Сталинград

 Фом закричал и схватился за правое ухо. Иоганн обернулся и увидел, что человек с большим кровавым пятном на груди приподнялся и выстрелил из пистолета ещё раз.

 - Фом! - отчаянно крикнул Францл.

 Тот уже упал как подкошенный, зарывшись пальцами в снег, конвульсивно дёрнулся и затих.

 - Какая глупость, погибнуть так!  - воскликнул он.

 Францл долго смотрел на мёртвого друга, потом перекрестился. Его лицо страшно изменилось, как будто он натянул маску, с искажёнными чертами лица.

 - Подонок! – грозно прошипел он.

 Подбородок мстителя выдвинулся вперёд, губы сжались в тонкую нить с горестными морщинами в углах рта, глаза опасно сощурились подобно щели дота.

 - Ты заплатишь за него! - Он повернулся и пошёл назад, не обращая внимания на стрельбу в его направлении со стороны русского.

 Надеясь спастись, тот лёг так же, как и до этого, лицом в землю, делая вид, что ему ни до чего нет дела. Но когда Францл приблизился, он всё понял.

 - Нет! – красноармеец захныкал, умолял, даже спустил штаны, чтобы показать ужасную рану на верхней части бедра, говорил, что всё равно умрёт, и крикнул:

 - Камерад пощадите!

 Францл остался непреклонным. Его руки опустились, взяв в железные тиски шею вероломного русского, и Францл держал его, не ослабляя свою мёртвую хватку, до тех пор, пока в последней судорожной конвульсии остатки жизни не покинули бренное тело.

 - Это тебе за нашего казака. – Сказал он и вытер руки о замызганные штаны.

 К утру 12 ноября 1942 года 6-я армия Вермахта контролировала девяносто процентов территории Сталинграда. 62-я армия РККА сохранила за собой два небольших плацдарма на правом берегу Волги: на севере – около 1000 человек бились в районе рынка и Спартаковки; в центре – 500 бойцов сражались в районе завода «Баррикады».

 В течение следующих пяти дней немецкие атаки разделили советские войска на несколько изолированных частей. Русские отчаянно дрались в окружении, отступать им было некуда, сдаться в плен они уже не могли.

 Советская группировка на севере, атакованная частями 16-й таковой дивизии, сократилась до трёхсот человек. Чуйкова беспокоила и новая проблема – лёд на Волге, из-за которого прекратилась переправка войск, никак не укреплялся. Попытки организовать снабжение армии по воздуху окончилась неудачей – она контролировала лишь узкую полоску земли на берегу, иногда всего сотню метров вдоль Волги. Поэтому сброшенное с неба часто попадало в руки немцев и красноармейцы голодали.

 Снабжение продовольствием гитлеровцев было не в пример лучшим. Каждый вечер грузовик походной кухни батальону привозил горячую еду. Он не мог подобраться вплотную из-за сплошных завалов и останавливался за несколько сотен метров до позиции роты Майера.

 - Кто-то наверняка заблудится, разыскивая его. – Однажды пошутил Францл.

 - По-моему мы здесь все давно заблудились… - ответил Иоганн.

 В то время как правило, русские бипланы, которые немцы называли «зингеры», потому что их моторы звучали, как старые швейные машинки, - летали над головами солдат.

 - Нужно кому-то выползти из укрытия и притащить еду. – Велел бледный лейтенант Штрауб. – Кто пойдёт?

 - Я ходил вчера…

 Самолёты сбрасывали осколочные бомбы, столько же на немецкие позиции, сколько и на свои. Несмотря на это, подразделение Иоганна отряжало по одному солдату от каждого отделения за горячей едой в специальных термосах.

 - Сегодня твоя очередь. – Сказал Иоганну уставший Францл.

 - Что-то я себя хреново чувствую…

 - Здесь всем хреново!

 - Хорошо! – ответил Майер и, пригнувшись, двинулся навстречу кухне.

 Вскоре совсем стемнело и, к несчастью, на обратном пути он заблудился. Проплутав по кругу не один час глубокой тёмной ночью, не встречая никого, кроме «зингеров» над головой, Майер стоял, с автоматом за спиной, посредине мрачных развалин, держа в каждой руке по термосу давно остывшего супа.

 - Не знаю, - растерянно размышлял он, - за своими ли я позициями или за вражескими.

 Чёрными холмами поднимались доты, виднелись орудийные стволы, подбитые танки и машины. Впереди торчал частокол, увитый колючей проволокой. 

 - Кошмар какой-то! – подумал уставший солдат.

 Кое-где на ней колыхались обрывки тряпья и висели трупы. Темень скрадывала предметы, отдельные детали разглядеть было невозможно и от этого становилось жутко... Иоганн настороженно прислушивался к тишине и, сняв предохранитель автомата, готовился ко всяким неожиданностям.

 - Как на грех взошла луна. – Он с неприязнью посмотрел тучную красавицу.

 Она ярко осветила заснеженное царство смерти. Лихорадка, которая не оставляла Майера, придавала всему окружающему зловещую, бредовую окраску. Долго тащился он, пересиливая слабость, спотыкаясь о мертвецов, проваливаясь в воронки, падая, поднимаясь, и ему казалось иногда, что во мраке и в тишине летают над истерзанной землей бледные туманы, принимающие очертании человеческих фигур или причудливых животных.

 - Это галлюцинации от жара, - разобрался он в своём состоянии, -температура у меня поднялась, вероятно, до сорока градусов, а может быть и выше.

 Нужно было что-то предпринять, поэтому он крадучись начал пробираться вперёд, напрягая все органы чувств. Ветреная луна снова спряталась за облака.

 - Что там, чёрт возьми? – удивился Майер, вглядываясь во мрак. 

 Вдруг что-то тёмное появилось на его пути, с более светлым пятном наверху. Осторожно подойдя ближе, Иоганн распознал, что это мёртвая лошадь с чем-то наполовину согнувшимся на ней, а то, что он принял за ветку дерева, было поднятой рукой мертвеца.

 - Привидится же такое! - в замешательстве он застыл как вкопанный.

 Затем послышалось какое-то странное клокотание, исходившее от земли, и вся эта живописная картина пришла в движение. Поднятая рука покойника задвигалась. Согнутые пальцы тянулись к горлу врага!.. Мертвец смеялся, колыхаясь от хохота...

 - Дьявол гонится за мной, - с ужасом подумал Иоганн. – Пришло время расплаты за совершённые преступления.

 Он бросил на землю ненужные термоса и отшатнулся в какую-то нишу в полуразрушенном здании. Споткнулся,  не удержавшись на ногах и буквально ввалился, минуя несколько ступенек ведущих вниз, в низкий подвал.

 - Куда я попал? – мелькнула первая мысль.

 Тотчас Иоганн увидел двух спящих в углу военных и понял всё.

 - Я заблудился в развалинах и забрёл в тыл русских.

 Он рванул со спины автомат и в тот же миг человек в советской  офицерской форме проснулся и поднял голову.

 - Ты кто? – начал говорить он и наконец, разглядел невесть откуда взявшегося гитлеровца.

 Офицер резво сунул руку под свёрнутую шинель, которая ему заменяла подушку, и резко вытащил пистолет. Иоганн дёрнулся назад и машинально нажал на спусковой крючок. Короткая очередь буквально разорвала грудь молодого мужчины.

 - Нет! – раздался сбоку нервный крик.

 Майер резко развернулся и увидел пожилого человека в порванной и окровавленной гимнастёрке. Что-то в облике седовласого солдата заставило его остановить, уже готовый согнуться палец. Он в замешательстве опустил  дымящееся оружие и засомневался:

 - Где я видел это лицо? -

 Казалось, что тот не обращает никакого внимания на немца, стоящего посредине комнаты, освещённой коптилкой, сделанной из снарядной гильзы.

 - Сынок. – С болью сказал человек и шагнул к раненому, отброшенному кинетической силой пуль к обшарпанной стене.

 Он склонился над стонущим офицером и попытался перевязать его раны.

 - Отец? – спросил раненый неожиданно ясным голосом.

 - Да Миша, я твой отец Григорий Пантелеевич Мелехов.

 - Я так хотел тебя увидеть…

 - Вот где довелось встретиться!

 - Жаль, что не осталось времени поговорить. – С большими усилиями сказал Михаил.

 - Молчи! – молитвенно попросил отец. 

 - Мало времени… - забормотал офицер. - Обязательно найди своего внука… Его зовут Коля…