Страница 40 из 43
Странное явление: в магазине, загруженном книгами, почти нет книг бразильских авторов. Полное впечатление, что находишься в отделе иностранной литературы.
Впрочем, это один из видов книжных прилавков. Есть и другие. Например, небольшие лавки, полки которых от пола до потолка заставлены однотипными книжками… Это издание вроде нашей «Народной библиотеки» — классики мировой литературы. Охват широкий. Трагедии древних греков, английские, французские, немецкие авторы и много русских: Достоевский, Толстой, Чехов, Горький, Шолохов… И все равно, даже эти скромно изданные томики очень дорогие — от доллара и выше.
Есть еще один вид книжных магазинов, пожалуй самый интересный, — это букинистические книжные лавки. Когда-то их было значительно больше. Луис Эдмундо в своем четырехтомном «Рио моего времени» посвящает много страниц описанию мира книготорговцев. В Рио нашего времени таких лавок осталось совсем немного, почти все они сосредоточены в районе Кастело, в самом центре города. Здесь книги лежат пластами, бесчисленное количество книг. Можно часами перебирать их, разглядывать, читать — никто тебе не мешает. В старомодных добротных переплетах, с пожелтевшими страницами, они пришли из другого времени. Они очень состарились и, честно говоря, в большинстве своем не очень-то нужны сегодняшнему дню. Эти старые тома стали историей. Но никто не хочет сейчас изучать историю, зато все жаждут ее творить. Основные потребители книг-ветеранов — книголюбы, но племя их в Бразилии пока малочисленно. И книги сами выходят к покупателю, поближе к уличной толпе. Помимо продовольственных базаров в Рио существуют кочующие книжные базары. На какой-нибудь площади за считанные часы вырастает целый лагерь легких фанерных сооружений. Над прилавком вывеска с указанием названия и адреса книжного магазина, филиалом которого является данная палатка. Торговля ведется с утра до вечера, и, очевидно, не без успеха. Базар располагается на центральных площадях. Стоимость подержанных книг значительно ниже новых и вполне доступна широкой публике. Такой книжный табор задерживается на одном месте около месяца, после чего снимается, чтобы раскинуться на другом.
Парад на площади Республики
Центральная улица Рио-де-Жанейро — авенида президента Варгаса. Центральное здание авениды — военное министерство. Этот большой серый дом, несмотря на свои 10–15 этажей, выглядит грузным и приземистым. Перед министерством установлен памятник-пантеон единственному бразильскому герцогу — генералу ди Кашиас. Крупный человек на маленькой лошади. Перед домом площадь — площадь Республики. Ее бо́льшую часть занимает парк. Другая часть площади, собственно кусок улицы Варгаса, сегодня застроена с обеих сторон трибунами. Сегодня, 7 сентября, — День независимости, первый национальный праздник Бразилии…
Конец ноября 1807 года. Войска наполеоновскою маршала Жюно движутся форсированным маршем на Лиссабон. Двор в панике. Около пятнадцати тысяч самых знатных представителей португальского дворянства осаждают… нет, не арсенал и не призывные пункты, а корабли, пришвартованные к набережной Тешу. И когда не оставалось никаких надежд на чудо, потерявший голову от страха монарх принц-регент Жуан VI дал сигнал к отплытию. Влетевшие в город французские кавалеристы еще имели возможность увидеть на горизонте призрачные силуэты парусов. Это было 29 ноября 1807 года.
С марта 1808 по май 1821 года Рио-де-Жанейро превращается в августейшую столицу португальских королей. Визит несколько затянулся. Наконец через 13 лет королевская семья возвращалась на родину, но не в полном составе. Наследник короны — принц Педро не торопился с отъездом. В бразильском политическом небе пахло грозой. 10 января 1822 года из уст в уста передавались слова принца Педро, якобы сказанные им накануне: «Если это отвечает интересам всех и общему благополучию нации… я готов. Скажите народу, что я остаюсь». Да, это было в интересах нации. Бразильской нации. И совсем не в интересах португальского двора. Но история ушла далеко вперед… История необратима. Дряхлые средневековые помочи истлели. Ребенок в них больше не нуждался. Набирающий силы великан делал первые самостоятельные шаги.
Гроза не заставила себя ждать. Вспыхнула молния. О ней осталась легенда. Ее любят пересказывать. Вот она.
7 сентября 1822 года недалеко от небольшого городка Сан-Паулу, вдоль берега реки Ипиранги, пробиралась группа всадников во главе с принцем Педро. В каком-то месте отряд остановился. Принц в окружении нескольких военных отъехал метров на двадцать от остальных спутников. Окружившие наследника офицеры были явно возбуждены. Дон Педро слушал их доводы, низко опустив голову, не произнося ни слова, но внезапно выпрямился в седле, пришпорил коня и стремительно поскакал к отряду. И, приблизившись к ожидавшим его людям, выкрикнул те три слова, которые давно висели в наэлектризованном воздухе страны. Слова, которых ждали, которые должны были быть произнесены: «Независимость или смерть!»
Как быстро идет время! Независимость или смерть… Всего тридцать лет прошло со дня казни прапорщика кавалерийского полка Жоакима да Сильва Шавьера, более известного под кличкой Тирадентиса, — первого бразильского патриота, сложившего голову за эти гордые, простые и манящие слова: «Независимость или смерть!» Одни и те же слова, разделенные, правда, тридцатью годами, привели Тирадентиса на эшафот, а принца-регента Педро — на престол. Памятник бразильскому императору Педро I возвышается на площади Тирадентиса.
Памятник Тирадентису установлен на площади имени 15 ноября — последнего дня империи. Но это будет потом…[19]
Переписка с португальским двором тянулась три года. Она была трудной, напряженной и тягостной. Угрозы сменялись увещеваниями, увещевания — угрозами. Но дальше угроз дело не пошло. Подписание договора состоялось 29 августа 1825 года. Португальскому принцу-регенту дону Жуану VI в виде моральной компенсации был присвоен почетный титул императора… и выдан чек на сумму 2 000 000 фунтов стерлингов, право оплачивать который предоставлялось бразильскому народу.
Сегодня 7 сентября. Независимость или смерть! Трибуны, сооруженные по обеим сторонам широченной улицы, до отказа заполнены народом. Те, кто не смог попасть на трибуны, толпятся возле них, толпятся на тротуарах, грозди голов виднеются в окнах домов, выходящих на площадь. Мы пришли слишком поздно. Единственное, что нам удалось, — это приблизиться к шеренге полицейских и бойскаутов, огораживающих площадь. На ее противоположной стороне правительственная трибуна. Под ее тентом президент, министры, генералитет, гости президента… Под бравурные звуки марша на площадь выливается кавалерийский отряд. Всадники в ярких, несовременных мундирах.
Когда-то давно вдоль заросшего берега реки Ипиранги пробирался отряд всадников в ярких мундирах (красный верх, белые брюки)…
Загремели барабаны, зазвенело серебро фанфар. Но они не заглушают, а лишь подчеркивают и помогают услышать лучшую военную музыку — удары кожаных подметок о мостовую. Раз. Раз. Раз. Два. Три. Стройные ряды пехоты. Шеренги. Треуголки. Мундиры красные, мундиры синие. Эполеты золотые, эполеты серебряные, какие-то султаны. Это оперетта. Но вот кончается бутафория пестрых перьев, и настоящая, современная пехота в защитных маскировочных гимнастерках с автоматами и иностранными инструкторами батальон за батальоном марширует по площади.
Пехота. Морская пехота. Моряки.
Впереди каждой части оркестр. За ним офицерский состав. Знамя. И шеренги, шеренги, шеренги. Строго говоря, строевая подготовка войск слабенькая. Шаг нечеток. Равнение плохое. Но гремят оркестры, рвутся на ветру полотнища знамен, аплодируют зрители. И, как волна за волной, катятся шеренги мимо бронзовой фигуры герцога Кашиаса, мимо правительственной трибуны, мимо объективов телекамер. Шагает армия — фундамент нынешнего правительства страны.
19
15 ноября 1889 года Бразилия провозгласила себя республикой.