Страница 36 из 48
В Вавилонском Талмуде приводится пример "благочестивого глупца": "Тот, кто заметил женщину, тонущую в реке, и сказал: "Не подобает мне видеть ее (обнаженной), а потому и спасать ее"…"
А как отличить молчащего мудреца от молчащего дурака? "Мудрецу молчание не в тягость".
Замечено в поколениях: "Глупец в смехе возвышает голос, тогда как человек разумный лишь тихо улыбнется". Рекомендовано в поколениях: "В уши глупого не говори". Однако "дурак, скрывающий глупость, лучше мудреца, скрывающего мудрость".
Рабби Иоханан бен Закай, законоучитель первого века новой эры, утвердил иудаизм в критических условиях, после того как римляне захватили Иерусалим и разрушили Второй Храм, духовный центр еврейского народа.
Рабби Иоханан основал академию в Явне – "виноградник Явне", где выделились среди прочих пять выдающихся его учеников. Один из них, Элиэзер бен Гиркан, был – по определению учителя – водоем цементированный, не теряющий ни капли мудрости, которая вливалась в него, а другого, Эльазара бен Араха, он называл неиссякаемым источником толкований Закона.
После смерти рабби Иоханана его ученики открыли свои школы, а рабби Эльазар возвратился к жене, зажил ежедневными заботами и потребностями. Он был честолюбив, ждал и надеялся, что товарищи придут к нему для выяснения спорных вопросов, а когда решил наконец сам отправиться к ним, воспротивилась его жена.
– Кто в ком нуждается? – спросила она.
– Они во мне.
Тогда она сказала:
– Кто кого ищет: хлеб мышей или мыши хлеб? Мыши ищут хлеб, не так ли?..
Известно с давних времен: гордость и невежество ходят рядом, но рабби Эльазар не внял этому.
Он послушался своей жены, остался дома и постепенно забыл всё, чему его учили. Когда же пришли к нему бывшие его товарищи, стали задавать вопросы, рабби Эльазар не смог уже на них ответить. А ведь это его превозносили когда-то: "Если поставить всех мудрецов Израиля на одну чашу весов, а рабби Эльазара бен Араха на другую, он всех перевесит".
"Самомнение равно идолопоклонству", "Кто не прибавляет, теряет, кто не поднимается, падает", "Желающему подняться помогают свыше; желающему опуститься не препятствуют".
Поднаторевшие в падениях люди уверяют: если нельзя подняться, то следует опуститься. Рабби Шнеур Залман из Ляд говорил иначе: "Если нельзя подняться, непременно следует подняться". А рабби Дов Бер из Межирича, став знаменитым цадиком, просил Бога объяснить ему, за какой грех он так наказан.
Сказано в притчах царя Шломо: "Затворяющий уста свои – разумен".
Добавил к этому рабби Акива: "Ограда мудрости – молчание", – но как же обучать учеников в таком случае?
Разъясняли законоучители: "Следует поменьше говорить, чтобы не затруднять слушателей лишними словами". И приводили старинную притчу о человеке, который подолгу повторял одно и то же, чтобы поняли его невежественные. Сказали ему: "До того, как поймут невежественные, ты внушишь отвращение просвещенным".
Изучение Торы ослабляет силы человека, требуя затраты немалых духовных и физических сил. Известен, к примеру, случай, когда бывший носильщик тяжестей взялся за изучение и обессилел настолько‚ что собственный плащ стал казаться ему непомерным грузом.
"Вспыльчивый не обучит, застенчивый не выучится", "Если ты не сообщил какие- либо сведения, то как бы похитил у ученика наследие его предков".
Пятьдесят ворот ведут в сокровищницу Разума, в тайны глубин беспредельных; Моше (Моисею) были открыты сорок девять из них, а последующим поколениям – всё меньше и меньше.
Рабби Зира говорил со слов Раба бар Зимуны: "Если мудрецы прошлого – дети ангелов, то мы сыновья человеческие. А если они сыновья человека, то мы подобны ослам. Но не ослам рабби Ханины бен Досы и рабби Пинхаса бен Яира, а подобны прочим ослам".
Раввины последующих веков признавали: "Мудрецы прошлого вспахивали ниву знания‚ засевали ее и пололи‚ и корни выкорчевывали‚ и гряды окапывали‚ и жали‚ и в снопы вязали‚ молотили и веяли‚ зерно от примесей очищали‚ мололи и просеивали‚ и тесто месили‚ и на части его делили‚ и хлебы для нас выпекали‚ – а мы‚ мы не знаем даже‚ как рот открыть и насытиться уже готовым".
О том же писал кабалист Моше Хаим Луцатто в книге "Путь праведных" (1740 год): "Мы – сироты сирот. Не нужно особенно всматриваться, чтобы убедиться в нашем ничтожестве… Величайший мудрец среди нас не более чем ученик учеников тех, кто был в прежних поколениях… Наше понимание поверхностно, ум слаб, глупость велика, ошибка преобладает в наших суждениях. И то, что мы знаем, не более чем малое из малого".
И тем не менее. Тем не менее…
Рабби Менахем Мендл из Коцка прочитал работу своего ученика и сказал, – случилось это в девятнадцатом веке:
– Ты создал замечательное произведение. Когда его опубликуют, классические толкования на эту тему покажутся устаревшими. Меня печалит лишь мысль, что огорчатся души святых комментаторов.
Спросили ученики: "Почему во всех трактатах Вавилонского Талмуда нет нумерации первого листа? Отчего нумерация начинается со второго?" Ответил рабби: "Сколько бы человек ни изучал, он должен помнить, что не постиг еще и первой страницы".
Это произошло в Вильно во второй половине восемнадцатого века. Синагогальные служки пришли в дом к раввину, сняли башмаки и сели на пол в молчании. Их поступок, похожий на траур по умершему, означал, что раввин уже не существует для общины и должен ее покинуть.
Каковы же причины этого? Одна из них такова: по ночам в комнате раввина не горела свеча, а это означало, что он недостаточно занимался учением. Ибо утверждал рабби Моше бен Маймон: "Бóльшую часть мудрости человек постигает ночью".
В том же веке жил в Вильно раввин Элиягу бен Шломо Залман, Виленский Гаон. Он спал два часа в сутки, закрывал ставни в комнате и занимался при свете лампы: "лицо обращено к стене, глаза к книге, а сердце к Небесам". Виленский Гаон говорил: "Если бы даже ангел с Неба открыл мне научные истины, я бы не дорожил ими, раз они достались без моих усилий… Только муками можно добиться истинного знания".
Каждая буква в языке иврит имеет числовое значение; буква "ламед", к примеру, – 30, буква "вав" – 6. Так появилось выражение "ламедвавники" – 36 тайных праведников, живущих в одно и то же время, которым мир обязан своим существованием.
Эти люди – как правило, бедняки, внешне грубые и невежественные – ничем не отличаются от прочих евреев. Они занимаются простой физической работой, тайно оказывают помощь нуждающимся, изучают премудрости Торы, и никто не подозревает, что рядом с ними живет человек, своей праведностью удерживающий этот мир, чтобы он не вернулся в первозданную пустоту.
Праведного человека сравнивают с рыбой, выброшенной на берег. Земную жизнь он проводит не в своей стихии, обретая ее лишь после смерти. Когда один из "ламедвавников" умирает, эта обязанность переходит к другому праведнику в иной, возможно, части света.
Рабби Яаков Ицхак, Ясновидец из Люблина, часто повторял:
– Если скажут близкие твои, что ты праведник, не верь этому. Если скажут мудрецы Израиля, что ты праведник, не верь этому. Если явится ангел небесный и скажет, что ты праведник, тоже не верь этому. И даже если Всевышний скажет, что ты праведник, имей в виду: это относится только к данному моменту, но не к следующему.