Звездная Одиссея

В комнату вошла Борисова.

— Вы все еще здесь? — недовольно спросила она Швачко.

— Подожди, Вера Степановна, — остановил, ее Строков и снова обратился к Крейсису. — Мы привезли с собой нечто похожее на записи марсиан. Если удастся прочесть их, не думаю, чтобы они подтвердили вашу теорию.

— Рукописей много и на Земле, а народы, оставившие их, мертвы! — сухо произнес Крейсис.

Сюзанна, умоляюще сложив руки, обратилась к Строкову:

— Очень прошу вас, если можно, разрешите мне сделать попытку прочитать эти рукописи!

— Пожалуйста, — ответил Строков, — вот фотокопии, вы можете взять их.

— Однако мы очень задержали вас, — заторопился Крейсис и с плохо скрываемым неудовольствием посмотрел на Сюзанну, — Хотя вы и отвергаете мою теорию, считайте меня по-прежнему вашим признательным поклонником.

— Григорий Петрович! — наклонившись к Строкову, сказала Борисова. — Немедленно домой — и в постель! Завтра я созову консилиум!

В открытой машине Строксв и Саша Швачко быстро промчались по вечерним улицам города и вырвались на простор шоссе, обрамленного вековыми тополями. Ученый мечтательно смотрел на ясный купол звездного неба. Усталость медленно покидала его.

— Саша!

— Что, Григорий Петрович!

— Марс!.. Он бежит следом, и нам никогда не уйти от него. Посмотри на небо!

Закрыв глаза, Строков прислушивался к ритмичному гулу мотора, подсознательно пытаясь уловить в нем знакомый ритм марсианских сигналов.

Почти не сбавляя скорости, машина свернула с шоссе на лесную дорогу и помчалась среди бегущих навстречу деревьев.

Впереди в свете фар появилась белая фигура. Швачко резко затормозил, и через мгновение дочь Строкова, Наташа, висела у отца на шее.

— Как ты долго, папа, — упрекнула она его и только обняв отца, повернулась к Швачко и тейло поздоровалась с ним. Машина подъехала к даче.

И вот они уже на веранде. Наташа угощает их чаем. Глядя на дочь, Строков невольно перевел взгляд на большой портрет жены, занимающий центральное место на стене у входа.

— Как ты стала похожа на мать, Наташка!

Наташа кивнула головой.

— В прошлое воскресенье, когда нас из интерната отпустили домой, Лена сказала: «Кто это тебя так здорово снял?» Если бы мама сейчас была жива, нас, наверное, все бы путали! Правда, папа?

— Правда, — мягко улыбнулся Строков.

— Кроме меня! — вырвалось у Швачко.

— Еще бы! — воскликнула Наташа. — Вам нельзя путать — вы космический штурман. А то вместо Марса приведете корабль на другую планету и скажете: «Извините, перепутал!».

Она протянула ему полную розетку варенья.

— Это вам.

— А это вам! — торжественно произнес Швачко и передал Наташе небольшую плоскую коробку. — Привет с Марса!

Наташа с любопытством раскрыла коробку, и на ее лице появилось разочарование.

— Что это?

— Магнитная лента с записью марсианской румбы. Вы же будущая знаменитая пианистка!

— Спасибо. Значит, румба — это та вершина в музыке, дальше которой я не пойду? — обиделась девушка. — Вот кончу в этом году школу и поступлю на факультет межпланетной навигации!

Наташа поставила кассету на магнитофон и включила его. Раздались громкие стрекочущие звуки.

— Постойте, а если замедлить? — И Наташа переключила скорость лентопротяжки.

И вдруг веранда, на которую сквозь полуспущенные занавески заглядывала звездная ночь, наполнилась мелодией, той самой, которая звучала в развалинах марсианского города.

Строков и Швачко невольно приподнялись с мест. Наташа внимательно вслушивалась в необычную музыку.

— Ведь это те же звуки, которые пели стены марсианских зданий, помнишь, Саша! — воскликнул Строков.

— Да, но пленка записана на Фобосе, — ответил Швачко, — сигналы звучали вот так. — И он переключил магнитофон на повышенную скорость.

Снова возникли стрекочущие позывные сигналы радиомаяка. Поворот рычажка — и опять мелодия.

Лицо Саши приняло сосредоточенное выражение.

— Дайте, пожалуйста, интегратор и бумагу! — не глядя на Наташу, попросил он.

Притихшая, еще ничего не понимающая Наташа вкатила на веранду портативный вычислительный механизм н положила перед молодым человеком блокнот, Швачко молча погрузился в вычисления.

Осторожно, чтобы не помешать, Строков поднялся с плетеного стула н взглядом пригласил дочь следовать за собой.

В кабинете ученого, где все стены занимали книжные полки, Наташа села за электролу. Торжественно зазвучала «Аппассионата» Бетховена. Строков слушал, закрыв глаза.

— Ты это серьезно о космосе? — не поднимая век, спросил он наконец.

— А почему бы н нет? — ответила Наташа, не прекращая игры. — Я так вам всем завидую!..

— А музыка?

— Она всегда будет со мной.

— Неужели тебе мало места на Земле?

— А тебе, папа? Сколько я помню, ты все время там, а когда дома, только и думаешь, чтобы снова улететь…

Дверь резко распахнулась. В комнату быстро вошел Швачко. Он стремительно схватил Наташу и, подбросив ее вверх, звонко расцеловал.

— Наташа, вы гений!

— Что случилось? — нетерпеливо спросил Строков.

— А то, что она подсказала нам единую связь между волнистыми линиями на пластинах марсиан, звучанием стен в развалинах города и сигналами радиомаяка на Фобосе. Все это математически закономерно. Это язык марсиан!.. Он более совершенен, чем наш. Его можно читать, слышать и… видеть!

— Видеть?

— Да! Но это нуждается в проверке. Мне кажется, что вместо условных знаков, которые для нас представляют буквы, они пользовались изображением звуковых колебаний. Если это так, то звук можно прочесть глазами, как текст, или воспроизвести электронным способом, например, на магнитофоне. Разница лишь в скорости прочтения. У вас найдется осциллограф?

— Конечно. Принеси. Наташа.

Наташа выбежала из кабинета и через несколько минут вернулась с черным ящиком, снабженным множеством кнопок и круглым экраном электроннолучевой трубки.

Швачко соединил выход магнитофона с осциллографом н включил его.

Раздались звуки марсианской мелодии, н в то же время на экране прибора появились изгибающиеся волнистые линии.

Строков сличил с ними фотокопии серых пластин и убедился в полном тождестве линий.

— Ну что? — торжествовал Швачко.

— Кажется, ты прав! — произнес Строков. — Но пока это еще ничего нам не дает. Электронно-счетные станции бессильны расшифровать сигналы.

— Но их надо прочесть, папа, обязательно надо! — горячо воскликнула Наташа, обнимая отца за плечи. — Саша, неужели и ты… и вы не поможете?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вечер. Гостиница Академии наук. Мартин Крейсис погружен в изучение полуистлевших табличек с древними письменами. Сюзанна за другим столом составляет сравнительные таблицы иероглифов. Однако думает она совсем, о другом… Наконец девушка не выдержала:

— Мартин!

— Да, Сюзанна?

— Почему вы так безразличны к марсианским рукописям?

— Безразличен? Нет! Просто мы с вами чертовски заняты расшифровкой письмен атлантов и не можем отвлекаться.

— А я считаю, мы не имеем права оставаться в стороне!

Крейсис удивленно посмотрел на Сюзанну.

— Меня преследуют эти волнистые линии. Порой кажется, что я видела их прежде, но где?

Подойдя к девушке, Крейсис нежно взял ее маленькие руки в свои.

— Бедная Сюзи. Вы смертельно устали Последнее время я слишком эксплуатировал вас. Отдохните несколько дней.

— А вы?

— Я отдыхаю в работе.

— Благодарю. Но я тоже проведу свой отпуск за работой.

— Какой?

— Над марсианскими рукописями.

— Вы просто одержимая, Сюзанна, или…

— Что или?

— Или, может быть, влюбились в этого «покорителя Марса»?

— Как вы можете так говорить? — вспыхнула Сюзанна. — Я рассчитывала на помощь, а вы изволите шутить…