Аз-Зейни Баракят

Срочно

Начальнику соглядатаев Каира

Утром в понедельник, когда народ повалил на улицу, встречая праздник Шамм ан-Насим[56] играми и развлечениями, я увидел Саида аль-Джухейни. Я сразу же принялся следить за ним. С ним были две женщины. Одна из них весьма пожилая. Я следовал за ними от ворот аль-Хальк до садов Булака. Здесь к ним присоединился шейх в чалме по имени Рейхан аль-Бируни. Известно, что Саид — частый гость в его доме. Саид, кажется, — а я в этом совершенно уверен и твердо убежден — по уши влюблен в дочь шейха Аль-Бируни. Он совсем помешался от этой любви. От своих однокашников-семинаристов мне известно, что он часто произносит во сне имя «Самах», а Самах — дочь, шейха.

Весь день они провели в садах Булака. Саид дважды уединялся с девицей: что-то ей говорил и она ему отвечала.

Продолжаю наблюдения,

Во имя аллаха милостивого и милосердного!

Дай, господь, спокойствия этой стране!

Канцелярия шихаба Закарии бен Рады.

Донесение, посланное с почтовым голубем к Аз-Зейни Баракяту бен Мусе, главному хранителю мер и весов Каира и всего Египта, вали Каира, в Дамьетту

Кто такой шейх Рейхаи аль-Бируни?

Его полное имя шейх Рейхан бен Зейд Мухаммед аль-Асьютый бен аль-Фадыль Ахмад бен Ибрахим. Аль-Бируни — это прозвище, приставшее к шейху со времени изучения им науки логики у слепого шейха, прибывшего в мекканскую мечеть в конце 805 г. хиджры. Он пришел из страны шаха Исмаила — суфия. Однако шейх Аль-Бируни не был шиитом и не принадлежал ни к одной из сект рафидитов, а был убежденным унитом. Он жил в Египте. Не женился до самой смерти, которая последовала в 883 г. хиджры. Похоронен в аль-Карафа-аш-Шаркийи вместе с праведными улемами.

Шейх Рейхан работал мелким писцом в канцелярии верховного кадия, составляя документы на владение собственностью и фетвы[59], исходившие от главного кадия. Дело свое он знал хорошо. Кроме того, эта работа давала ему возможность видеть эмиров и важных мужей султаната вблизи. До этого он наблюдал их только во время торжественных шествий. Когда он их лицезрел, в голове его возникало множество вопросов: смеются ли эти великие мира сего, как прочие люди? Рассказывают ли друг другу анекдоты и разные веселые истории? Подтрунивают ли друг над другом? Называют ли друг друга ласковыми именами? Он много расспрашивал о том, как они едят, как им подается пища. Закроет глаза и представляет себя приближенным какого-нибудь важного эмира или даже собеседником самого султана. Правда, он не знал, о чем будет с ними говорить. Однако достоверно установлено — и это подтверждают свидетельские показания и результаты наблюдений, — что однажды он спрашивал одного из своих друзей: «Неужели человек, подобный эмиру Тамирбагу Атабеку аль-Аскяру, мочится и делает иные дела, как все прочие люди?» Больше того, он сказал как-то своему приятелю: «Интересно знать, как это султан разоблачается в жарищу и со своим огромным животом наваливается на одну из жен? Пот катится с него градом, глаза закрываются и во рту щекочет от желания?» Ответы на подобные вопросы Аль-Бируни считал большим делом. Они, по его-мнению, заслуживали того, чтобы им посвятили толстый том. Он мечтал, что если проникнет в среду великих мира сего и станет их спутником, то сможет узнать, что они думают об этом времени, об их надеждах и желаниях. Ему представлялось, как он сидит рядом с Атабеком аль-Аскяром, покуривая табак после приятного ужина. Атабек склоняется к нему и открывает тайну, которую не знает никто, кроме него.

Или вот эмир Аль-Гукандар аль-Мухаммади рассказывает ему историю, имеющую особое касательство к султану. Потом просит его никому ее не передавать, потому что султан, коли узнает, что об этом говорят, не пощадит головы ни рассказчика, ни слушателя. Невообразима радость и блаженство Рейхана, когда ему говорят что-то неизвестное другим. Вот он идет по улице ас-Салиба, по Лимонному рынку под воротами аль-Футух, вокруг него люди: торговцы, покупатели, головы которых заняты мелкими, ничтожными заботами, а его голова — хранилище тайн! Когда Рейхан сидит в одной из лавок, пьет хульбу с молоком, ему кажется, что он провел всю ночь во дворце важного эмира. Не выспавшись, он был вынужден идти в канцелярию составлять документы на право собственности и фетвы. Он чувствует, как его веки тяжелеют. Он зевает несколько раз, оглядывается по сторонам: окружающие уже заметили, какой он вялый и сонливый. Если его спрашивают о причине, он, не задумываясь, говорит, что провел всю ночь с эмирами, с великими мира сего. Ему верят и пользуются минутами его отдыха, чтобы подойти к нему и попросить замолвить слово перед важными людьми, которых он знает, дабы они поспособствовали решению их дел. А у него доброе сердце, и он не прогоняет нуждающегося от двери своей.

У Рейхана накапливается множество фетв, которые надо составить. Абдель Барр надоедает ему просьбами поторопиться. Рейхан представляет себе, как входит к шейху Абдель Барру, верховному кадию, и останавливается перед ним. Шейха охватывает удивление. Что так изменило его служащего? Его взор холоден, чалма огромна, от него исходит запах благовоний. Шейх Рейхан склоняется в поклоне и просит не торопить его. Он говорит тихим голосом. Нет, он говорит громко. Нет, ни в коем случае! Надо, чтобы голос был тихим и твердым, а речь — красноречивой. Он скажет Абдель Барру, что засиделся с эмирами, что он из особо приближенных к эмиру Бектамиру и Надиму Минтасу, что он доверенное лицо самого эмира Туманбая. А эмир Таригфалия опирается только на его плечо. Абдель Барр испугается. Ему станет страшно за себя самого. Он позволит шейху Рейхану работать медленно, никогда не торопиться, быть самому себе начальником. А то ведь не ровен час прикажет султан снять кадия Абдель Барра и побежит он к шейху Рейхану просить, чтобы тот заступился за него перед султаном и вернул должность.

56

Праздник встречи весны.

57

Лавка.

58

Житель Магриба или Марокко.

59

Решение муфтия.