За пеленой тысячелетий

Сотник Араш, со своей сотней, находился впереди всего войска, на его острие. Если случится нападение варваров, то они будут первыми, кто примет на себя удар диких племён. Но не было грусти на душе у сотника. Впереди его ожидали походы, битвы, добыча, скифские полонянки. Что может быть слаще для воина? Это наполняло душу сотника ликованием и ему хотелось петь от переполнявших его чувств.

Араш ехал на гнедом, злом скакуне. Этот конь достался ему в битве под стенами Вавилона, взамен погибшего. Тогда, за мгновение до того, как вавилонские лучники спустили тетивы луков, Араш поднял коня на дыбы, и это спасло ему жизнь. Грудь коня приняла на себя все вражеские стрелы, но седок остался жив. Он пролежал, придавленный тушей коня, всё сражение. И смог выбраться только когда совсем стемнело, а битва между персами и вавилонянами уже закончилась. Тогда он и поймал этого скакуна, который носился по полю, усеянному трупами. Араш много потратил времени, прежде чем конь перестал на него косить злым глазом и подчинился его воле.

У него было одно неоценимое качество, которое уже не раз спасало Араша от смерти. В битве он зверел и начинал кусать всех, кто попадался ему на пути. Он грудью расчищал путь себе и седоку, а вражеские кони шарахались в стороны. За это Араш полюбил своего боевого друга, и сам ухаживал за конём, не доверяя такую работу не кому.

На седьмой день пути по ходу войска, в небо, стали подниматься сигнальные столбы дыма. С каждым часом их становилось всё больше. Когда солнечный диск перевалил на вторую половину неба, на горизонте показались вражеские всадники. Араш понял, что они вступили в исконные земли массагетов, и велел своим людям зорко смотреть по сторонам.

Первая стычка между передовой сотней и скифским дозором, произошла уже ближе к вечеру. Около трёх сотен варваров неожиданно выскочили из ближайшей балки и как одержимые кинулись на персов. Завязалась ожесточённая битва. Люди и кони смешались в неудержимой сече. Стоял сплошной гул от звона мечей, стона раненых, ржания коней.

Царь, услышав впереди звуки разгоравшейся битвы, послал вестовых узнать, в чём там дело. Те вскоре вернулись и доложили, что там идёт сражение с передовыми отрядами варваров. С каждой стороны в сече уже участвовали около тысячи воинов. Войско остановилось. Кир понял что битва, которую они ожидали вот уже не первый день, началась. Он начал отдавать команды и войско как живой, послушный организм задвигалось, перестраивая свои ряды. Фланги выдвинулись, и стали обтекать место, где проходила, не утихая, схватка с варварами.

Натиск скифов оказался настолько стремителен и внезапен, что персы в первое время даже растерялись, хотя и ожидали этого нападения каждое мгновение. К тому же сотня персов оказалась в меньшинстве и скифы, окружив, стали их методично истреблять. Воинов из передовой сотни осталось едва ли больше половины, когда к ним на помощь сумели пробиться ещё отряды, тем самым уровняв силы. Но и со стороны степи, навстречу персам, кидались всё новые и новые сотни. Битва становилась всё ожесточённее и из простой стычки постепенно переросла в настоящее сражение. Персам, чтобы не оказаться в меньшинстве, приходилось вводить всё новые силы. Так и сотня Араша оказалась в самом центре схватки.

Сотник как бешеный крутился на коне, отражая удары и сам, рубя врагов. Впереди он заметил варвара на невысокой, пегой лошадке. Тот, так же как и Араш, был неудержим и стремителен. Он вертелся на своём коне, а его два коротких меча были красными от крови. К нему подскочил перс из сотни Араша и хотел проткнуть пикой. Варвар молниеносно поднырнул под брюхо коня и мечом распорол живот лошади перса. Конь дико заржал и стал заваливаться на бок, увлекая за собой и всадника. Варвар вскочил опять в седло и сверху вниз нанёс удар мечом. Перс вскрикнул и с раскроённой головой исчез в гуще воинов. Варвар ощерился и завертел головой, выискивая нового противника. Всё это произошло настолько быстро, что Араш едва успел переложить меч из одной руки в другую. Он издал крик и всадил пятки в бок своего коня. Тот, от неожиданности, встал на дыбы, заржал и прыгнул вперёд, в самую гущу сечи. Араш оказался лицом к лицу с варваром, и их мечи схлестнулись, высекая искры.

Силы противников оказались практически равными. И они первое время просто кружили друг вокруг друга, выбирая слабые места противника. Но их не было. Что один, что второй виртуозно владели мечом. Удары сыпались, не переставая, и казалось, что силы обоих воинов неистощимы.

Скилур, а это был он, увидев перед собой перса в блестящей кольчуге, обрадовался. Наконец-то его ждёт достойный трофей. Он усилил натиск, но вскоре улыбка степняка померкла. Скиф понял, что такого достойного противника он ещё не встречал в своей жизни. Араш и Скилур продолжали наносить удары, кружась на небольшой площадке. Их кони, тоже почувствовав настроение хозяев, норовили вцепиться друг другу в холку.

А вокруг кипела битва. Гибли воины, падая на землю с раскроенными черепами. Некоторые пытались встать, но тут же превращались в кровавое месиво под копытами сотен коней, сгрудившихся на небольшом участке. Для перса и скифа, битва отдалилась, померкла и они уже не различали оглушающий шум и не обращали внимания на то, что творится вокруг. Теперь в их жизни не существовало ничего важнее, чем зарубить мечом ненавистного противника. Скилур первым почувствовал усталость, и сила его ударов стала ослабевать. Сказывалась рана, полученная в лагере персов, руки налились тяжестью, и каждый удар давался всё с большим трудом. Араш, видя, что противник устал, усилил натиск, чувствуя, что победа его близка. В этот момент зашевелились скифские сотни, затрубили рога и Араш со Скилуром оказались отброшены в разные стороны. Скиф издали погрозил мечом противнику и исчез в гуще своих воинов.

Случилось вот что. В пылу битвы скифы забыли наставления своего вождя, Спаргаписа, и чуть не поплатились за это. Вместо того чтобы просто пощупать противника, как им было велено, они постепенно все ввязались в битву. Велика оказалась ненависть кочевых племён к персам, поэтому и помутился их разум, уступив место безудержной отваге.

Персидские фланги, повинуясь военачальникам, уже охватывали забывших об осторожности скифов с двух сторон. Лидийская конница, стройными рядами выдвигалась всё дальше в тыл зарвавшимся скифским сотням. Ещё немного и захлопнулся бы мешок, из которого живым уже не ушёл бы ни кто. Но вовремя была замечена опасность, и не все степняки потеряли головы. Затрубили рога тура, отрезвляя опьянённых битвой варваров. Повинуясь приказу, скифы стали откатываться назад, стараясь сохранить порядки. В последний момент им все-таки удалось вырваться, и они понеслись в степь, огрызаясь на ходу из луков. Персы наседали, мстя за страх и за убитых.

Долго скифов преследовать не стали, понимая, что сами могут оказаться в мешке. Постреляв для острастки, персы вернулись назад. А скифы исчезли, как будто их и не было никогда.

Араш ехал грустный, хотя отделался всего несколькими царапинами. Он всё-таки не смог одолеть этого степняка, как не старался. Тряхнув головой, Араш дал себе слово, что обязательно отыщет его в следующей битве, которая может случиться уже завтра. И тогда он насадит голову этого варвара на пику.

Киру доложили, что поле боя осталось за персами. Варвары, потеряв много убитых воинов, умчались в степь. Кир хмуро выслушал донесения. Он не понимал, с кем здесь воевать. Ни городов, ни укреплений. Только степь, да ветер кругом. И всадники, появлявшиеся неизвестно откуда, и так же внезапно исчезающие.

Кир вспомнил, как ещё там, на берегу Аракса, к нему привели посланника двух вождей, которые хотели отложиться от Томирис. Они просили у него помощи. Он тогда пообещал им свою поддержку, в обмен на голову царицы. Если всё получится так, как они задумали, то пусть тут правят одни. Для него будет достаточно, если с этой стороны его империи ничего не будет угрожать.

Войско, взбудораженное дневным сражением, устраивалось на ночной привал. Располагались со всем бережением. Враг рядом и об этом забывать не стоит. Выставили двойные посты и в сухой, душной, тёмной степи запылали тысячи костров.