Страница 117 из 117
— Люди, а? — неуверенно протянула какая-то девушка. — Может быть, надо спасти эту женщину?
— Можно бы спасти, — отозвался мужской голос. — Да ведь она небось барынька, а у меня разносолов нет. Картошкой ее кормить не станешь, верно?
— Верно! — отозвался другой. — Тем более она больная. Еще и помрет у тебя, гляди!
— Вот и главное! Будь она здоровой, драпала бы сейчас за милую душу, — сказал третий, не скрывая злобы.
Вскоре толпа стала таять. Последними ушли старые гречанки, и Елисей остался наедине с «Дюльбером».
Он думал об Алле Ярославне, которую сейчас увидит, о Шокареве, о подполковнике в синих очках, о прапорщике... Думал о революции. Он любил эту грозную стихию, как что-то живое, очень личное при всей ее эпохальности. Он выстрадал ее. Она была его жизнью и несла ему такие надежды, какими Россия никогда не обладала. Россия... Россия, объятая революцией... Было ли на свете более возвышенное время?!
В это время я жил.
Переделкино
1964