Кордон

В ответ услышал любопытную новость: Юлия не кто иная, как Юлия Георговна, жена генерала Завойко, урожденная Врангель, она же кузина братьев Максутовых по материнской линии.

— Впервые о ней такое слышу, — пробурчал Арбузов. В последнее время все, что было связано с губернатором, он воспринимал настороженно.

— Секрета из этого не делаем, — ответил Дмитрий Петрович. — Юлию Георговну мы с Сашей первый раз в жизни встретили в Петропавловске, а что она наша двоюродная сестра, узнали также только здесь, когда разговорились. Вчера Василии Степанович отправил ей с нарочным записку на хутор Авача. В ней сообщил и о Саше. Боюсь, что она рискнет вернуться в город на побывку. Это же очень опасно. Случай встречи бабы с медведем у меня не выходит из головы, да неизвестно, что завтра случится в порту…

Появился Вильчковский с корзиной, доверху наполненной провизией.

— Господа офицеры, я позволил себе оставить вестовых до конца обеда с кантонистами, — извиняюще сказал он. — Не возражаете, если стол накроем сами?

Возражений не было. Напротив, посетители охотно приняли предложение. Вскоре на небольшом обеденном столе, покрытом цветной скатертью, появилась различная снедь и высокая бутылка вина.

— «Бордо»! — весело произнес Арбузов, рассматривая красочную этикетку. — Вино францзуского изготовления. Из старых, полагаю генеральских запасов. Что ж, господа, попробуем напиток, иностранной марки. — Он откупорил бутылку. — Почему только два фужера?

— И не на один больше, — запротестовал Вильчковский. — Меня, Александра Петровича и Константина Осиповича любезнейше прошу исключить. Мы допьем это замечательное вино по выздоровлению.

— После окончательного поражения неприятеля, — дополнил Дмитрий Петрович.

Раненый Максутов дал понять глазами, что согласен с доктором и братом, а Мровинский беспомощно развел руками — ничего, мол, с этим щепетильным медиком не поделаешь.

— Мы здесь командовать не вольны, — не стал настаивать Арбузов. — Выпьем, Дмитрий Петрович, за этих за мечательных людей нашего доблестного офицерского корпуса. Скорого вам, Константин Осипович и Александр Пет рович, выздоровления!

Ели все с аппетитом, кроме лежащего Максутова, который с трудом справился с небольшой порцией вареной чавычи.

— Что ж, господа, получается? — возобновил разговор Арбузов. — Недавно мы с Францией жили мирно, взаимовыгодно обменивались полезными товарами, чему наглядное свидетельство это прекрасное вино. А ныне французы и русские непримиримые враги. Сколько бед, горя приносят человечеству войны! Почему не могут люди долго жить в мире?

Сакраментальный зопрос остался без ответа: никто из присутствующих не знал — почему.

До слуха офицеров донесся колокольный звон. Все перекрестились.

— Сбор на погребение погибших, — пояснил Арбузов и, посмотрев на часы, поднялся из-за стола. — Траурная церемония назначена на четыре часа пополудни.

Выйдя из домика, Александр Павлович и Дмитрий Петрович увидели, как со всех сторон к месту погребения потянулись люди — матросы, солдаты, волонтеры, старики, женщины, дети.

— Горемычные петропавловцы! — качая головой, сокрушенно произнес Максутов. — Как много их, которые не покинули город. Сколько эти жители натерпелись страху!

— И еще натерпятся, — убежденно отозвался Арбузов. — Завтра-послезавтра, не далее, полагаю, начнет неприятель решающий штурм. А у нас порох на исходе, да и строевых людей изрядно поубавилось.

— Но и англо-французы полезут не со свежими силами.

Капитан 1 ранга задумался.

— Калильные ядра вам надо пустить в ход, — наставительно сказал он.

— Пробовали, — неохотно отозвался Максутов. — Не научена прислуга ими пользоваться. Канительное дело. Четыре часа требуется, чтобы довести первые ядра до белого каления. Нет навыков у людей обращаться с длинными щипцами, смачивать в меру толстые пыжи. Да и при рикошете ядра стынут от воды.

Арбузов с доводами командира батареи не согласился.

— Печи есть, а жар не используем, — недовольно проговорил он. — Это оплошность! Но она поправима…

И тут Максутов вспомнил, что ему необходимо заглянуть на свою батарею.

— У озера, Александр Павлович, встретимся.

Арбузов, неторопливо шагая к приозерной площади,

мысленно возвратился в добротно срубленный домик-лазарет. «У всех, офицеров и мальчиков, тяжелые ранения, — думал он. — А помещение сырое. Как бы не получили в нем люди еще и простуду». Александр Павлович намеревался о своих опасениях сказать Вильчковскому, но колокольный звон сбил его с мыслей. «А если об этом сообщить губернатору? Здоровье людей — дело не шу-

тейное». Но тут он представил сердитое лицо Завойко, его настороженный взгляд. «Опять несуразицу несете! — может гневно выпалить генерал. — Неужто, господин Арбузов, вы всерьез считаете себя умнее всех?» Александру Павловичу сделалось не по себе, словно наяву услышал недовольный голос губернатора. «Возможно, я на самом деле надоедливый человек? — горько подумалось ему. — Все об этом знают, и только мне одному кажется, что я нормальный. Суюсь во всякие нужные и не нужные мне дела, говорю сослуживцам неприятные слова. Умеют же люди ладить между собой, избегают скандалов, берегут свои нервы, не раздражают других. Почему же у меня так не получается?» Александр Павлович догадывался, что не зря только что улизнул от него и Максутов — не понравился командиру батареи разговор о калильных печах. «Напрасно лейтенант уклонился от полезного совета, — размышлял Арбузов. — Примени артиллеристы вчера огненные шары, и на парусниках вспыхнули бы пожары, и уж тогда неприятелю было бы не до стрельбы из пушек и не до высадки десанта…» Однако капитану 1 ранга не хотелось мириться с мыслью, что Максутов заспешил на батарею, чтобы избавиться от неприятного разговора, от наставлений старшего офицера. Арбузов в домике слышал, как раненый говорил брату: «Занеси, Дима, мне Гоголя. Нам кто-нибудь почитает «Мертвые души» вслух, а как полегчает, полистаю сам». Арбузов решил, что Дмитрий Петрович пошел на батарею за книгой, и к нему вернулось спокойствие.

Да, он, капитан 1 ранга, признает, что у него характер не мед. Но ведь и у губернатора он не сахар. Им обоим не время сейчас враждовать. Это, похоже, понимает и Василий Степанович. Не случайно же бутылка «Бордо» появилась в маленьком лазарете. Лохвицкий, конечно же, доложил генералу, почему капитан 1 ранга не будет на общем обеде офицеров. Понятно, что не без ведома Завойко появилась в лазарете бутылка редкого по нынешним временам вина и не для тяжелораненых она предназначалась. Во многом Арбузов понимает губернатора, разобрался в его характере. Все в нем есть — и сладость, и горечь. Но никак не может Александр Павлович взять в голову: почему губернатора часто сопровождает палач, препротивный тип с кнутами в футляре? Благородному человеку непристойно общаться с заплечных дел мастерами телесных истязаний. Странно, конечно, это. Однако никто не будет отрицать, что более энергического и деятельного человека в Петропавловске, чем Завойко, не найти. Его немалая заслуга и в том, что неприятель до сих пор не овладел портом.

Арбузов осуждал себя за прямолинейность. Каждому было ясно, что губернатор наотрез не принимает любые советы своего помощника, Александру Павловичу, может, pади общего дела следовало поступать гибче, исходим, от обратного: в беседе с генералом хорошее хаить, плохое хвалить. На батареях обязательно пустили бы в ход огненные ядра, если бы он, Арбузов, так горячо не доказывал губернатору полезность калильных печей. Да мало ли можно вспомнить фактов, когда генерал игнорировал полезные советы помощника. Говорить об этом поздно. А может, и нет? До очередного штурма порта неприятель дает его защитникам какое-то время. Вот и пусть артиллеристы двух береговых батарей подтверждают какие ни есть навыки закатывать в орудия ядра (можно пока не огненные), учатся обращаться с щипцами, замачивать толстые пыжи. Как уговорить генерала, чтобы распорядился непременно ввести в действие калильные печи? Действовать от противного? Нет, не умеет Александр Павлович кривить душой. Он после траурной церемонии улучит момент, чтобы доверительно побеседовать с Завойко один на один. У капитана 1 ранга есть что подсказать генералу. Ну а как тот посмотрит на советы старшего офицера, его дело, зато Александр Павлович снимет груз со своей души.