Страница 17 из 17
— Откуда ты знаешь, кто внушил тебе это? Ты лукав, а был иным…
Как это возможно? — с возрастающим страхом смотрел на него Тихик, отступая к стене.
— Ты же сам признал, что я их лучше знаю, чем ты. Когда разнесется молва о том, что ты святой, они взбунтуются и против Быкоглавого, и он придет к тебе просить помощи. Хоть вы и враги, вы будете властвовать вдвоем, он — именем кесаря, ты — божьим именем, пусть даже ты и не веруешь в бога. — Назарий громко рассмеялся, и смех его коротким эхом прокатился под мрачными сводами пещеры. — Послушай, — продолжал он, — неужели не понял ты, что всякое братство кончается господством одних над другими? И еще один совет на будущее: когда они успокоятся и вы с Быкоглавым станете править ими — повесьте трех невинных, потому что повинны все…
— Как? — воскликнул в ужасе Тихик, сжимая в руке нож. — Ты даешь мне такой совет, ты?! Нет, ты не Назарий. Он был глуповат… Ты — тот, кто обитает здесь. Он принял твой образ и наущает мучить меня и смеяться надо мной!
— Он во мне, как и в тебе. Он — в каждом, чтобы продолжилось царство его. И ради той цели он ополчается против себя самого.
Назарий повернулся, вознамерясь уйти.
— Постой! — вскричал Тихик. — Если ты — он, я не устрашусь! Я был твоим слугою, и ты должен ответить мне, отчего все так сталось. Я верил, что правлю по божьему соизволению, а оказалось — по твоему. Неужели только ты и существуешь, неужели нет над тобой господина, чтобы судить тебя и карать? Я хочу получить ответ — за муки мои, за осмеянные тобой надежды и мечтания, за страдания тех несчастных, что хотят судить меня вместо того, чтобы судить тебя. Стой! — закричал Тихик в исступлении и устремился к Назарию.
— Я Назарий, художник, которого ты называл глуповатым оттого, что не знал меня. Теперь мы с тобой сблизились. Коль ты веришь, что я — дьявол, ты должен верить и в бога, — не оборачиваясь, сказал Назарий.
— Не лукавь! Ты сатана! Ты вселился в безумца художника и через искусство взбунтовал всех! Ты и меня погубил! — неистово взревел Тихик и вонзил нож в спину Назария.
Художник упал навзничь и долго бился в корчах, пока не наступила смерть. Обезумевший Тихик неподвижным взглядом смотрел на него. Потом оглянулся и увидел призрак князя. Князь Сибин подступал к нему ближе и ближе. Черные соколиные глаза не отрывались от Тихика, они чудовищно ширились, была в них та самая жестокость, что и в глазах Назария, и Тихик стал пятиться к бездне, где ревел и дымился подземный поток.