Страница 60 из 64
Солнце перевалило за вторую половину, но не было ещё перелома ни с одной, ни с другой стороны. Широкие отточенные мечи в руках воинов переливались яркими вспышками солнечных лучей.
Восстановив порядок, персы построились клином и врубились в ряды кочевников и медленно начали вгрызаться во фланг противника, шаг за шагом подвигаясь вперед. В это время из-за холмов, им в помощь, показался большой отряд, на ревущих верблюдах. Они вломились в массу скифов, дробя палицами и железными булавами черепа степняков. Оторопевшие, охваченные паникой скифы заметались, подставляясь под секиры персов. Ещё немного и скифы готовы были дрогнуть, но грозные окрики вождей быстро привели их в чувство. Пропуская верблюдов вперёд, они сзади подрубали сухожилия животным и те, обезумев от боли, сбрасывая седоков, носились по полю, внося сумятицу и неразбериху в ряды персов и замедляя их продвижение вперёд.
Томирис, как и Кир, стояла на холме и наблюдала за ходом сражения. Внизу, так чтобы не видели лазутчики персов, стоял её резерв. Пятнадцать тысяч воинов под началом бывшего царского вестового Скилура. Последняя её надежда, способная переломить ход сражения, или прикрыть отступающих. Скифские богатыри разъярились и искали рукопашной схватки с надменными персами, желавшими поработить их свободные степи, а кони, почувствовав настроения седоков, зло покусывали упряжь.
Потемневшие глаза Томирис с расширенными, как у кошки, зрачками, казалось, не мигали, тело в седле вытянулось, напоминая гибкую лань. Когда она увидела, что Кир вводит в бой смертоносные колесницы, сердце её захолонуло. Сейчас, её верные степняки испугаются блестевших на солнце серпов и повернут коней. Она в волнении облизнула обветренные губы, оглянулась назад. Скилур ловил взгляд своей повелительницы, ожидая приказа. Встретившись с ним глазами, покачала головой и прошептала одними губами:
-Рано.
&&&
Кир понял, догадался острым умом полководца, прошедшего не одну битву, что наступает перелом. Он сказал, обращаясь к свите, почтительно внимающей своему повелителю:
-Скифы оказались самыми достойными противниками из всех виденных мной. Эта победа даётся нам нелёгкой ценой, и много славных богатырей сложат здесь свои головы. Чтобы довершить разгром я поведу в бой «бессмертных». Но... я думаю, что слишком много чести для варваров, если против них выйдет сражаться царь царей, сын и внук царей, покоритель полумира. Нет, против них пойдет сын простого пастуха Митридата и его доброй жены Спако.
Кир вошел в шатер. А когда вышел, на нем был наряд простого воина, и только щит и меч искусной работы говорили о том, что это не рядовой воин.
Кир бросил взгляд на поле битвы.
-"Бессмертные"! Много раз водил я вас в бой, и всегда впереди наших рядов, опережая, летела, раскинув крылья, победа! И сейчас ваш царь с вами! Помните, в этой битве не будет жалости. Если скифы победят, они не оставят в живых ни одного из вас: ни перса, ни мидянина, ни грека, ни одного воина из моей армии. Помните об этом! Вперед!
&&&
Томирис вновь посмотрела на поле битвы, ожидая увидеть бегущих соплеменников, но бой продолжался, и скифы не собирались отступать. Вот, наконец, случилось то, что Томирис ожидала с таким нетерпением. Кир, видимо почувствовав, что наступает перелом в битве, бросил в бой своих «бессмертных». С диким рёвом они вырвались на простор, преодолели расстояние до скифского войска и врезались в ряды кочевников.
Томирис со своего места видела, как изогнулся строй скифов, в том месте, где в него ударили «бессмертные» Кира. Как он стал всё больше прогибаться вовнутрь, готовый лопнуть. Отсчёт пошёл на мгновение. К царице подскакал Скилур, осадил разгорячённого коня.
-Пора, повелительница! Ещё немного и они сомнут наши ряды! Прикажи выступать!
Она обернулась к нему, ожгла взглядом.
-Знай своё место, раб!!! – прошипела зло.
Её глаза горели, и Скилуру показалось, что боги помутили царице рассудок.
Стремительный и единый натиск "бессмертных" внёс панику в ряды массагетов. Они стали постепенно отступать под бешеным напором испытанных бойцов персидского царя. А «бессмертные» всё глубже вгрызались в строй скифов, устилая себе путь сотнями мёртвых степняков.
Царица вновь бросила взгляд туда, где под ударами мечей гибли массагеты. Наконец она почувствовала, что еще миг и всё - скифы не выдержав, покажут врагу спину. Пора!
-Скифы! – крикнула она, обернувшись к сплочённым рядам, её последней надежды.— Пусть узнает перс всю силу и ярость массагетов! Не дадим пощады врагу! Хурр-а!!!
-Хурр-а! – подхватил Скилур боевой клич скифов, а вслед за ним заревели и тысячи голосов.
Вздрогнули степняки, выхватили короткие тяжелые мечи и вырвались из укрытия. Впереди них неслась их царица, окружённая плотным кольцом телохранителей. Пегие, бурые и рыжие скифские кони сбоку ударили в персов, опрокидывая и ломая их стройные ряды. Персы, побросав длинные копья, завертелись в рукопашной схватке, рубясь мечами с налетевшими, как буря, отчаянными скифами. Удар массагетов был ужасен. В плотных рядах персидского войска появились огромные проломы. Туда, раздавая удары направо и налево, вслед за свежими силами устремились воспрянувшие духом скифы. Ошеломленные неожиданным появлением новых сил, персы пали духом и отбивались вяло.
И перелом произошёл. Но не тот, которого ожидал царь Кир. Массагеты, их враги, одерживали верх. Персы не долго сдерживали бешеный натиск скифов и, наконец сломленные, не выдержали и показали врагу спины. Оказалось, что некуда бежать из зажатой горами равнины и началось полное истребление персов. Разгром был сокрушительный. Почти все персидское войско полегло под ударами массагетских акинаков. Только «бессмертные», сомкнувшись вокруг своего царя, продолжали отбиваться от наседавших скифов.
Скилур прорывался в самую гущу «бессмертных», разя направо и налево двумя красными от крови акинаками. Следом за ним шла сотня таких же неуёмных скифских богатырей, желающих обрести славу и бессмертие, пленив персидского царя. «Бессмертные» заметили свирепого скифа, пробивавшегося к повелителю и воинов, идущих за ним. Громадный черный нубиец подлетел сбоку и мощным размахом метнул в него копье. Копье скользнуло по панцирю, зацепило бедро и пронзило спину жеребца. Скилур полетел на землю вместе с перевернувшимся через голову конем. Соседний воин метнул длинное копье, и оно пронзило могучего нубийца. В последний момент Скилур успел вскочить на ноги и тем сохранил себе жизнь, а не оказался растоптанным. Он вскочил на коня без седока и вновь ринулся в битву.
Скилур нанёс два удара, поразил одного воина, уклонился от копья другого и вдруг увидел того, с кем он так долго искал встречи. Сотник Араш, весь залитый кровью, с безумно горевшими глазами, вынырнул откуда-то сбоку и скрестил свой меч с акинаком Скилура. Поединок их был недолгим. Араш нанёс два удара, сам прикрываясь щитом. Скилур, потеряв в схватке один меч, приподнялся в седле, перехватил поудобнее акинак и, сверху вниз нанёс мощный удар. Араш успел подставить щит, но удар был такой силы, что крепкий ассирийский щит, разлетелся на две части, как скорлупа ореха. Остриё меча достало до кожи перса и оцарапало ему щёку. Он этого даже не заметил, а отбросив в сторону остатки щита, кинулся на Скилура.
И тут, из гущи воинов, вылетело копьё, пущенное чьей-то мощной рукой, и воткнулось Арашу в грудь. Оно пробило панцирь и вышло со стороны спины. Он захрипел, ухватился руками за древко, выронил меч и захлёбываясь кровью, повалился на спину коня. Скилур, не ожидая этого, опустил меч, но в этот момент страшный удар обрушился на него, и мгла накрыла его своим покрывалом.
&&&
Кир сражался из последних сил. Находясь в гуще сражения, и видя как гибнут его «бессмертные», он осознал, что звезда его закатилась. Отбиваясь от настырных скифов, краем глаза он заметил как погиб, пронзённый копьем воин Араш, увиденный им ещё там, на берегу Аракса. Вдруг, в последний момент перед вечностью, царь царей спросил себя: Может, это было ошибкой? Когда решил вторгнуться в пределы этих воинствующих скифов? Но разве мог он поступить по-другому? Он, равному которому не было до этого в подлунном мире, где безраздельно правит Ахамуразда? И почему-то вспомнился ему маленький домик и старая, согбенная годами женщина. А также горы, вонзающие свои островерхие вершины ввысь и милее которых не было в этот момент ничего.