Страница 12 из 151
– Кругом темно, вынужден воспользоваться своим переносным нашлемным фонарем! В первом салоне, видимо, разбита вся аппаратура, одни осколки стекла под ногами. Живых существ в этом салоне нет. Вижу два герметичных люка, один, по-видимому, ведет в рубку катера, а второй – во второй пассажирский салон. Пытаюсь достучаться до живых существ. Рубка совсем не отвечает, а из пассажирского салона слышен слабый ответный стук.
3
– Господин полковник, повторяю, с имперской принцессой ничего серьезного не произошло. Она жива и здорова, не ранена, только слегка вывихнула правую руку. Но вот с контр-адмиралом Норске, председателем комиссии, дело плохо, у него серьезно разбита голова. Наш фельдшер, унтер-фельдфебель Тихонов, остановил кровотечение, перевязал голову и дал адмиралу сонного. Так что Норске сейчас спит и время от времени постанывает во сне, Тихонов утверждает, что у старика, ой, извините, господин полковник, контр-адмирал Норске получил сильное сотрясение мозга, ему требуется срочная помощь нейрохирургов. Со вторым членом комиссии, капитаном первого ранга Деньке, более или менее все ясно, он получил перелом голени левой ноги, но держится молодцом.
– Хорошо, очень хорошо, унтер-фельдфебель Краснов! Сейчас побегу докладывать генерал-майору Менкесу о проделанной работе вашей группой. Я обязательно упомяну о том, что успех выполнения задания во многом зависело от вашего умелого командования! Теперь собирайтесь в обратную дорогу. Постарайтесь раненых и травмированных упаковать таким образом, чтобы во время транспортировки их особо не трясло! Особое внимание, унтер-фельдфебель, уделите принцессе Маарии, постарайтесь выполнять все ее пожелания.
– Извините, господин полковник! Но, как я понимаю, сейчас вы нам советуете возвращаться в лагерь собственным ходом, автолыжами?! Но, вряд ли, контр-адмирал Норске выдержит полуторадневную тряску езды на автолыжах. К тому же мы должны забрать еще трех наших товарищей, с ними еще двое раненых и травмированных курсанта, а также тело погибшего курсантам, унтер-фельдфебеля Бориса Хромова! К тому же я боюсь, что наша колонна окажется, так перегружена ранеными и травмированными, что, наверняка, будет слишком медленно передвигаться!
– Что вы, унтер-фельдфебель, предлагаете мне сделать в этом случае! Вы же прекрасно знаете о том, что наши павлианские пилоты категорически отказываются летать на геликоптерах на такие дальние расстояния на Колибри! Даже я, полковник павлианской армии, не могу заставить какого-то там лейтенанта летуна поднять свою машину в воздух при морозе ниже тридцати градусов и пролететь какие-то там пятьсот километров! Я же не могу по каждому случаю обращаться в имперский Генеральный штаб, где мой запрос будет перекладываться со стола на стол. Пройдет вечность, прежде чем я получу какой-либо ответ на свой запрос!
– Господин полковник, а принцесса Маария?
– Ты, унтер-фельдфебель, полагаешь, что ты только один такой умный в нашем лагере?! Я уже попытался созвониться с первой имперской приемной по этому вопросу, но там мне ответили, что со мной свяжутся и отключили канал связи! Так что, молодой человек, я жду более дельного совета с твоей стороны!
– Хорошо, господин полковник! Вы, наверняка, знаете, что у седьмого барака стоит старый престарый глайдер.
– Да, знаю!
– Ну, так вот этот глайдер мы давно уже отремонтировали и им можно воспользоваться!
– Ты, что, унтер-фельдфебель, хочешь мною прикрыть некоторые негласные курсантские проделки? Честно говоря, мне, как офицеру имперских охранных войск, не хотелось бы этим заниматься! Тем более что у нас нет пилота даже на этой престарелый глайдер!
– Вы, господин полковник, наверняка, знаете и возможно знакомы с Николаем Ивановым, в пошлом он был военным пилотом павлианских вооруженных сил, но за какую-то проделку его уволили в запас. Вот тогда-то ему и пришлось стать истопником!
– Да, я знаю твоего Иванова, этого хитреца землянина! Читал его досье! Он на боевой машине, то ли штурмовике, то ли истребителе, летал на свидания к своим возлюбленным, вот его однажды и застукали на одном таком деле. Поэтому вслед за этим его уволили в армейский запас. Так ты полагаешь, что Иванов на том глайдере может твою группу, спасенных членов комиссии и принцессу эвакуировать с места крушения. Что, ж, это мысль, пойду, пообщаюсь с этим твоим Ивановым, если что сложится, то сразу с тобой свяжусь. Да, извини, Краснов, совсем забыл у тебя поинтересоваться тем, а что же случилось с членами экипажа катера? Почему ты о них ничего не говоришь, не рассказываешь? В докладе генералу я должен обязательно упомянуть и об них!
– Оба пилота, господин полковник, погибли из-за внезапной разгерметизации рубки катера. У них что-то произошло еще во время снижения. В результате один из смотровых иллюминаторов был разбит! Воздух в одно мгновение улетучился из рубки, а пилоты так и не успели свои шлемы со спины перекинуть на место. Тем же ударом была разбита бортовая радиостанция, поэтому с катера не поступало SOS или какого-либо другого аварийного сигнала!
До прилета глайдера, пилотируемого Николаем Ивановым, оставалось минут двадцать. Иван Краснов уже давно свою группу "Браво" и спасенных павлианцев отвел за гору, прикрываясь ею от самого катера, так как он опасался термоядерного взрыва из-за неисправности реактора катера. Ему показалось, что трещина в обшивке энергетического отсека расширилась, а паровыделение усилилось. Курсанты группы с большим энтузиазмом загрузили свои лыжи ранеными и травмированными павлианцами, а также всякой бытовой мелочью, которая находилась на борту катера.
Самому Ивану за своей спиной на сиденье автолыж пришлось везти имперскую принцессу, которая с того времени, когда назвала свое имя и подтвердила, что именно она является принцессой Маарией, хранила полное молчание. Только ее глаза, которые занимали, чуть ли не половину ее лица, выдавали ее удивление, когда она увидела, что на ее спасение пришли не павлианцы, а какие-то гуманоиды. И сейчас, сидя за спиной Краснова, эта павлианская девчонка, принцессе было восемнадцать-девятнадцать лет по земным стандартам, с громадным любопытством наблюдала за тем, как организовано и слаженно движется перегруженная колонна автолыжников. Во время езды на автолыжах она ни разу не охнула, не дернулась, а сидела в автолыжном креслице, слегка откинувшись, чтобы вывихнутой рукой на перевязи, не коснуться спины Ивана!
Когда вся группа оказалась за горой, то Иван по общегрупповому каналу связи приказал, остановиться, автолыжи аккуратно составить рядком и готовить площадку для посадки тяжелого глайдера. Курсанты мгновенно, под придирчивым взглядом унтер-фельдфебеля Петрова, разбились на группы, каждая из которых занялась определенной работой. Маария сошла с автолыж и стала взад и вперед прохаживаться по снегу, разминая свои ноги, но она не стала далеко отходить от Ивана. Тот же почему-то не отрывал своего взгляда от стройной фигуры этой молоденькой павлианки, лицо которой совершенно не портила постоянная и широкая улыбка, которая павлианских мужчин превращала в паяцев. В фильтрационном лагере были и павлианские женщины, которые в основном работала в секретариате комендатуры лагеря. Они все имели мощные и тяжелые фигуры, любили одеваться в черную форму имперских охранных войск, были малоподвижными и совершенно не привлекательными. Эти павлианки очень любили покомандовать курсантам, часто их наказывали, якобы, не за корректное выполнение порученного задания, сажали их на отсидку в лагерный карцер.
Принцесса же Маария была девушкой со стройной фигурой, невысокого росточка, как раз Ивану по плечу. Ему же сейчас казалось, что в этой павлианской девушке имелось нечто кошачье грациозное, то, как она прямо держит свой стан, слегка при ходьбе пружинит свои удивительно длинные и красивые ноги. Вдруг мысли Ивана об этой имперской принцессе вскачь понеслись куда-то вдаль, он, как бы со стороны стал наблюдать за тем, как она стремительно быстро несется по снегу, оглядываясь на ходу, а ее преследует какой-то огромный зверь. Еще несколько прыжков, и этот зверина схватит принцессу…