За пеленой тысячелетий

Дарий скомкал письмо, заметался по палате. В мозгу стучало одно:

«Бежать! Бежать!»

Здравым умом Дарий понимал, что от всевидящего ока царя ему всё равно скрыться не удастся. Где бы он ни находился, лазутчики Кира найдут его и доставят перед светлые очи своего повелителя. Дарий вспомнил тёмный, как два омута, взгляд своего царственного родственника и ему стало плохо. На ум пришло, что Кир всегда не доверял ему. Поэтому и оставил здесь под надёжной охраной и строго-настрого запретил покидать Пасаргады.

В этот момент в соседней комнате, где находились воины охраны из личной гвардии Дария, раздался шум. Кто-то вскрикнул, что-то упало, послышался звон мечей. Затем двери распахнулись и в палату ворвались неизвестные Дарию воины. Впереди с окровавленным мечом стоял бородач по облику похожий на лидийца. Встретившись с ним глазами, Дарий понял, что отец оказался всё-таки прав и ещё он понял, что опоздал.

Пактиес вытер о кольчугу меч, медленно вложил его в ножны. Он посмотрел на юношу, вскочившего при их появлении, и поразился, насколько они похожи. Кир и Дарий. Даже движения что у одного, что у другого были такие же стремительные и порывистые. Разница состояла только в том, что один был повелитель мира, а второй в скором времени мог потерять всё. В том числе и жизнь. Только от него, Пактиеса, зависело случиться это или нет.

Лидиец дал знак и воины, которые гурьбой стояли у него за спиной, покинули палату. Последний осторожно прикрыл дверь, и они остались вдвоём. Пактиес сел на резную скамейку у двери, расправил затекшие плечи, вытянул ноги. Последние семь дней он провёл в седле, перескакивая с одной заводной лошади на другую. Останавливаясь только за тем, чтобы перекусить и ненадолго заснуть тревожным сном. Так продолжалось день за днём. Но всё-таки он опоздал и не смог опередить гонцов, посланных Гистаспом. Как будто предчувствуя погоню за своей спиной, им в самую последнюю минуту удавалось скрыться, и всё начиналось заново. Две сотни воинов, выделенные ему Гарпагом, вконец вымотались. Когда они ворвались во внутренний дворик царского дворца, всадники напоминали скорее банду оборванцев, чем воинов победоносной армии повелителя вселенной.

Стражники, положив оперенные стрелы на витые тетивы луков, бдительно следили за их приближением к царским воротам. И готовы были превратить их в подобие ежей, утыканных стрелами, но Пактиес поднял царский знак на острие копья, и их беспрепятственно пропустили. Это была золотая пластина с изображением сокола с расправленными крыльями. Стража опустила свои луки, и воины склонили головы. Они знали, что тот, кто обладал золотым соколом, выступал от имени царя и провозглашал его волю. Ослушаться обладателя этого знака, было равносильно тому, чтобы пойти наперекор самому царю. Наказание за это одно – смерть.

Пактиес очнулся и посмотрел на юношу, всё так же молчаливо разглядывающего его. Он вспомнил последние слова старого полководца, перед тем как тот отправил его в дальний путь.

-Преклони колено перед тем, кто тебе предстанет в царских покоях, - говорил Гарпаг, пристально смотря в глаза Пактиесу. – И служи ему так, как до этого служил Крезу, а затем и нашему повелителю, Киру. Стань для него нянькой и наставником, другом и побратимом. Проведи его по всем жизненным лабиринтам и не дай оступиться в минуты сомнения. Помни, этого юношу ждут великие дела, и боги покровительствуют ему.

Тогда Пактиес поклялся могилами предков, что исполнит всё, о чём просил его старый военачальник. Тем более, всё это было оплачено золотом. За которое Пактиес готов был служить кому угодно.

А Гарпаг, когда стук копыт коня Пактиеса затих вдали, позвал самых верных воинов. Он распорядился приготовить богатые дары и готовиться к жертвоприношению. Гарпаг хотел задобрить богов, чтобы они простили ему его ослушание. Ведь он не выполнил волю своего повелителя, царя Кира.

Пактиес резко встал, поправил пояс с мечом. От этого движения Дарий вздрогнул и сделал шаг назад. Он поднял руку навстречу Пактиесу, как будто защищаясь от удара. Но лидиец опустился на колени перед отпрыском рода Ахеменидов и произнёс:

-Я пришёл, чтобы защитить тебя и служить тебе.

&&&

К полудню следующего дня войско царя Кира полностью переправилось на правый берег Аракса и медленно двинулось вперёд. В разные стороны, на полдня пути, выслали сторожевые дозоры, на случай внезапного нападения массагетов. Степь была пустынна, и даже животные, которых великое множество в это время года, куда-то пропали. Персидское войско, как огромная неудержимая лавина, неторопливо ползло по степи. Оставляя после себя только выжженную и вытоптанную копытами коней, да десятками тысяч ног, землю. Закончился один день и наступил другой, но враг не вставал на пути персов. Прошло пять дней в неустанном движении и войско царя Кира всё дальше углублялось в степь.

Сам царь ехал в окружении «бессмертных», погружённый в невесёлые мысли. Он понимал, что среди этих бескрайних степей можно растерять всё своё войско, а врага так и не увидеть. Войско уничтожит себя само. Сотни тысяч коней и десятки тысяч людей надо чем-то кормить. Чем дальше они углубляются в степь, тем всё тяжелее доставлять провизию из глубин империи сюда, в скифские степи. Десятки огромных караванов ежедневно доставляют в войско припасы, но с каждым пройденным парсагом это делать становится всё труднее. Лазутчики доносят - уже не единожды были нападения на обозы неизвестных всадников. Приходилось дробить силы и выделять воинов для охраны караванных путей. Иначе без подпитки из–за границ империи войско съест себя само.

Кир всё это прекрасно понимал. Поэтому и легла на его высокий лоб глубокая складка, а взгляд был мрачен. Он уже стал опасаться, что поступил опрометчиво, послушав совета Креза. Может, в этом и состоял план Томирис? И Камбис, его сын, оказался прав? Крез всегда останется врагом, несмотря на его льстивые речи. Ведь это он лишил его царства и родины. Может, зря он их отправил вдвоём в Персию? Неизвестно ещё что присоветует этот царь без царства, его сыну и будущему наследнику... Царь вздыхал. Вопросы, одни вопросы, а ответов нет.

Свита, видя, что повелитель находится в плохом настроении, старались на глаза ему лишний раз не попадаться. Всем был памятен случай, случившийся вчера, на закате солнца. Случайно, на глаза повелителю попался один военачальник. На несчастье он оказался рядом с повелителем, и тот уловил резкий запах вина у него изо рта. Кир вперил тяжёлый взгляд в немолодого военачальника и тот, прямо на глазах, стал трезветь. Понимая, чем ему это грозит, он застонал и хотел соскочить с коня, чтобы повалиться повелителю в ноги. Но было поздно. Кир, так же молча, сделал знак рукой, один из «бессмертных» взмахнул мечом, и голова незадачливого любителя греческого вина скатилась под ноги его собственного коня.

На шестой день местность начала меняться. На пути стали попадаться высокие сопки и небольшие горные массивы. Вклинившись в эту долину, войско уже не напоминало сплошной монолит, а оказалось расчленённым на десятки и сотни больших и малых отрядов. В разные стороны полетели гонцы с царскими указами. Эти горные ущелья как будто специально были созданы природой для засады, и здесь можно легко потерять не одну сотню тысяч воинов. Воины ехали, прикрываясь щитами от неожиданного нападения. Стих обычный шум и говор, который всегда сопровождает движение огромного количества людей. Все ехали в молчании, моля богов, чтобы это проклятое место поскорее закончилось. Воины с тревогой поглядывали на горные вершины. Этот поход, затеянный их повелителем, уже не казался воинам прогулкой по степи, как многие думали вначале.

Целый день войско двигалось среди скал и только к вечеру вышло на равнину. Все вздохнули с облегчением. Оказавшись опять на открытом месте, люди скинули с себя тот давящий страх, который преследовал их, когда они находились среди этих неприветливых гор. Снова послышался смех, а лица воинов разгладились и повеселели.