Страница 5 из 116
— Приведите жениха и невесту!
Растолкав сгрудившихся людей, татары ворвались в клеть, и вот уже ведут Аказа и Эрви. Невеста успела набросить вюргенчык, лицо закрыто. Теперь уже не по обычаю, а от страха Эрви упирается, не идет, пытаясь вырваться из рук татар.
Мурза сидит, ноги калачом, поглаживает пальцем сальные усы. Кусочки мяса, застрявшие меж зубов, со свистом всасывает, сплевывает в сторону.
Невесту и жениха, резко подтолкнув, поставили перед мурзой. Эрви бьет дрожь, она низко кланяется. Аказ стоит прямо, искоса посматривая в сторону.
— А ты не хочешь отдать мне поклон? — спрашивает мурза, растягивая слова.
— Я отдаю тебе ясак и этого хватит!
— Смел! — Мурза подходит к Аказу и долго глядит ему в глаза. Сказал голосом ровным, не поймешь: похвала это или угроза. Потом подходит к Эрви и забрасывает вюргенчык за голову. Та в страхе прижимается к мужу.
— Вай, вай, вай! — Мурза восторженно ходит вокруг невесты, разглядывая ее со стороны. — Такой звезды я не видел даже в гареме хана. А вы что говорили, седые глупцы? — Мурза резко поворачивается к старикам и, размахивая нагайкой перед их лицами, кричит, брызгая слюной: — Меня обмануть вздумали? Вы думали, мурза дурак? Забыли, презренные, кто вы и кто я! Весь правый берег Волги я держу вот в этом кулаке. Мигну глазом — и от ваших худых кудо не останется и пепла. Я верил тебе, Боранчей, всегда был добр к тебе, а ты... Вы что, забыли закон трех ночей? Каждая невеста, если господин пожелает, должна быть у него три ночи. А кто вам господин? Ну, кто?!
— Ты, могучий и великодушный... — пролепетал Боранчей.
— Верно. Жених должен гордиться, что я взял его невесту. Это почетно. Увести девушку в мой шатер!
Два мурзака подошли к Эрви, но притронуться к ней не успели. Аказ двумя быстрыми ударами свалил их с ног и, схватив Эрви за руку, бросился к воротам. Стремянный Хайрулла, а за ним десяток джигитов кинулись догонять беглеца.
Гости, особенно молодые парни, стоявшие в напряженном ожидании развязки, словно посигналу, очутились у ворот и с кринами: «Держи их! Держи!» — захлопнули створки. Около выхода образовалась невообразимая свалка. По крику мурзы в проход устремились джигиты, бывшие за пределами двора. Не зная о побеге, они ломились в ворота, тогда как аскеры, находившиеся во дворе, старались вырваться оттуда, чтобы пуститься в погоню. Хозяева свадьбы с притворными криками: «Держи! Лови!» —
умышленно мешали насильникам, создавая у ворот толчею. Наконец, ворота не выдержали напора и рухнули.
И тут пролилась кровь. Верхняя перекладина ворот упала и ударила сзади по плечу одного аскера. Тот взвыл от боли, обернулся и увидел совсем молодого парня, который смеялся от радости. Аскер выхватил саблю, взмахнул ею — и юноша, окровавленный, упал на траву. На мгновение шум стих. Никто не успел дометить, как у отца убитого очутился в руках дубовый крюк от очага. С звериным рычанием он бросился на убийцу, и в тот же миг убийца свалился с разбитым черепом. Мужчины вырывали колья из забора и, разгоряченные хмелем и видом крови, бросались на насильников. Мурзаки рубили саблями, кололи копьями, резали ножами. Хоть и были пришельцы вооружены лучше хозяев, нее же перевес был на стороне черемисов. Их было гораздо больше Мурза понял это. Из десятка телохранителей, очутившихся "Коло него, он подозвал к себе двух, крикнул им что-то.
Вдруг во двор вбежал Хайрулла и крикнул:
— Там... наших четверо... убиты!
А ты... сбежал?—зло выкрикнул мурза, обороняясь саблей 01 наседавших на него мужчин.
— Я должен хранить тебя,— Хайрулла встал рядом с мурзой.
Где Аказ?
Он там... на берегу...
— Здесь оставайся...—Мурза выскочил за ворота, прыгнул с откоса вниз и, ломая кусты, скатился к реке. Поднялся, увидел: четверо его парней дерутся с троими — с Аказом, Ковяжем и 11 шейкой. За рекой он увидел Янгина и Эрви, карабкающихся по
откосу. Они убегали в лес.
Мурза в несколько прыжков очутился около Аказа, крикнул:
Молись своим богам, болотное отродье!
Мурзаки, увидев подкрепление, начали теснить Топейку и Койн ж а к воде.
Ну, волк, держись! — Аказ полоснул клинком по сабле мурзы и высек сноп искр. Звенело оружие, сражающиеся вертелись и що воды, выкрикивая оскорбительные слова.
Теперь тебе, сморчок, конец!— рычал мурза.— Был жених — Покойник будешь!
— Заставлю тебя ашать свиное ухо!—не уступал Аказ.
Топейка и Ковяж бросились в воду. Мурзаки не стали их преследовать и пришли на помощь мурзе. Аказу тоже ничего не оставалось другого, как перебраться на другой берег.
Воины ринулись было за ним, но мурза остановил их, махнул рукой в сторону двора.
Люди, казалось, озверели. Они хватали чугунные котлы и разили ими насильников, срывали цепи с очагов, размахивая, врезались в гущу свалки. Даже женщины выхватывали из костров пылающие головешки и бросались на татар, погибая при этом под ударами сабель. Теперь очередь дошла и до мурзы. Вытеснив со двора его джигитов, черемисы бросились на телохранителей Кучака, но в это время над лесом взметнулся столб черного дыма, за ним второй, третий. Пронзительный крик «Горим!» сразу отрезвил людей, опьяненных боем.
— Кудо в огне!
— Наши дети!
С этим возгласом люди бросились со двора...
Дальше все произошло, как предполагал мурза. Разбежавшись каждый к своему дому, мужчины разрознились и стали бессильными.
Слуги Кучака переловили их всех по одному, связали и снова поволокли на двор лужавуя. Погоня, посланная за женихом и невестой, возвратилась ни с чем. Поймать людей, знающих леса, как собственное кудо, немыслимо. Даже следа не нашли.
Но Кучак не только хитер и жесток, но и упрям. Он позвал к себе Тугу и Боранчея, надменно проговорил:
— Как велик аллах на небе, так же велики его законы на земле. Вы задумали нарушить закон трех ночей, и аллах покарал вас. Твой двор, старый Туга, в крови, три ваших кудо сгорели, а вы все стоите передо мной связанные, как бараны. Ваши люди убили половину моих джигитов, у вас в десять раз больше людей, чем у меня, и все же я не боюсь вас, потому что мне помогает аллах. Вы думали: мы поколотим мурзу, убьем его слуг, и он, как трусливая собака, убежит домой. Как вы ошиблись, презренные пожиратели волчьего мяса! Я буду здесь жить до тех пор, пока не исполню закон, предначертанный всевышним. Мои воины уже раскинули шатер у реки, и я пойду туда отдыхать. А ты, Туга, возьми с собой сорок стариков, у которых есть здесь сыновья, и иди в лес искать жениха и невесту. А ты, Боранчей, будешь здесь, и все молодые люди и женщины будут здесь. И если к вечеру в моем шатре не будет невесты, сорок сыновей тех стариков будут мертвы. Завтра утром жених пусть будет у моих ног. Если нет — сгорит твое кудо, Туга, и ты будешь мертв. Я все сказал.
Ты рано празднуешь победу, мурза,— ответил Туга.— Ночь велика.
— Не ты ли, трухлый пень, мне помешаешь? Эй, джигиты! Всех стариков, и этих тоже, привязать к дубам. Пока Аказ с женой не будет здесь, пока зачинщики из леса не вернутся...
— Мы встретили тебя, как гостя, а ты стал всех кусать, как бешеная собака.
— Как ты смеешь!— Мурза подскочил к Туге, схватил его за горло.
— Смею. Я здесь хозяин.
— Запомни, ты, овечий хвост: где ступило копыто моего коми, там я хозяин!
— Мой сын в лесу, и тебе не миновать его стрелы. Уйди!
Туга оторвал руки мурзы от горла и ударил обоими кулаками
и бритый подбородок. Кучак выхватил нож и ткнул его в пах Туги...
Э Р В И
Крадучись, выполз на поляну густой туман.
Сначала вечерний летний воздух был чист, но вдруг из леса поползла белесая пелена, и сразу на землю легла тяжелая сырость.