Возвращение

 - В бой посылают всех, кого можно. – Поделился с Григорием наблюдениями молоденький лейтенант: - Мне разведчики рассказали об атаке отряда немецких моряков во главе с красавцем капитаном. Они шли чётким строем, как на параде, в элегантной чёрной форме. Капитан - с сигарой в зубах.

 - Ишь ты!

 - Но уже не 1941-й год, русских испугать трудно: отряд попал под залп «катюши», превративший доблестных моряков в кровавое рагу.

 Штурм предместий начался, как водится: пьяный угар, адский обстрел и бомбёжки. С матерной бранью красноармейцы шли вперёд.

 - Один из десяти доходит. – Прикинул Шелехов.

 - В России людей много, - с вызовом сказал лейтенант, - да и новые быстро родятся!

 Потом началось веселье. Полетел пух из перин, песни, пляски, вдоволь жратвы, можно шастать по магазинам и по квартирам. Пылали дома, визжали немецкие бабы.

 - Погуляем всласть! – радовались оставшиеся в живых завоеватели.

 - Отомстим за Сталинград…

 Дальше продвижение замедлилось. Вокруг города-крепости стояли тяжёлые, громоздкие сооружения крепостной обороны. В центре столицы - цитадель - остроконечный камень чудовищных размеров, в котором просверлены, высечены, выдолблены галереи, ходы и казематы.

 - Говорят они уходят глубоко под землю, - по секрету признался лейтенант.

 - Выкурим…

 Форты тянулись сплошной грядой с правого берега реки Прегель, окаймляли Кенигсберг и снова выходили на Прегель, замкнув смертельный круг.

 Всё мужское население Кенигсберга, способное поднять винтовку, было мобилизовано в фольксштурм. Из арсеналов выкатывали даже допотопные пушки.

 - Смешно ей Богу! – засмеялся начальник артиллерии фронта, когда докладывал командующему результаты разведки.

 - Не скажите, - ответил Маршал Василевский.

 - Так они же взорвутся при первом выстреле, - недоумевал главный артиллерист, - а обломки обслугу поубивают…

 - Осенью 1941 года Рокоссовский обратился к Жукову с просьбой о срочной помощи противотанковой артиллерией. – Начал обстоятельный рассказ, командующий 3-го Белорусского фронта. - Однако у командующего фронтом резервов уже не было. Запрос дошёл до Верховного Главнокомандующего. Реакция Сталина была незамедлительной: "У меня тоже нет резервов противотанковой артиллерии. Но в Москве есть Военная артиллерийская академия имени Дзержинского. Там много опытных артиллеристов. Пусть они подумают и в течение суток доложат о возможном решении проблемы".

 При упоминании имени Верховного главнокомандующего офицеры штаба армии привстали. Главком жестом осадил их и продолжил:

 - В академии работал пожилой человек, который хорошо знал местоположения артиллерийских арсеналов в Москве и в ближайшем Подмосковье, где были законсервированы изношенные и очень старые артиллерийские системы, снаряды и снаряжение к ним. Там подобрали старые осадные орудия калибра 6 дюймов, которые использовались при освобождении Болгарии от турецкого ига и позже в русско-японской. После её окончания орудия эти доставили на Мытищинский арсенал, где они хранились в законсервированном виде.

 - «Стрельба из них не безопасна, - сказал мне старый артиллерист, - но 5-7 выстрелов они ещё могут выдержать».

 Слушатели зашушукались, и один из офицеров встал и спросил:

 - А снаряды где брали?

 - Что касается снарядов, - ответил Василевский, - то на Сокольническом артиллерийском складе имелись в большом количестве трофейные английские осколочнофугасные снаряды фирмы "Виккерс" калибра 6 дюймов и массой 100 фунтов, то есть чуть более 40 килограммов.

 - За столько лет они остались пригодными для стрельбы?

 - Всё это имущество хранилось с 1919 года настолько аккуратно, что вполне могло использоваться по прямому назначению.

 - Старые орудия ведь не имели прицелов… - усомнился начальник штаба армии.

 - Поэтому я приказал стрелять только прямой наводкой, наводя их на цель через ствол. – Объяснил командующий. - Для удобства стрельбы орудия врыли в землю по ступицы деревянных колес.

 Командиры частей, собравшиеся на совещание, снова зашумели. Многие из них участвовал в тех знаменитых событиях битвы под Москвой, и всем хотелось дослушать конец истории.

 - Германские танки появились внезапно. – Маршал раскраснелся от приятных воспоминаний. - Первые выстрелы орудийные расчёты сделали с дистанции 500-600 м. Германские танкисты вначале приняли разрывы снарядов за действие противотанковых мин. Судя по всему, "мины" обладали очень большой силой. В случае разрыва сорокакилограммового снаряда вблизи танка последний переворачивался набок или становился на попа. Но вскоре немцам стало ясно, что в упор бьют из пушек. Попадание снаряда в башню срывало её и отбрасывало на десятки метров в сторону. А если 6-дюймовый снаряд осадной пушки попадал в лоб корпуса, то он проходил танк насквозь, круша все на своем пути.

 - Никогда бы не поверил! – изумился командир приданного танкового соединения.

 - Немецкие танкисты пришли в ужас - подобного они не ожидали. Потеряв роту, танковый батальон отступил. Германское командование посчитало происшествие случайностью и направило другой батальон иным путем, где он также напоролся на противотанковую засаду. Немцы решили, что русские применяют какое-то новое противотанковое оружие невиданной ранее мощи. Наступление противника было приостановлено для уточнения обстановки.

 Советские офицеры сидели с радостными лицами, некоторые из них смеялись.

 - В конечном итоге армия Рокоссовского выиграла на этом участке фронта несколько суток, в течение которых прибыло пополнение, и фронт стабилизировался. – Закончил он.

 - Получается, - сказал задумчивый начальник артиллерии, - что победа под Москвой хоть в малой степени, но ковалась русскими оружейных дел мастерами ещё в XIX веке.

 - Поэтому будьте внимательными к старинным пушкам на фортах Кенигсберга. – Предостерёг командующий.

 - Теперь будем предельно осторожными… 

 Утром 6 апреля 1945 года сотни тысяч глаз, десятки тысяч стволов орудий и пулемётов в безмолвии смотрели на Кенигсберг со всех сторон.

 - Всё готово к прыжку. – Доложили командующему 3-го Белорусского фронта Маршалу Советского Союза Василевскому.

 - Вперёд!

 Кругом было тихо, и лишь слышался с немецкой стороны мокрый стук насосов.

 - Немцы педантично откачивают воду из траншей.

 - Сейчас им не до того будет!

 В девять часов утра началась атака крепости. Штурмовой батальон старшего лейтенанта Соина сокрушал рубеж противника и его живую силу, точно неудержимое ядро. Слаженно двигались стрелки, пушки, танки и подрывники-сапёры.

 - Каждый осмысленно делает своё дело. – Оценил действия подчинённых Василевский.

 - За знания и умения нам пришлось заплатить обильной кровью… - напомнил его начальник штаба.

 Старшина Мельников и его гранатомётчики вихрем перелетели через вражеские траншеи, прошли по головам немцев. Затем на животах они поползли к доту, из которого ливнем хлестал огонь.

 - Цельтесь в амбразуры! - закричал Мельников и всадил туда точную очередь.

 Вскоре они вынырнули из плотного дыма, но уже далеко за дотом.  Батальон ударил прямо по форту «Линдорф». Форт захлебывался злобой, изрыгая огонь и раскалённый металл. Тут пришёл приказ: «Оставить форт и вперёд к городу!»

 Твердыни фортов обнажились. Многолетние леса, росшие на них, были снесены начисто. Главные силы русских прорвали линию фортов и бросились к городу. Но гарнизоны фортов продолжали вести огонь и контратаковать. 

 - Отчаянно огрызается «Линдорф». – Доложили подчинённые Соину. – В нашем тылу их оставлять нельзя… бед натворить могут.

 - Идущие за нами его возьмут!

 … Из передовой траншеи к окопу, где сидел Григорий, подошли двое раненых пехотинцев. Один ковылял, опираясь на винтовку как на костыль, у другого рука подвешена на грязной, кровавой портянке. Оба страшно ругались и совершенно не обращали внимания на обстрел.