союз мезальянсом, если бы не служба Джереми в Ираке, отмеченная многими наградами и сделавшая его настоящим героем. Да и сам он в случае необходимости мог быть настолько вежлив и обаятелен, что перед ним не устояли даже самые предвзято настроенные знакомые Нуланов. К тому моменту, когда Джереми и Амелия предстали перед алтарем, он уже стал одним из них без всяких оговорок.