Нора

— Ну а теперь, — обратилась к сыну Энид, — расскажи мне обо всем. Почему ты приехал домой? Что тревожит тебя? И почему у тебя на руке кольцо?

Кэл громко вздохнул. Он совсем забыл о кольце, которое купил в Сан-Луисе, где по дороге на ранчо они делали пересадку. Он считал, что этот подарок должен как-то облегчить разочарование Норы от «церемонии» бракосочетания.

Долгим и тяжелым взглядом он смотрел на свое кольцо.

— Ты женился? — подсказала Энид.

— Да. — Кэл не в силах был поднять глаз от стыда, не в силах рассказать матери свою печальную историю, — моя жена… потеряла ребенка на этой неделе.

— И ты оставил ее одну в таком состоянии?!

— Она не желает меня видеть. Все очень сложно, мама. Нора приехала с Восточного побережья, где занимала высокое положение в обществе. Она совсем не собиралась выходить за меня замуж, но я… скомпрометировал ее, а после регистрации брака привез на ранчо, где работал и заставил жить в лачуге. Ей никогда раньше не приходилось ни готовить, ни убирать.

Энид представила себе эту грустную картину.

— И?..

— Hope нельзя было поднимать тяжести, и она не выдержала суровой жизни, — сдержанно сообщил Кэл, не оправдывая себя. — Кроме того, путешествуя по Африке, она заразилась малярией. Приступ повторился, она заболела и потеряла ребенка.

— Но ты не все сказал, Кэл, не так ли? — строго заметила Энид.

Вымученная улыбка коснулась его лица.

— Я слишком поздно понял, что люблю ее, мама.

— А она?

— О, она ненавидит меня, — угнетенно объяснил он. — Но я не виню свою жену. Мне хотелось научить ее человечности, и я вынудил беременную женщину заниматься тяжелой нудной работой. В результате сам получил урок.

— Поместить светскую даму в лачугу… — сурово произнесла Энид, — как ты мог, Кэл? Почему ты не привез свою жену, как это и полагается, к себе домой?

— Я не мог. Нора была уверена, что вышла замуж за простого работника ранчо по имени Кэллауэй Бартон, — ответил Кэл с грустной усмешкой. — В интересах семейного синдиката, я скрыл от ее дяди, кто я на самом деле, поэтому не мог рассказать и ей. Моя жена считала меня бедным грязным ковбоем и оплакивала судьбу, толкнувшую ее на опрометчивый поступок.

— О, Кэл, — проговорила Энид, покачав головой, — что же ты наделал!

— Да, ты права, мама, Нора не захотела даже поговорить со мной. Я напился и уехал в Бомонт. А дальше мне уже некуда было ехать. Только сюда.

— Неужели нет возможности восстановить ваши отношения? — спросила Энид.

Плечи Кэла поднялись и снова опустились.

— Сейчас, должно быть. Нора вернулась к родителям в Вирджинию. Ее отец — самый ужасный сноб, которого мне когда-либо приходилось встречать. А мать беспрекословно подчиняется мужу, — он сверкнул глазами в сторону Энид.

— Совсем не то, что женщины в нашей семье.

— Да, я никогда не позволяла твоему отцу приказывать мне, Кэл, — согласилась Энид. — Со временем Брэнт понял это и перестал командовать. И Амелия такая же, — весело добавила она. — Одно удовольствие наблюдать, как Кинг пытается укротить ее.

— Она кажется такой мягкой — начал Кэл.

— Внешность может быть обманчивой. Услышав стук лошадиных копыт, они вышли к парадному входу. Двое всадников, оба темноволосые и стройные, но один из которых был старше и немного ниже, въехали во двор и остановились у крыльца.

— Кинг! Отец! — приветствовал Кэл, бросаясь навстречу отцу и брату, чтобы обнять их.

Глаза Кинга, настолько светлые, что казались прозрачными, засветились улыбкой.

— Рад, что ты наконец приехал домой. Как твой бизнес с нефтью?

— Потихоньку, — ответил Кэл.

— Хорошо. Тогда ты сможешь встретить с нами Рождество, — усмехнулся Брэнт Калхейн, не оставляя сыну шанса отказаться.

— Видимо, смогу, — ответил Кэл, — пока я свободен. Я уволился с ранчо Тремейнов.

— Значит ты завершил там модернизацию? — серьезно спросил Брэнт.

— Насколько это возможно. Остальное — дело времени. Уверен, Честер на верном пути. По крайней мере, мне так кажется. Это была прекрасная идея — послать меня помощником управляющего на ранчо, чтобы внести изменения в ведение хозяйства. Намного эффективнее, чем просто посылать приказы, — ответил Кэл. — И это дало мне возможность быть недалеко от Бомонта, от своих буровых вышек. Пока меня нет, делами на площадке занимается Пайк, мой компаньон.

— Ему можно доверять? — поинтересовался Кинг, когда они входили в дом.

— Даже не знаю, — пробормотал Кэл, — что-то в нем есть такое, что смущает меня. Но это вряд ли будет иметь какое-то значение, если скважина окажется пустой.

— А вот и мы, — Амелия, улыбаясь, вышла с ребенком на руках навстречу Кингу.

Перемены, произошедшие со старшим братом, поразили Кэла. Твердый и жесткий взгляд сразу исчез куда-то, Кинг улыбнулся Амелии и засветился такой радостью, что Кэл был ошеломлен. За всю свою жизнь, ему никогда не приходилось видеть у брата такого выражения лица.

— Привет, чертенок, — пробормотал Кинг и, склонившись к жене, с любовью поцеловал ее. Сильной рукой он нежно дотронулся до крошечной головки ребенка. — Как поживает мой Рыжик?

— Не называй его так, — проворчала Амелия.

— Он — мой сын, и я могу называть его Рыжиком, если мне так нравится, — заявил Кинг, дразня жену. — А кроме того, волосы его обязательно будут с рыжинкой, если не совсем огненные. Ты когда-то говорила, что твоя мать была рыжей.

— Да, это так, — вынуждена была признать Амелия, с обожанием глядя на мужа. — У тебя утомленный вид, мой милый.

Кинг погладил жену по волосам.

— У тебя тоже, малышка, — произнес он нежным голосом. — Прошлой ночью тебе совсем не пришлось заснуть. Рыжик устроил такой шум.

— Но ты вставал к ребенку по очереди со мной, — с теплотой напомнила Амелия, — однако мне не надо отправляться работать на весь день, как тебе, — свободной рукой она схватила Кинга за руку. — Пойдем, я приготовлю тебе кофе с печеньем. Это быстро освежит тебя. Энид испекла лимонное печенье.

— Вот так у них всегда, — Брэнт усмехнулся, посмотрев вслед счастливым супругам и покачал головой, — никогда бы не подумал, что такое возможно с моим старшим сыном.