Страница 10 из 56
Но руки неслушались, несмотря на то, что готовы были оторваться от тела, под ударамиволн. Он знал, что такое бывает в шоковом состоянии. На каком-то из многочисленныхшоу, посвященных возможностям человека, одна женщина рассказывала, как во времявзрыва дома в Сент-Луисе она провисела до прибытия спасателей на какой-тотрубе, на восьмом этаже. А потом спасателям пришлось вырезать кусок этой трубы,так как не могли оторвать от нее эту женщину.
Беловскипочувствовал, что сознание опять покидает его. Он обмяк и перестал сопротивляться,смотря на руки. Господи, Бог мой! Да будет воля Твоя… во всем… И я в твоейволе. Как хочешь и как знаешь, Господи…
На запястьевокруг красной звезды весело бежала секундная стрелка. В Москве Лена гуляет ссобаками. У нее великолепные русские борзые. Они летят по зеленому полю, каклихие мазки акварелью…
Очереднаяволна шарахнула в борт и окатила Михаила пеной и брызгами. К циферблату прилипкакой-то морской мусор, похожий на мокрую паклю. Он скрыл дедовскую краснуюзвезду, бегущую вокруг нее стрелку, Москву, борзых и Лену. Беловский захотелскинуть мусор, стряхнуть, но руки не слушались, и он заорал: «Господи! Мои рукидолжны исполнять мою волю, я буду исполнять Твою! Иначе какой во всем этомсмысл?!»
С этимисловами он так возненавидел прилипший мусор и собственную недееспособность, такему стало необходимо умереть, смотря на секундную стрелку, что он, что естьсил, рванул правую руку всем телом вниз. Волна в тот же миг швырнула бот кнебу, и он почувствовал резкую боль в ладони. Прижав инстинктивно руку к себе,он понял, что она оторвалась от леера. Он ее ощущает! Ей очень больно! Славатебе, Господи, ей очень больно!
Михаилпосмотрел на ладонь, она была в крови, попробовал пошевелить пальцами – онислушаются! Но вторая рука еще держалась мертвой хваткой. Он подтянул рюкзачок,висящий за спиной, расстегнул молнию на боковом кармане, достал оттуда нож, нажалкнопку выброса лезвия и подумал: «Ты что решил, Миша – руку резать?» И сам себеответил: «Уж лучше руку потерять, чем самому пропасть, тем более что она ничегоне чувствует…»
С этой мысльюон решительно поднес нож к левому запястью, но в каком-то полубреду увиделопять на нем старые часы, красную звезду на циферблате, бегущую стрелку ипредставил Лену, берущую его под левый локоть со словами: «У казака, где шашка,там и баба – слева…»
«Что же яделаю? – ужаснулся Михаил. – Я же так потеряю часы!» И он начал тыкать ножомтыльную часть ладони, заставляя ее ожить. Но она по-прежнему ничего нечувствовала. Он стал тыкать сильней и чаще. Пытался лезвием разжать онемевшиепальцы. Проткнутая кожа вокруг ран была белой и чистой, как на армейскомкурином окорочке, но боли не было! Он с отчаянием посмотрел на циферблат и представилЛену, гордо идущую с ним под левую руку. Вдруг ее каблук ломается, онаоступается и начинает плавно оседать, как в замедленной съемке. Ее растерянноелицо, широко раскрытые глаза, цепляющиеся за его левый локоть руки… И тут накрасную звезду брызнули струйки крови. Он посмотрел выше и увидел, что из всехранок сочится кровь. Его живая кровь!
Сначала онпочувствовал, как кровь тысячами игл во все самые мельчайшие сосуды пронзилалевую руку, как будто затекла после сна. Потом появилась отдаленная боль,которая становилась все сильнее и сильнее. Разрезанным пальцам стало больнодержать леер, и они разжались. Беловски едва успел отбросить нож и схватитьправой рукой веревку. Иначе упустил бы бот. Потом, перебирая по лееру плохослушающимися руками, он добрался до узкого металлического трапа, забрался поступенькам, повернул рычаги вакуумного запора на дверке, и она поддалась!Дверка чмокнула прилипшей резиной уплотнителей и открылась! Из последних силМихаил ввалился внутрь бота и упал на палубу…
Боль во всемтеле и, особенно в окровавленных руках, разъеденных соленой водой и холод непозволили потерять сознание. Он скинул рюкзак, открыл первую попавшуюсябанку-лежак, которые располагались по бортам катера, и вывалил оттуда запаянныйв полиэтилен спасательный комплект. Зубами разодрал его, так как рукинестерпимо болели и, достав огромное махровое полотенце, завернулся в него.Только сейчас он понял, как промерз. На каком волоске висела жизнь в его теле,которое тряслось так, что он подскакивал, сидя на банке, во время конвульсивныхприступов дрожи.
Дрожь непроходила. Беловски понял, что просто так ему не согреться. Он свалился напалубу к мешку, попытался в нем порыться, но сообразил, что в таком состояниион не сможет попасть рукой в нужный предмет. Поэтому вывалил все содержимое напалубу и разметал его. Увидев пластиковую флягу с виски, он обеими рукамиприжал ее к колену, потом так же прижимая, боясь уронить, поволок по телу кголове. Наконец кое-как ухватил ее зубами, сорвал пробку и сделал большойжадный глоток. Крепкий напиток обжег горло и потек вулканической лавой. Михаиллучше любого зонда ощутил свои внутренности. Вот раскаленный ручей, прожигая внем дыру, пробивается вниз по пищеводу. Вот громко вздрогнуло сердце,затрепетали легкие, и разлилось в форме желудка огненное озеро. Из негострелами по всем концам тела брызнули огненные искры, как при плавке чугуна вфильмах, и стало тепло. Постепенно мышцы расслабились, дрожь сотрясала его всереже и реже. Потом совсем прошла. Он сделал еще пару глотков и почувствовалсебя живым. Смертельно захотелось спать.
Но отдыхатьбыло рано. Усилием воли он заставил себя встать. Обработал и перебинтовал руки.Порылся в шкафах по бортам. Нашел куртку, теплую футболку, носки, резиновыесапоги, оделся и стал запускать двигатель.
Это былспасательный цельнопластиковый бот, похожий на большую мыльницу. Он прекраснознал его устройство, так как изучал в школе подготовки пилотов морской авиации.Двигатель хоть и не сразу, но завелся. Беловски включил электричество, обогревателии бортовые огни. Затем выпустил из сигнальной пушки сразу три ракеты и высунулсяв люк, чтобы увидеть ответные ракеты Бизона. Но ответа не последовало. Тогда оннесколько раз взвизгнул сиреной и выпустил еще три ракеты. На этот раз онзаметил далеко в стороне ответный сигнал. Михаил сильно удивился тому, чтосигнал был так далеко и совсем не там, где должен быть, но списал это на волныи ветер.
Судно плавно,но уверенно, разбивая волны на мириады брызг, направилось в сторону сигнала.Вскоре впереди, перед лобовым стеклом, появились оранжевые плоты, на которых,отчаянно размахивая руками, обнимались и дубасили друг друга по плечам Бизон иПалмер.
– На кого тыпохож, Майкл? – Это были первые слова Бизона, когда он в неуклюжем раздутомкомбинезоне с трудом протиснулся в дверку бота. – Мы уже и не думали тебяувидеть. Да что с тобой случилось-то? Ты дрался с морским дьяволом?
Вслед за нимввалился Билли. Первое, что он заметил, было виски. Поэтому, не размениваясь напустяки, он влил в себя добрую четверть бутылки и завалился на мягкую банку:
– Я согласенпровести здесь самые лучшие дни в моей жизни, джентльмены!
Бизон выхватилу него виски, тоже сделал несколько глотков и скинул Билли с ложа:
–Уоррент-офицер Палмер! Не буду приказывать – «встать перед офицером!» Хотя бы«лечь!»… пониже!
Палмернадувной игрушкой скатился на палубу и засмеялся:
– Командир! Мыспасены, сэр! Тут тепло и сухо!
– Палмер, еслине встанешь и не втащишь плоты и вещи на борт, то ржать будешь на них!
Палмер, ворчаи ругаясь, нехотя встал и полез поднимать на борт все, что осталось на плотах.Беловски бросил штурвал, тоже завалился на банку и тут же отключился.
На катере
Лейтенантпроснулся от запаха горячей пищи и тревожного голоса новостного диктора. Онбуквально захлебывался, перечисляя уничтоженные города, штаты, электростанции,химические заводы… Майкл попытался встать, но все тело пронзила резкая боль, ион застонал. К нему подошел Палмер, он был довольно сильно пьян и возбужден:
– Майкл,очухался? Ты знаешь, в какую задницу нас засунули исламисты? Они положилицивилизацию в унитаз и тщательно смыли… Ха-ха, Майкл, эти арабы – веселыеребята, честное слово! Хочешь посмотреть риалити-шоу, которое они нам устроили!Разрази меня гром: что бы ни случилось, шоу должно состояться!