Восьмой зверь

Из-за всех маневров дорога, преодолеваемая в дневную пору за час, а в карете и вовсе за десяток минут, растянулась на два полновесных часа. Самое интересное, все эти усилия направлены только на то, чтобы отказаться от навязанного поручения. Вернее, сделать так, чтобы от меня отказались. В конце концов, кто сказал, что я им подойду?

Швейцар на входе в «Белого лебедя» окинул меня скептическим взглядом. На его привычной благолепно-невозмутимой физиономии такая эмоция смотрелась интересно. Так выглядит отъевшийся кот, мимо которого собралась прошмыгнуть белая мышь, — то ли хозяйская, потому как белая, то ли лапой прихлопнуть и дальше спать.

После объяснения причины моего посещения сошлись на том, что он меня пропустит, но дверь я открою себе сам. Да не очень-то и хотелось.

Внутри огромного холла с высоченным потолками и мраморным полом ко мне подлетел консьерж и чуть ли не силой попытался сорвать с «господина» плащ. Видимо, раз швейцар впустил меня внутрь — значит, я уже достоин высокого обслуживания. Еле отмахался от навязчивого сервиса, не уступив назойливой обслуге и шарфа с перчатками. Задерживаться я не собирался.

Стараясь сохранять невозмутимый вид и не вертеть головой по сторонам, солидно осмотрел зал, с видом знатока оценил огромные батальные полотна в оправе позолоченных рам и хрупкие на вид столики из красного дерева на пушистых овалах ковров. Живут же люди. За свою жизнь побывал в десятках гостиниц, пока наша семья путешествовала по городам, но с подобным великолепием столкнулся впервые. Не холл, а настоящий музей.

Добросердечный консьерж соизволил подсказать, что искомое мною семейство проживает под самым потолком заведения, на четвертом этаже. Причем занимают они весь этаж, а молодому господину проще всего подняться к ним на лифте. При этой фразе мне указали за зарешеченную с двух сторон клетку с непонятным механизмом внутри. Спасибо, как-нибудь в другой раз, когда узнаю, как всей этой машинерией пользоваться, а пока что служить развлечением скучающей обслуге я не собирался. Лифты — вообще редкое дело у нас в городе. Здания большей частью двух-трехэтажные, и только в центре города попадаются исполины до шести-семи этажей.

Подъем по лестнице — дело куда привычнее. Правда, раньше мне не приходилось подниматься по столь монструозной конструкции с огромными пролетами и громадной толщины перилами. Посреди лестницы — ковровая дорожка, топтать которую своими башмаками первое время кажется святотатством, но потом как-то привыкаешь. При входе на каждый этаж ошивается охранник в костюме цветов отеля, с нехилым таким ружьецом в руках. На прикладе оружия волнообразный знак ветра — довольно дорогая модификация, заряжается магическими кристаллами. При активации силы ветра создают огромное давление, благодаря которому из дула на дикой скорости вырывается свинцовый шарик. Огромная скорострельность, довольно легкая, мощная. Само собой, куда надежнее и неприхотливее порохового вооружения. Стоит мне подняться на этаж выше — ружье откладывают на специальную полочку, а охранник продолжает скучать — не таскать же ему ружье в руках целый день. Только кто осмелится нападать на отель в богатом квартале? Наверняка показуха для высоких гостей, довольно впечатляющая, надо сказать. Даже мне как-то расхотелось прихватывать из отеля сувенир на память.

Лестница не завершается на четвертом этаже и уходит еще выше. Так бы и поднялся вверх, если бы не окрик. Этаж, как и предыдущие, отделен от лестницы деревянным массивом двери, бесшумно, но с трудом приоткрывшейся благодаря стараниям охранника. Внутри та же роскошь, высокие потолки, широкие коридоры и тишина. Безликая, равнодушная, подавляющая обстановка. Благо вопроса, куда теперь идти, не возникает — навстречу сразу же направился очередной слуга.

— Позвольте… — Руки консьержа этажа потянулись к моему плащу. Мания у них какая-то.

— Нет-нет, мне удобно в плаще. Доложите хозяевам обо мне, — перебиваю служку и отодвигаюсь на шаг. — И я бы не отказался от чая, если можно.

Утром, очередной раз прикидывая, как вежливо отбиться от задания Баргозо, я решил вести себя по-хамски, провалить испытание и зарекомендовать себя с худшей стороны, однако грубить старику-консьержу язык не повернулся. За время работы с Роудом привык быть вежливым, вживаясь в роли сына аристократа, последнего из рода богатого купца и прочих личностей, которым охотно дают деньги алчные господа, рассчитывая на долю в наследстве (кладе) и прочих небылицах, на получение или поиски которых выуживались деньги. Но за две недели личной свободы легко вспомню хлесткие вокзальные перелаивания. Прибережем этот маневр для самих хозяев — думаю, они отбросят мою кандидатуру. Главное — не переборщить, чтобы ситуация не вылилась в скандал между дедом Джейн и Томасом. Прийти в шесть утра в отель «Белый лебедь» — я на месте! А вот то, что я «не устроил» друга Баргозо, — это уже не моя вина, я же ничего не обещал — какие ко мне могут быть претензии.

Остается вопрос, где тихо и безопасно провести неделю, но и это вовсе не проблема — есть пара мест на примете, никому не известных, безопасных и приятных во всех отношениях. Так зачем же мне терять неделю, выступая в качестве тренировочного манекена для неизвестной особы? А вдруг я ее зашибу? А вдруг она пожалуется деду? Не-эт уж. Сейчас я им в быстром темпе «не подойду» и со спокойной совестью отправлюсь на одну из пригородных ферм, к Мили — доброй, отзывчивой и такой аппетитной девушке всего на пару лет старше меня. Ее отец смотрит на это дело сквозь пальцы, а местами весьма одобрительно — приезжаю-то я к ним далеко не с пустыми руками. Главное, слинять оттуда до традиционных речей о свадьбе, но вряд ли такие разговоры вообще будут — сейчас самый сезон работы на земле, лишние руки всегда нужны. Мою реакцию они знают, относятся к ней философски — мол, все равно никуда не денется, потому и с разговорами приставать не станут, по крайней мере до осени. А там, может, и действительно согласиться? Сразу же вспоминаются соблазнительные обводы форм, озорные зеленые глаза и мягкий голос. Эх-х…

— Ну? — Пока я парил в своих фантазиях, ко мне подошла невысокая девушка в зеленом охотничьем костюме и теперь с легким раздражением смотрела на меня. Видимо, это и есть «госпожа-хозяйка».

Да уж, это вам не Мили. Короткие волосы, впереди и ухватиться особо не за что, да и сзади ничего особенного.

Девушка стремительно покраснела, рука потянулась к поясу, где наверняка обычно крепилось оружие. Глаза сузились, не предвещая будущей жертве ничего хорошего.

— Это я сейчас вслух сказал? — Выходит довольно глупая фраза, но мысли в голове мечутся стаей спугнутых птиц. — Эм, вам послышалось. Меня зовут Ник! Я от господина Баргозо.

Тяну руку для рукопожатия, некоторое время держу на весу и, так и не дождавшись реакции, прячу за спину. А впрочем, оно и к лучшему. Сейчас меня выставят за дверь, и план будет выполнен.

— Идем за мной, будем делать тебя инвалидом. — Девушка развернулась на носках охотничьих ботинок и двинулась вглубь помещений.

— Что, простите?

— Тебе послышалось, — раздраженно фыркает девушка и ногой распахивает створки следующей двери по правую руку. Так-то симпатичная, если приглядеться. Всему виной мужской костюм — если визуально надеть на нее платье, выйдет очень даже ничего. Хотя вряд ли подобные признания сейчас помогут.

Мы оказываемся в пустом зале, если не считать внушительного арсенала оружия на двух стенах и зеркала на третьем. Само помещение примерно десять на восемь метров, освещенное тремя огромными окнами. Сверху нависает громоздкая, многоярусная конструкция люстры. Раньше наверняка к ней крепили свечи, а позже переоборудовали под лампочки.

Автоматически отмечаю богатство обстановки, а уже в следующий момент приходится уходить от удара наискось. Джейн подхватила с крепления на стене короткий меч и активно пыталась отрезать им от меня кусок покрупнее. Еще один удар чуть не лишает меня ступни левой ноги, а на обратном ходе — пальцев рук. Разрываю дистанцию двумя прыжками и пытаюсь взять что-либо со стены, но безуспешно — оружие будто прилипло к полкам и совершенно не хочет идти в руки. Чувство опасности заставляет сдвинуть голову на десяток сантиметров вправо. Вовремя. Слева в стойку оружия на пару сантиметров впивается лезвие меча, брошенное с далеко не девичьей силой. Но в большее изумление приводит невозможность вытащить застрявший в дереве клинок. Он словно врос и не реагирует даже на мою попытку повиснуть на нем всей массой.