Долгие ночи

— Господин офицер, мы не имеем намерения ссориться с кем-либо.

Какой толк нам от ссор? Вы видите, мы безоружны, мужчины сняли с себя даже кинжалы. Мы никому не желаем причинить зла. К тому же, среди нас не найдется и сотни человек, способных сейчас использовать оружие. Люди ослабли. И тем не менее, — решительно закончил Арзу, — или мы умрем здесь, или вернемся домой.

— Я еще раз повторяю, — повысил голос офицер, раздраженный твердостью Арзу. — При малейшей вашей попытке перейти границу, мы откроем огонь!

— Я тоже повторяю, — раздельно и громко произнес Арзу, — что люди решили или двигаться дальше на север, или умереть здесь у границы.

— Так умирайте!

— Неужели у вас, воинов, хватит совести стрелять в безоружных?

— не выдержал Чора, стоявший рядом с Али. — Мы с вами единоверные братья, у нас один Бог. Так для чего вам нужна наша кровь? Побойтесь Бога и отпустите нас.

— Куда?

— На родину.

— Теперь у вас нет родины! Теперь вы бездомные нищие! — офицер еле сдерживал гнев. — Трусы! Гяуры хозяйничают в ваших домах.

Причем вы сами пустили их туда. Кому вы нужны у русских? Царь гяуров жалует лишь своих единоверцев. Армяне и болгары, которых он приютил у себя, забрав от нас, не стремятся вернуться обратно к нам. Вы же, наоборот, не захотели жить у нас.

— Мы идем домой. Там наша родина. А законы ваши ничуть не лучше законов русского царя.

— Ты забыл о Боге, паршивец?

— Вы должны нас понять, — сказал молчавший до того молодой офицер. — Не в наших силах изменить что-либо. Тем более, что-то сделать для вас вопреки приказу. В любом случае вам не удастся перейти границу. Если не будем мы, то стрелять будут русские.

Мой совет: вернитесь и не доводите всех до греха. Вы же знаете, царь не оставит вас в покое. Отправит в Сибирь и превратит в христиан. Значит, вы лишитесь не только благ сего мира, но и милости Аллаха после смерти.

— Что ж, пусть наказывает нас Аллах, — раздался голос за спиной Арзу. — Но мы на все готовы, лишь бы вырваться из этого ада.

— Замолчи, свинья! — крикнул тощий офицер. — Почему вы не хотите стать в ряды нашей непобедимой армии? Горцы, пришедшие до вас, оказались гораздо благоразумнее. Кроме жалования вы будете получать бесплатное питание и хорошую одежду. А в объятиях женщин-гурий вообще забудете о всех своих несчастьях.

А разве плохи женщины у христиан? Они ведь отличаются особой красотой. Усмирите их мужчин, и эти женщины — ваши. А потом мы вместе освободим вашу родину от гяуров.

Спокойный Арзу, не скрывая, правда, презрительной улыбки, вынужден был терпеть сей полупьяный бред турецкого офицера.

Но горячий Чора не выдержал:

— Довольно! — крикнул он. — Мы уже от многих слышали эту песню!

Сперва ее пел нам! Нусрет-паша, затем Алхазов Муса-паша -

Хватит! Надоело! Что вы нам обещаете? Золотые горы? Но мы никогда не станем наемными убийцами. Мы не палачи. Мы умеем только защищаться. Защищать свою родную землю, свою свободу.

Порабощать других мы не желаем. "Поможем вам освободить вашу родину от гяуров". Где же вы раньше были? Разве нельзя было помочь нам тогда, когда мы защищали свои горы? Слава Богу, теперь узнали цену и вам.

Вы не только не способны помочь нам, вы сами нуждаетесь в помощи. Сейчас же мы хотим вернуться домой и жить в мире с христианами-русскими. Не мешайте, уйдите с нашего пути!

Арзу толкнул его в бок.

— Не затевай скандала. И не груби. Нужно все решить миром.

Чора отрицательно покачал головой.

— Разве не видишь, Арзу, что на мирный исход нет никаких надежд. Пощады от них не жди. Ты это знаешь лучше меня. Зря мы теряем время. Посмотри, войска, наготове, всадники обнажили сабли, а солдаты с горящими фитилями стоят около пушек. Так на что нам еще надеяться?

Али оторвал взгляд от брата и от трех офицеров, к которым было приковано все его внимание, посмотрел туда, куда Чора указывал пальцем, и понял: для многих его собратьев сегодняшний день станет последним. Понял и ужаснулся…

— Стойте! Остановитесь, поганые собаки! — во все горло орал тощий офицер, напрягая худую длинную шею.

Али обернулся.

Основная масса переселенцев уже успела подойти к ним. Людской поток походил на гигантского смертельно раненого зверя, стремившегося заползти в свою пещеру, чтобы в ней и умереть.

У людей запавшие глаза, высохшие лица. Лохмотья свисали с тощих плеч. Они еле брели, с трудом передвигая ноги, равнодушные к крикам турецких офицеров, к солдатам, к наведенным на них пушкам и вообще ко всему, что творилось вокруг. Они не в силах были остановиться, они просто шли…

Сейчас, глядя на них, не верилось, что несколько месяцев назад это были самые сильные, самые крепкие, самые выносливые и бесстрашные воины. Полуживые дети сидели на руках и спинах женщин.

Люди шли молча, словно несли на кладбище множество покойников сразу. Даже тощий офицер, на своем веку повидавший всякое и безжалостно расправлявшийся со многими непокорными, и тот застыл как вкопанный при виде переселенцев. Пистолет со взведенным курком в его руке опустился. Али посмотрел в сторону границы. Оттуда, держа штыки наперевес, четкими шагами к переселенцам двигалась турецкая пехота. Впереди каждой роты ехал конный офицер с оголенной шашкой. С флангов и позади пехоты располагалась кавалерия, по первому знаку готовая броситься на несчастных.

— Братья и сестры! — крикнул Арзу, повернувшись к толпе. — Вы видите наступающую на нас пехоту. Видите и кавалерию, готовую растоптать нас. Орудия уже наведены на нас! Последний раз спрашиваю: вернемся назад или пойдем вперед?

— Вперед, Арзу!

— Нет пути назад!

— Родина или смерть!

— Как быть с женщинами, детьми и больными? — Арзу старался перекрыть голос многочисленной толпы.

— Все ляжем здесь мертвыми!

— Газават!

— Не теряй времени, Арзу!

Арзу вскочил на коня, которого подвел ординарец. Его примеру последовали остальные командиры.

Турецкие офицеры, видя, что дело идет к схватке, огрели коней плетьми и ускакали к своим отрядам.

— Братья! — раздался теперь уже грозный голос Арзу. — Друзья мои! Сейчас мы сделаем несколько последних шагов, и турки откроют по нам огонь. Сотники! Готовьте свои группы к бою!

Пусть женщины и дети вместе с больными отойдут в безопасное место. Нас отвергли и люди, и Бог! Потому обратимся к нашим славным предкам, и как они, примем героическую смерть! Прочь белые флажки! Теперь это знаки беспомощности и трусости!

Касум! Подними красное знамя наших древних предков! Вперед, славные чеченцы!

И над головой Касума мгновенно появилось алое знамя, древнее чеченское национальное знамя. Раскачивая его над головой, Касум своим зычным голосом запел песню: