Страница 15 из 60
В своих выводах, сделанных в конце мая, «уважаемая группа правозащитников» — Фонд юридических и человеческих прав в Дили — характеризовала этот период как самую тяжкую «атмосферу страха» после событий 1975–1989 гг., «когда территория, истерзанная насилием, была закрыта для иностранцев». «Насилие творилось каждый день, — похищения, пытки, убийства, грабежи и поджоги, которым подвергались восточные тиморцы по всей территории», — сообщал Фонд15.
Насколько нам известно, «новые гуманисты» не оказывали на Индонезию никакого давления, если не считать критических слов, высказанных, возможно, именно их представителями в частном порядке, и нескольких возмущенных всплесков руками. Проблема Рачака очень серьезна, ее не следует путать со все-таки иными, несхожими эпизодами долгой истории кошмара, создаваемого при решающей поддержке США и Великобритании. Но только из этого, одного из многих, примеров уже вытекает, что мы не можем всерьез воспринимать текущие интерпретации произвола в Рачаке, равно как и заявления о том, что нравственное негодование по поводу этой «последней капли жестокости» подвигло тех, кто «поддерживает наши ценности», применить силу.
Да, этот вывод идет вразрез с основной заповедью нового, равно как и старого, гуманизма, которую отчетливо сформулировал бывший корреспондент «Нью-Йорк Таймс» А. Дж. Лэнггут, раздраженно высказываясь по поводу первой расширенной дискуссии об индонезийской бойне на Восточном Тиморе, поддерживаемой Соединенными Штатами. Этой дискуссии предшествовали семь лет фальсификаций, которые фабриковались правительством и прессой, а затем полное — в буквальном смысле — молчание в момент пика насильственных этнических чисток и зверств, достигших в 1977-78 гг. такого уровня, что многие называли их геноцидом: цифра убитых тогда составила, наверное, тысяч 200 — это больше четверти населения. Возражение Лэнггута против данной дискуссии было весьма близким к истине: «если бы целый свет вдруг сошелся клином на Тиморе, от этого не стала бы счастливее участь ни одного камбоджийца». В то время задача прессы состояла в бурном излиянии гневного протеста против преступлений красных кхмеров, и задача эта имела целый ряд достоинств: непосредственным проводником насилия являлся официальный враг; ничто не говорило о том, что данные преступления можно хоть как-то смягчить (что решающим образом отличало их от событий на Тиморе и других жесток остей, творимых в это же время); эти массовые преступления можно было использовать для того, чтобы задним числом оправдать еще более жуткие преступления, совершавшиеся США в период вьетнамской войны; и, вероятно, самым важным обстоятельством здесь является то, что данные преступления можно было привлечь в качестве оправдания многих текущих и планируемых преступлений — на том основании, что они способны запугивать «левых полпотовцев» — например, священников и крестьян в Сальвадоре. В таком контексте возражение Лэнггута было весьма кстати: привлечение внимания к колоссальным преступлениям, творимым при решающем участии США, — не лучший способ отвлечь его от других аналогичных событий16.
Аргумент совершенно разумный с точки зрения господствующих идейных принципов, и его настойчиво повторяли на протяжении всего косовского конфликта в ответ на замечания о том, что любая серьезная попытка оценить самодовольную риторику «нового гуманизма» должна начаться с постановки следующего вопроса: как он проявляет себя по отношению к другим, сопоставимым с этими или еще большим жестокостям, которые происходят в то же самое время и которые он мог бы легко и без затрат ликвидировать или уменьшить, просто отказавшись от своего дальнейшего участия в них. Логика здесь аналогичная: от привлечения внимания к преступлениям США и Великобритании «не стала бы счастливее доля ни одного косовского албанца», стало быть, такие попытки достойны только — презрения и насмешки.
Тем не менее, мы с вами будем держаться именно этого курса в своих дальнейших попытках оценить тот образ, на который претендуют «новые гуманисты», поскольку, несмотря на все негодование, Которое он у нас вызывает, мы должны признать, что такова элементарная предпосылка исследования мотивов и целей их деятельности, а также ее значения для будущего.
3.2. Гуманитарные заботы 90-х: маленький пример
Прежде чем продолжить, нам, вероятно, следует припомнить простое правило логики. Когда развивается гуманитарный кризис, то аутсайдеры могут выбрать одно из трех:
1) способствовать эскалации катастрофы;
2) не делать ничего;
3) пытаться смягчить катастрофу.
Косово подпадает под первую категорию, Восточный Тимор 1999 года — под вторую категорию (этот особенно уродливый пример, если учесть совсем недавнюю историю, не укладывается в рамки доктрины «смены курса»). Давайте рассмотрим некоторые другие, актуальные сегодня примеры.
Одним из таких поучительных примеров служит Колумбия, на протяжении 90-х гг. бывшая ареной самого тяжелого гуманитарного кризиса в западном полушарии, — не столько потому, что в ней резко усилился сам кризис, сколько потому, что конвейер убийств и террора, запущенный США в Центральной Америке в предыдущие годы, к этому времени в основном достиг своих целей, и теперь, вследствие экономической катастрофы 1980-х, а также альтернатив, предоставляемых изменившейся мировой экономикой, стало возможным поддерживать порядок иными средствами.
Вспомним, что в Косове, по оценкам западных источников, в год, предшествующий бомбардировкам, с обеих сторон было убито 2000 человек и от 200 до 300 тысяч человек стали вынужденными переселенцами внутри страны. Когда начались бомбардировки, Госдепартамент выпустил свой отчет по Колумбии за тот же самый год. Сходство цифр ужасает: 2–3 тысячи убитых, 300 тысяч новых беженцев, 80% кровавых побоищ относится на счет военизированных формирований и армии (это только в тех случаях, когда удалось собрать веские доказательства), которая годами прибегала к помощи этих формирований, также как ABRI делает это на Восточном Тиморе, а сербские военные делали в Косове17.
Конечно, абсолютных исторических аналогий не бывает. Между Колумбией и Косовом есть различия, и два из них особенно существенны.
Во-первых, для Колумбии такие жестокости не новость (для Косова, согласно НАТО и аналитической литературе, они стали обыденными только с начала 1998 года). Более того, они служат лишь дополнением к ежегодным потерям, которые почти постоянны. Очень схожие оценки прозвучали и в отчете Госдепартамента за 1997 год, а наблюдатели из правозащитных организаций отмечали подобное в течение многих лет18. В 1998 году, по данным Госдепартамента, поток беженцев даже превысил таковые за прежние годы. Церковь и другие правозащитные группы оценивают общее число беженцев как значительно превышающее миллион, причем большинство из них — женщины и дети, так что, если иметь в виду только одно это, то налицо один из тяжелейших кризисов в мире. В 1998 году положение ухудшилось до такой степени, что даже один из самых ярких и отважных активистов-правозащитников Колумбии, отец Савьер Жиральдо, стоящий во главе основанного церковью Центра Мира и Справедливости, из-за постоянной угрозы для Жизни вынужден был покинуть страну, оказавшись в числе многих других изгнанников. Годом ранее Международная Амнистия (МА) избрала Колумбию в качестве стартовой площадки для проведения своей глобальной кампании по обеспечению безопасности наблюдателей-правозащитников, — что явилось вполне естественным выбором в свете истории страны19.
Подобно МА, Хьюман Райтс Уотч, группам, связанным с церковью, и другим организациям, заботящимся о соблюдении прав человека, Госдепартамент делает вывод, что «достоверные заявления о сотрудничестве [вооруженных сил] с военизированными формированиями, включающем случаи как негласной поддержки, так и прямой помощи со стороны представителей вооруженных сил, особенно армии, продолжали поступать» в течение всего 1998 года: «В некоторых регионах между местными военными командирами и военизированными формированиями существовала негласная договоренность, и военизированные группировки свободно вели боевые действия в нескольких областях, находящихся под контролем военных». Есть и куда более подробные сообщения, но основные выводы касательно вооруженных формирований те же: многие убийства «совершались при попустительстве или активном участии сил безопасности», как, например, в октябре 1998 года вновь сообщает Хьюман Райтс Уотч.