Сталинград

 Она началась лишь в 12 часов, после новой авиационной и артиллерийской подготовки. Враг ввёл в действие три свежие дивизии, усиленные десятками танков, и атаковал советские позиции в районах рабочего посёлка Красный Октябрь и Мамаев курган. Бои в этом районе сразу же приняли крайне ожесточённый характер. Во второй половине дня гитлеровцы несколько вклинились в оборону русских, но отчаянной контратакой их отбросили.

 Через некоторое время последовала новая вражеская атака, также не имевшая особого успеха. Враг нёс большие потери от артиллерийского огня, миномётов, танков и пехоты, но и советские части буквально истекали кровью. В силу большого превосходства в авиации и танках противнику, в конце концов, удалось ворваться в посёлок Красный Октябрь.

 Немецкие орудия безостановочно лупили с трёх сторон - с фронта и с флангов. Непрерывно налетали пикирующие бомбардировщики и бомбили несчастные развалины. В каменных фундаментах разрушенных домов прятались немногочисленные защитники города.

 - Если ночью подкрепление нам не переправят, будем мы с тобой Шелехов вдвоём фронт держать! – невесело пошутил командир батальона Кошевой.

 - Ежели надо – удержим… 

 Из первоначального состава батальона осталось десятка три бойцов. Кругом всё рвалось, кипело, рушилось и грохотало. Взорвался какой-то грузовик, бог весть, зачем заехавший на заваленную обломками улицу.

 - Если немцы нас сомнут, то зайдут соседям в тыл…

 - Не впервой! – ответил Григорий, тщательно прицеливаясь. – Патронов только маловато…

 Люди кругом гибли и гибли. Снаряды, вопреки теории вероятности, нередко попадали в одно и то же место. Солдаты передней линии выгрызли ямы в каменистой дороге, горбом проходившей среди посёлка, и сидели там.

 - Высунуться из подвала почти невозможно: у стереотрубы, как только её подняли, отбило осколками оба рога. – Признался старший лейтенант, который после страшного ранения сержанта Лисинчука больше всех ценил воинские таланты Шелехова.

 - А чё там смотреть? – вяло спросил Григорий. - Кругом - гарь, пыль и кучи песка, поднятые в воздух…

 Автоматы и винтовки часто засорялись, без чистки они отказывали, становились бесполезными. Немецкие контратаки приходилось отбивать одними гранатами, которых, к счастью, было вдоволь. Дрались сапёрными лопатками, ножами, ломами и зубами. Очень помогала артиллерия с левого берега, которую вызывали по радио, благо, рация была цела.

 - Все провода телефонной связи порвало в клочья к чёртовой матери. – Выругался Михаил.

 - Поэтому немцы и пользуются только рациями!

 В полдень Кошевой послал Григория с пакетом в тыл. Он положил ему на плечо руку и неохотно признался:

 - До тебя Шелехов я троих отправлял с донесением.

 - Никто не вернулся?

 - В штабе постоянно требуют, каждый день докладывать об обстановке… - словно извиняясь, сказал комбат. – Будто бы они сами не слышат, какая у нас обстановка!

 - Пятьсот метров до штаба дивизии я как-нибудь одолею! – пообещал Григорий и снял с плеча автомат.

 Он выбрался из подвала и сперва ползком, как змея, а потом бегом двинулся дальше.

 - Сто, двести, триста метров. – Считал он вслух.

 Ноги Григория едва двигались от усталости, дыхание вырывалось с хрипом и свистом.

 - Останавливаться нельзя…

 Те, кто пытались отдыхать, лежали по обеим сторонам улицы, и кровь тонкими чёрными струйками стекала по глинистой дороге, скапливаясь на дне воронок липкими лужицами…

 - А зараз нужно переждать!

 Начался обстрел. Немцы, очевидно, заметили доступную мишень и ударили из лёгких миномётов удивительно точно.

 - Разрывы ближе и ближе. – Отметил Григорий и нырнул в груду камней.

 Грохот рвал барабанные перепонки. Разрывы хлопали совсем рядом, кажется, что прямо над головой… Слепая мина ударила в бруствер и, обдав Шелехова комками земли, шлепнулась рядом. Она прокатилась некоторое расстояние по наклонной плоскости и застыла сантиметров в пятидесяти от его носа.

 - Вот моя смерть! – спокойно подумал Григорий.

 Волосы встали у него дыбом, по спине побежали мерзкие мурашки. Как зачарованный смотрел он на эту красивую игрушку, выкрашенную в ярко-красный и жёлтый цвета, поблёскивающую прозрачным пластмассовым носиком.

 - Зараз лопнет!

 Секунда, другая… Минута…

 - Не разорвалась!.. Редко кому этак везёт!

 Григорий как можно дальше отполз от неё и, пригнувшись побежал дальше. Впереди виднелся открытый перекрёсток. Из ямы на углу раздался испуганный голос:

 - Беги, беги быстрей браток!.. Здесь простреливается!

 Григорий прибавил хода, но сил почти не осталось.

 - Старый я стал для таких бросков!

 Он сбавил шаг и упал в очередную воронку. Прямо на труп без ног, с красными обрубками вместо колен.

 - Волосы длинные и лицо какое-то знакомое… - удивился он.

 Сквозь сжатые зубы трупа с шипением выдавился холодный воздух, а из ноздрей вздулись кровавые пузыри.

 - Да ить энто снайперша из соседней роты. – Догадался огорчённый Григорий. - Та, которая пела в самодеятельности!.. Эх, жалко девку...

 Через полчаса он, наконец, вышел на берег Волги, где в высоких песчаных откосах прятались штабные землянки. Григорий передал часовому письменное донесение и присел перекурить.

 - Как там? – с дрожью в голосе спросил часовой.

 Он с винтовкой за плечами прохаживался перед землянкой.

 - Воюем! – ответил уставший Григорий.

 - У нас тоже иногда такое начинается! – начал вдохновлённый часовой, видя, что фронтовик не осуждает его сидения в тылу.

 - Снаряд такую защиту не прошибёт! – Григорий кивнул на укрытый многоярусным накатом командный пункт полка.

 - Сапёры неделю строили! – с неподдельной гордостью откликнулся часовой.

 - Хорошо здесь у вас…

 В эту минуту из двери землянки высунулся помятый и бледный майор и, зевая, спросил:

 - Порученец Кошевого ушёл?

 - Здесь он товарищ майор! – услужливо выкрикнул часовой.

 - Подойди.

 Григорий встал на ноги и повернулся к майору.

 - Пойдёшь по берегу, - махнул рукой офицер в сторону огромных нефтяных баков, - найдёшь землянку полковника Звягина.

 - Што дальше?

 - К нему с левого берега приехал какой-то важный политработник, хочет поговорить с простым бойцом из окопов…

 - Ясно.

 - Выполняй!

 Немного поплутав в нагромождении сваленных на берегу припасов, ящиков и всевозможной техники Григорий нашёл указатель «Хозяйство Звягина». Он открыл сбитую из горбылей дверь и сунулся внутрь. Из землянки вырвались клубы пара, к вечеру сильно подморозило. Синхронно послышалась басовитая начальственная матерщина.

 - Куда прёшь рожа?

 Григорий успел заглянуть в щель сквозь приоткрытую плащ-палатку, служащую завесой от холодного воздуха, и увидел при свете «коптилки» пьяного генерала, распаренного, в расстёгнутой гимнастёрке.

 - Гони всех на хер! – приказал он полнотелому полковнику.

 На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь: сало, колбасы, консервы и хлеб. Рядом высились кучки пряников, баранок и банки с мёдом - подарки из Татарии «доблестным и героическим советским воинам, сражающимся на фронте». У стола сидела полуголая и сильно пьяная баба.

 - Убирайся к такой-то матери и закрой дверь!!! - заорал полковник на робкие попытки солдата объяснить, почему он здесь оказался.

 Григорий с радостью развернулся и побрёл обратно на передовую.

 - Там хучь все на равных…

 Изредка над его головой с ворчанием проносились противотанковые болванки, рикошетом отскакивавшие от земли.

 - Наверное, на передовой действуют танки. – Подумал он отвлечённо. – Только толку от их выстрелов нету. Высокий берег надёжно прикрывает людей, притулившихся у воды… Снаряды попадают в вершины приволжских холмов аль в воду.

 Поэтому пока можно было идти во весь рост. Для Григория, привыкшего за последний месяц передвигаться, исключительно согнувшись, такая возможность казалась неимоверным благом.