Страница 25 из 50
В это время воздух разодрал гул приближающихся самолетов. Его сменили разрывы бомб и частая пушечная стрельба. Аркадьев невольно пригнулся. Опомнившись, посмотрел в небо. Оно было чистым. Звуки грохотали из громкоговорителя, установленного на машине посредника. И хотя нереальность грохотов Аркадьеву стала совершенно очевидной, порвавшиеся мысли никак не сращивались, и он не отдал нужного распоряжения — побыстрее убрать с дороги колонну. Об этом напомнил ему подбежавший начальник штаба. Подсказка задела командира полка. Он метнул на майора недовольный взгляд, снова уставился в карту, но через минуту все же направился к комдиву за разрешением сменить место.
— Действуйте по своему усмотрению, — ответил Горин, стараясь не выдать своего недовольства тем, что в опасно сгущающейся обстановке командир полка действует слишком медленно.
На новом месте Горин и посредник прилегли под деревом, недалеко от машины Аркадьева, и невольно услышали его разговор с начальником штаба.
— По моему мнению, товарищ полковник, — подавляя обиду, отвечал майор, — колонны противника справа уже вошли в нашу полосу, и нам нужно ускорить развертывание полка.
— Ваше предположение — гадание цыганки, — оборвал Аркадьев. — Потрудитесь побыстрее добыть нужные данные.
— Больше мы едва ли получим: запоздали вправо выслать разведку.
— Изворачивайтесь, если запоздали, — сказал Аркадьев и намекнул, что можно использовать прямые и окольные пути, чтобы добыть нужные данные у посредника или в штабе дивизии.
Савченко промолчал: добывать данные через однокашника, который сейчас работал в штабе руководства, он не хотел.
Время шло, данных, считал Горин, было достаточно, чтобы принять нужное решение, а командир полка все тянул. Комдив подошел к Аркадьеву, попытался поторопить и тем помочь ему.
— Что надумали? — спросил он.
— Собрать дополнительные данные и развернуть полк, — ответил Аркадьев, принимая уверенную стойку.
— Вас не беспокоит колонна противника, неожиданно появившаяся у соседа?
— Не особенно. Ею должен заняться сосед. Я лишь прикроюсь. Время у меня есть.
— А вдруг сосед отстал?
— Согласно графику…
— Вы должны были быть здесь давным-давно, а как получилось? — перебил Горин Аркадьева, недовольный упрямством, с которым тот увертывался от признания своих промахов. — Поспешите. И больше занимайтесь управлением сами.
Слова комдива Аркадьев воспринял как первый открытый упрек, подтянулся и, когда его позвали к радиостанции, повернулся круто, обиженно. Горин пошел за начальником штаба, который, не зная, следует ли ему после замечания комдива сидеть рядом с командиром полка, направился к своей машине.
Горину нравился молодой, по-юношески легкий майор, прибывший в дивизию из академии минувшей осенью… Он торопился помочь командиру полка, но, встречая его недовольство, кажется, начинал сникать.
Сев в машину, Савченко глубоко вздохнул, о чем-то подумал и, выдернув из планшетки карандаш, начал быстро набрасывать донесение. Затем закодировал и передал радисту. Когда оно было передано, комдив обратился к нему:
— Что сообщили наверх?
Майор взял красный карандаш и, легко очерчивая им районы, стал заученно четко, как на экзамене, докладывать выводы из создавшейся обстановки и свое мнение.
— Его тоже передали?
— Да.
— Но вашего мнения не знает командир полка. Возможно, он не согласится?
— Я оговорил это. — И с обидой: — Командир полка все равно меня не станет слушать.
Горин ничего не ответил майору, вернулся к Аркадьеву, который, выйдя из машины, громко хлопнул дверцей. К нему только что пришло донесение: подразделение, которое должно было прикрыть выход полка на назначенный рубеж, под ударом противника с фланга и тыла дрогнуло и отошло к югу. Это открыло «западным» путь к полку, а полк двигался еще в колоннах и к отражению удара не был готов. «Нужно решение, — лихорадочно думал Аркадьев, — иначе разнос. Но какое? Атаковать, как требует устав и как задумано по плану марша, или перейти к обороне? Но за оборону можно прослыть нерешительным».
Не дождавшись, когда в голове сложится что-то определенное, командир полка направился к комдиву.
— Приняли решение? — осведомился Горин.
— Д-да, — подтвердил Аркадьев, склонившись к активным действиям в самый последний момент, за них меньше упрекают.
— Донесли о нем командиру или штабу дивизии?
— Я решил доложить вам лично.
— Но в действительности я бы мог здесь и не быть.
— Вы здесь…
— Ну хорошо.
Выпрямившись, Аркадьев уверенно доложил выводы об обстановке и свое решение. Горина покоробила размашистость намерений командира полка, пренебрежение к тому, что творилось на фронте; прикрытие дрогнуло, возможно, на глазах авангарда, который еще не испытал опасностей боя, не узнал силу оружия, удар противника может смять его, и что потом будет со всем полком, лихо выдвигающимся навстречу опасности, трудно предугадать.
К Аркадьеву подошел майор Савченко и подал радиограмму. Когда командир полка прочитал: «Действовать согласно вашему решению», от недоумения у него приподнялся козырек фуражки — своего решения штабу он не передавал.
В предчувствии крутого разговора майор Савченко насторожившимися ноздрями втянул воздух и, с трудом одолевая противное ему самому смятение, ответил:
— Я донес обстановку в штаб дивизии и изложил свое мнение.
— Какое?! — наливаясь недовольством, спросил Аркадьев.
Майор доложил.
— Кто командует полком?
— Вы, товарищ полковник.
— Так почему же…
Горин остановил готовое уже вырваться возмущение Аркадьева:
— Он сделал то, что обязан был сделать. Так его учили в академии. Его мнение приняло силу закона — пришел приказ, и его следует немедленно выполнять. Отдавайте распоряжения.
Из полка Горин уезжал с ощущением, будто в судне, на котором делала переход дивизия, образовалась опасная брешь. Залатать ее, возможно, удастся. Но, чтобы беда не повторилась, надо быстрее и крепче браться за Аркадьева. Нехорошо на душе было и от того, что молодой майор оставался с командиром полка без защиты. Аркадьев, конечно, не забудет ему инициативу, благодаря которой все его, командира полка, действия оказались по меньшей мере опрометчивыми. Предупредить Аркадьева прямо было опасно — это еще больше бы уязвило его самолюбие и ухудшило отношение к начальнику штаба, а от этого страдал бы полк. «Пусть майор, — подумал комдив, подъезжая к штабу дивизии, — испытает лихо, посопротивляется ему. Выстоит, не сломится — будет командиром. Только не прозевать трудный момент, чтобы не потерял веру в справедливость».
По расчетам Сердича, удар Берчука по полку Аркадьева оказался тяжелым. Спас его отход на опушку леса и ввод в бой командиром дивизии раньше времени танкового резерва.
Горин и Сердич заканчивали обсуждение последующего хода учения, когда в сопровождении Знобина в автобус вошел генерал Амбаровский.
Вид его был недовольным. Быть таким, считал он, есть веские основания. По стрельбе полки дали неважный результат, к тому же чуть не случилось тяжелое ЧП. Сумеет ли дивизия за оставшееся до инспекции время наверстать необходимое, генерал не был уверен и решил предъявить командирам полков и кое-кому еще самые строгие требования. Ему не хотелось свой первый блин в новой должности, назначение на которую, по его предположениям, должно было вот-вот состояться, преподносить инспекции комом.
Выслушав доклад Горина, он хмуро поздоровался и сел за откидной стол.
— Где мой штабник? — спросил он, снимая фуражку.
— Пишет замечания по учению.
— Позовите.
Сердич ушел.
— Ну как командуют командиры?
— По-разному.
— А их подчиненные стреляют одинаково неважно, особенно твоего хваленого Берчука. Физподготовка тоже отстает… И общий порядок желает лучшего. Считаю, надо поторопиться с назначением тебе первого заместителя.
— Если задержка за моим мнением…