Страница 6 из 122
— Я думал об этом. Если меня не подводит память, — с качал Мджипа, — ты сам когда-то пытался провернуть что-то подобное.
— Ну-ну, Перси, не будем ворошить прошлое.
Мджипа продолжил:
— Но такое случалось до того, как мы получили псевдо-гипнотический метод Сан Реми. Если бы только он был разработан несколькими десятилетиями раньше… Как бы то ни было, похищенные просто физически не могут делиться информацией такого рода — даже под пытками — как не смог бы поделиться ты или я. И туземцам это известно. В любом случае, гадать не имеет смысла — когда мы обнаружим пропавших землян, мы, вне всякого сомнения, узнаем и причины, по которым их похитили.
Глава III
Кришнаитский Длинный день умер. Хотя Энтони Феллон отпирал собственную входную дверь, у него был немного вороватый вид. Он крадучись проскользнул внутрь, тихонько снял портупею с рапирой и повесил ее на вешалку для шляп.
Он недолго постоял, прислушиваясь, потом на цыпочках прошел в главную комнату. Снял с полки пару бокалов из настоящего хрусталя, вышедших из-под искусных рук маджбурских ремесленников. Это были почти единственные чего-то стоящие вещи в этой маленькой обветшалой гостиной-столовой. Феллон приобрел их в один из тех редких моментов, когда был при деньгах.
Он раскупорил бутылку (кришнаиты еще не вкусили блаженства винтовых пробок) и налил по порции квада в оба бокала. На бульканье из кухни донесся женский голос:
— Актане?
— Это я, дорогая, — сказал Феллон на балхибу. — Герой, вернувшийся домой…
— Явился, наконец! Как видно, хорошо ты ублажил свою беспутную особу на Фестивале. Клянусь ’Анериком Просветителем, и рабыни видят больше развлечений, чем я.
— Но, Гази, любовь моя, я же тебе много раз говорил…
— Конечно, говорил! Вот только стоит ли мне верить твоим байкам? Ты меня, наверное, дурой полной почитаешь? И зачем только согласилась я на то, чтоб ты стал моим джагейном, ума не приложить мне.
Задетый за живое, Феллон огрызнулся:
— Потому что ты была женщиной без брата и без крова над головой. А теперь перестань ныть и иди сюда — и давай выпьем. Я хочу тебе кое-что показать.
— Ах ты зафт! — разгневанно начала женщина, но тут до нее дошел смысл его слов. — О, в таком случае, сейчас приду.
Занавеска, отделявшая кухню от комнаты, раздвинулась, и вошла джагайни Феллона. Это была высокая и мощно сложенная кришнаитка с хорошей фигурой и привлекательная, по кришнаитским стандартам. Феллону она была не любовницей, но и не женой: ее статус соответствовал чему-то среднему.
Балхибцы не признавали брака, считая его малопрактичным для народа воинов, каковым они и являлись последние несколько веков. Вместо этого, женщина обычно жила у одного из своих братьев, где ее периодически навещал ее джагейн. Эти отношения можно было расторгнуть по желанию любого из партнеров, но, пока они были в силе, они носили обязывающий исключительный характер. Заботы по воспитанию детей ложились на брата женщины, и поэтому вместо отчеств, характерных для остальных народов Варасто, балхибцы пользовались приставками, производными от имени дяди по материнской линии. Так, полное имя Гази было Гази эр-Дукх — Гази, племянница Дукха. Женщины же, которые — как Гази — проживали непосредственно со своими джагейнами, считались неудачницами и declasse[5].
Глядя на Гази, Феллон пытался решить, так ли уж умно он поступил, выбрав Кришну в качестве арены для своей внеземной деятельности. И почему он не бросал Гази? Остановить его она не могла. Но она хорошо готовила, и, в каком-то смысле, он был привязан к ней…
Феллон протянул джагайни наполненный бокал. Она приняла его со словами:
— Женщина благодарна, но, боюсь я, истратил ты последнее.
Феллон развязал кошелек, который свисал у него с пояса, и продемонстрировал горсть золотых монет, полученных от Квейса. Глаза Гази расширились, и она попыталась выхватить деньги. Феллон отдернул руку, рассмеявшись, потом отдал ей две десятикардовых монеты, остальные же спрятал обратно в кошелек.
— Этого должно хватить на хозяйство на несколько недель, — сказал он. — Если понадобится еще, попроси.
— Бакхан, — пробормотала она, опускаясь в кресло и отпивая из бокала. — Насколько знаю я тебя, нет смысла никакого спрашивать, откуда взялись эти.
— Совершенно никакого, — весело ответил он. — Когда-нибудь ты, наконец, поймешь, что я никогда не обсуждаю своих дел. Поэтому я и жив пока.
— И гнусные, неблагородные дела, могу поклясться, у тебя.
— Они нас кормят. Что сегодня на ужин?
— Котлеты из унха с бадром, и тунест на десерт. Твои загадочные дела завершены сегодня?
— Думаю, да, — осторожно ответил он.
— Тогда что мешает тебе повести меня на Фестиваль? Там будет фейерверк и праздничная битва.
— Извини, дорогая, но ты забываешь, что у меня сегодня дежурство.
— Всегда что-то! — она мрачно заглянула в свой бокал. — Чем провинилась я перед богами, что так казнят меня они?
— Выпей еще, и полегчает. Когда-нибудь, когда я верну свой трон…
— И сколько слышать мне еще такие песни?
— …когда я верну свой трон, у нас будет достаточно времени для игр и веселья. А пока, делу время — потехе час.
Третий взвод роты Джуру муниципальной занидской стражи гражданской гвардии Балхиба уже начал строиться, когда Феллон влетел в оружейную. Он выхватил из пирамиды копье-багор и занял свое место.
Как Феллон объяснил Мджипе на фестивале, роту Джуру было непрактично демонстрировать на парадах. Занидский квартал Джуру был населен по большей части беднотой некришнаитского происхождения, и состав стражей отражал демографическую ситуацию, представляя собой будто специально сделанную выборку разумных обитателей планет земного типа. Помимо кришнаитов в роте было несколько землян: Вимс, Кисари, Нуньес, Рамананд и так далее. Имелся торианин (не путать с тотианами) — что-то вроде страуса, но с руками вместо крыльев. Был и исидианин — кошмарный восьминогий гибрид слона и овчарки. И многие другие, различной наружности и происхождения.
Перед строем гвардейцев стоял подтянутый Кордак’ эр-Джилан, капитан регулярной балхибской армии. Он хмурился из-под огромного плюмажа своего шлема. Феллон понимал, почему Кордак’ не в духе. Капитан был добросовестным служакой и очень хотел бы вколотить дисциплину и единообразие профессионалов в свою роту гражданской гвардии. Но о каком единообразии могла идти речь, когда ему приходилось иметь дело с таким разномастным сбродом? Их нельзя было даже заставить обзавестись формой, потому что тотиане утверждали, будто в одежде поверх меха они задыхаются, а сшить мундир для исидианина не брался ни один занидский портной.
— Зухо’й! — рявкнул капитан Кордак’, и неровный строй кое-как принял стойку смирно.
Капитан объявил:
— Моим героям предстоит боевое учение на западной равнине в следующую пятницу в тот час, когда Рок’ир прольет свои первые карминно-красные лучи. Мы возьмем с собой…
Капитан Кордак’ начал демонстрировать свойственную всем кришнаитам тенденцию слишком цветисто выражать даже самые простые мысли, причем он был многословен даже для кришнаита. На этот раз, однако, его речь прервали громкие стоны, которых не смогли сдержать многие гвардейцы.
— Какого Хишкака вы, ленивейшие из мерзавцев, воете и скрипите, как древнее дерево от ветра? — воскликнул капитан. — Подумать можно, внимая вашим воплям, будто приказано вам было, под страхом четвертования, сразиться с шаном, вооружившись палкой от метлы!
— Боевое учение! — простонал толстяк Савейч, держатель таверны на улице Шимад и он же старший из командиров отделений. — Какая может быть нам польза от него? Всем давно известно, что один лишь джунгаит рассеять может парой стрел всю роту, как Кварар рассеял полчища дунуланов. Зачем нам эти игры в солдатиков?
Джунгаитами, или джунгавцами, в Балхибе называли жителей западных степей: воинственные народы Кваата, Дхаукии и Йерамиса.
5
declasse — деклассированная, морально опустившаяся (фр.).