Кордон

Изыльметьев вспомнил, как душевно и трогательно встретили авроровцев в Петропавловске. Губернатор сделал все, чтобы измотанные в пути моряки как можно быстрее вылечились, набрались сил и встали в строй. Около двух месяцев экипаж «Авроры», пищевые запасы которого еще в пути сошли на нет, питается в Камчатке за чей-то счет. А у петропавловцев самих казенное продовольствие на строгом учете. Однако тут никто и ни в чем не упрекнул авроровцев. Наоборот, ущемив себя в питании, камчатцы делились всем, чем только могли, подкрепляя силы авроровцев.

Ивану Николаевичу стало вдруг невыносимо стыдно. «Неблагодарный нахлебник!» — обругал он себя и решил непременно принять предложение губернатора.

— А как, Василий Степанович, поступим, когда придет приказ господина Путятина следовать «Авроре» по назначению? — спросил Изыльметьев, чтобы не сдаться сразу.

— Очень просто, — ответил Завойко. — Будете его беспрекословно выполнять. Для установки орудий на прежнее место вам потребуется примерно столько же времени, сколько потратите на снятие. По вашим подсчетам — часы.

— Договорились, — сдержанно согласился Изыльметьев.

— Благодарю.

Губернатор и командир фрегата пожали друг другу руки.

НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Положение Арбузова в Петропавловске завидное. Да и не только в нем. Капитан 1 ранга, почитай, второе лицо после губернатора во всей Камчатке. А должностей у него — целых три. Идет Александр Павлович по порту, офицеры, не говоря уже о нижних чинах, завидя его издали, подтягиваются, отдают честь, штатские головные уборы снимают, низко кланяются. И хотя, кроме сибирских солдат, мало кто знает, что из себя представляет новый помощник губернатора, все равно к нему относятся с почтением —: положение у Арбузова такое. Однако Александр Павлович не возгордился. Каков ты есть, надо людям себя показать в деле. Тогда их уважениие будет вдвое дороже, можно сказать, заслуженное. Доволен Александр Павлович своим положением, но вот беда — никак не найдет общего языка с губернатором. Несколько раз Арбузов был приглашен к нему на обед, а откровенного, душевного разговора у них не получилось. Держит Завойко своего помощника на установленной им же дистанции, не дает подойти вплотную. Так на «ты» и не перешли. Больше того, губернатор чаще не соглашался с Арбузовым даже в незначительных вопросах и почти всегда оставлял за собой последнее слово. А были моменты, когда Александр Павлович ждал от Завойко одобрения, поддержки, но не получал ни того, ни другого. Это обстоятельство в немалой

степени беспокоило Арбузова. «Мои обещания остаются обещаниями, — рассуждал он. — Покажу себя в работе, и наши отношения с губернатором изменятся». Александр Павлович начал дотошно вникать во все служебные дела. Однако главной заботой для него, как и для губернатора, оставалась подготовка порта к обороне.

Арбузов с инженер-поручиком Константином Осиповичем Мровинским придирчиво и долго осматривали Ко-шечную батарею. Расположенная рядом с портом, на косе, клином входящей в Малую гавань, она, по замыслу губернатора, должна стать самой крупной и мощной из шести береговых батарей. Если все прочие имели по три-пять пушек разного калибра, то для Кошечной батареи были сняты с фрегата «Аврора» восемь 36-фунтовых орудий и три коротких, 24-фунтовых.

Лейтенант Дмитрий Петрович Максутов, под чьим руководством сооружалась крупная батарея, был удовлетворен своей работой. Квалифицированному же военному инженеру Мровинскому показалась батарея уродливой и уязвимой в бою. Он немедленно вмешался в ее строительство.

— Бруствер, Дмитрий Петрович, следует нарастить до семи футов, — подсказал военный инженер. — Расстояние между амбразурами желательно иметь не менее трех саженей. Наружную крутость батареи надо покрыть фашинами, а внутренние стены — плетнем. Над орудиями необходимо поставить блиндажи… Платформы у вас сделаны не экономно. Их можно окоротить до двух саженей, если у стульев амбразур врыть по два крепких столба…

Арбузов во всем поддерживал Мровинского, надеясь на его профессиональные знания и немалый опыт фортификационных работ.

— Правильно, Дмитрий Петрович, вам подсказывает господин инженер, — сказал он Максутову. — Учтите недоделки, батарея станет крепче, боеспособнее.

— Леса не хватит, — пожаловался лейтенант. — И подходящей лозы для фашин и плетней тут поблизости не найдешь.

— Без лозы и деревянных креплений прочную батарею не построить, — заключил Мровинский.

Максутов показал Арбузову и инженеру напольную ядрокалильную печь. Она была проста по устройству, чем обоим и понравилась. Обыкновенная яма, три стены которой и пол были выложены корабельным балластом. На

девять вершков над подом устроена из того же балласта решетка для накаливания ядер. Четвертая стена, откосная — для спуска дров. Чтобы защитить печь от ветра, яму обнесли земляной насыпью.

— А шаровые щипцы есть? — поинтересовался Арбузов, знавший о калильных печах по кораблям, на которых служил. — Без них любая печь смысла не имеет.

— Для нашей батареи принесем с «Авроры», для остальных заказали в кузнице, — ответил Максутов. — Но калеными ядрами артиллеристам порта стрелять не доводилось, нет сноровки.

— Научатся, дело не мудреное, — сказал Александр Павлович. — Но до боя подтвердить стрельбу калеными ядрами надо. В основном — отработать подноску их к орудиям и закатку в стволы.

Капитан I ранга и инженер-поручик пожелали посмотреть пороховой погреб батареи. Он располагался рядом, на склоне горы Поганки.

— То, что крышу нарастили дополнительным слоем земли, это хорошо, — одобрительно отозвался Мровин-ский. — Но демаскировка погреба налицо. Посмотрите издали, как свежая земля выделяется на общем фоне. Противник может догадаться, что именно тут расположено пороховое хранилище.

— Исправим оплошность, — пообещал Максутов, — покроем погреб дерном.

— Правильно, — согласился Арбузов.

Помощник губернатора и инженер порта обошли все батареи. Подсказывая, что, по их мнению, можно исправить, доделать, они видели многие недостатки, которые без леса и лозы не устранить. Нужно было строить блиндажи, покрывать все брустверы фашиной, а внутренние земляные стены укреплять плетнями.

На Сигнальном мысе, сзади батареи, возвышалась скала. Не покрой ее фашиной, и при обстреле осколки бомб и камни будут отлетать назад и поражать людей с тыла.

У Арбузова и Мровинского особую тревогу вызвала Перешеечная пятипушечная батарея. Расположенная на горбатом полуострове между Сигнальной и Никольской сопками, она была совершенно открытой. Через перешеек снаряды противника могли лететь прямо в порт.

— Вам, Александр Петрович, необходимо для прикрытия прислуги вырыть сзади платформ ровики и поставить

высокую горжу1,— наставительно сказал Мровинский другому лейтенанту Максутову, хлопотавшему около вновь сооружаемой батареи, — Видя через просвет корабли и город, неприятель будет вести усиленный огонь по перешейку.

— У врага, — добавил Арбузов, — появится двойная цель: снаряды, которые не попадут в батарею, улетят в порт.

— Понял, — бодро отозвался Максутов. — Прошу, господин инженер-поручик, распорядиться, чтобы сюда выделили побольше людей. И нужен лес.

Мровинский в ответ только улыбнулся. Он не волен давать такие распоряжения. Люди все распределены самим губернатором’ на складе нет леса. Инженер может показать, может подсказать, как и что следует достроить на батарее, а по части снабжения обращайтесь, мол, выше. Вот рядом капитан 1 ранга, он помощник губернатора.

— Что-нибудь придумаем, — пообещал Александр Павлович.

— А может, все это пустая затея? — спросил Максутов. — Неужели вы всерьез думаете, что на крохотный Петропавловск кто-то нападет?

— Губернатор в этом почти уверен, — ответил Арбузов. — Полагаю, есть у него на то основания.

Максутов улыбнулся, недоверчиво покачал головой.

— Мы скоро отсюда уйдем, — сказал он. — «Авроре» тут долго стоять не позволят. Ну, а пока, как сможем, поможем.