Выше головы! (CИ)

— Ты всё ещё в Службе Досуга? — спросил я у Кортеса. — Или журналистика — это прикрытие?

— Я совмещаю, — ответил он, имея в виду «гражданское поручение» зазвать меня на два года для суда, но получилось так, как будто речь шла о шпионстве.

«Наверное, ему так просто лгать, потому что все три ипостаси так схожи. Или для всех трёх нужны способности лжеца…»

Я не мог доказать, что он здесь для того, чтобы собирать для Центра информацию о «Тильде». Но надо ли вообще намекать на это? И тут я увидел ситуацию с другой стороны.

— Знаешь, почему у тебя не получилось с нашими?

— Да, знаю, — закивал он. — Сама мысль о том, что я увезу их драгоценного Рэя, отбивает само желание разговаривать!

— Поэтому ты переключился на неместных? — уточнил я.

— А что, есть выбор? — вновь улыбнулся Кортес, предвкушая эффект от своих слов. — Как считаешь, если я порасспрашиваю этого, — он кинул взгляд на альтер, — этого Виктора Жубера о вашей настоящей дружбе, он мне что-нибудь расскажет?

«Он ткнёт тебя шприцем с ядом или что там у него», — мысленно ответил я, но вместо этого напомнил:

— Я же сказал, что поеду с тобой!

— Сказал. И теперь мне можно заниматься сбором материала, ни на что не отвлекаясь!

Каким-то образом он чувствовал эту «связь» между мной и Жубером — и теперь играл со мной, как с кошка с мышью. И ему явно нравилось наблюдать за моими мучениями, хоть он и не понимал их природу. Ждал, что я сам всё объясню? Так и быть!

— Он специально следит за мной, — начал я, опершись поясницей о ладони, прижатые к стене. — Он и ещё другие люди. Но не совсем за мной.

— А за кем? — и вновь Кортес не ожидал, что я сдамся так быстро, и потому не смог скрыть удивления.

— За тем, кто будет следить за мной… Это всё сложно, — торопливо добавил я с извиняющимся видом. — Мы знаем, что к нам на станцию был послан человек со специальным заданием. Может, даже не один… Ну, как шпион, понимаешь, как шпионов раньше посылали… — и я криво усмехнулся, как будто скрывая смущение от того, что делюсь такими «странными» идеями.

— Но зачем? — похоже, Кортес поверил мне.

— Из-за тех решений, которые были приняты на «Тильде». Из-за Шестой, «бэшек», терраформинга… Из-за меня. Их можно понять: это очень смелые решения. Есть риск, что у нас тут вроде как отделяются.

— Сепарация, — подсказал он. — Это называется «сепарацией».

— Ну, да. Я понимаю опасения Центра, но всё равно они не имели права!

— Это и не запрещено, — напомнил он.

— Знаю, — согласился я. — Выслеживать этих шпионов тоже не запрещено.

— И вы это делаете?

— Ага, — кивнул я. — Привлекли кое-кого из наших, пригласили несколько человек с «Ноэля» — тех, кто изучал схожие темы в прошлом. Практики у них не было, но зато есть знания!

— А кто вам сообщил? — небрежно поинтересовался Кортес. — Про шпионов?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Я, конечно, представитель у Главы, но всё равно не в Администрации работаю, так что много не знаю. Известно, что они точно прилетят. Что будут следить за ключевыми фигурами — значит, и за мной… Мы думали, что это ты, — «признался» я.

— Я — шпион?

— Ну, да…

— Я всего лишь…

— Знаю, — ободряюще улыбнулся я. — Ты — другое. Когда мы это узнали… Ну, легче от этого не стало — значит, точно кто-то есть!

— Может, он ещё не прилетел? — «подсказал» Кортес.

— Может, — согласился я. — Но это не моя забота! У меня хватает дел.

— Так вот о чём он просил тебя…

— Ну, да. В общем, не следи за ним. И вообще, посиди пока тихо до отлёта. Я же тебе пообещал, что улечу? Что ты так волнуешься?

— А ты действительно улетишь со мной? — прищурился Кортес, который, как я уже догадался, совсем не ожидал, что я соглашусь — более того, был уверен, что я скажу «нет» и надеялся на это.

Я наотрез откажусь, он останется, чтобы «найти мои слабые места» и всё-таки уговорить, и потому сможет свободно шастать по станции два года. Продумано, ничего не скажешь!

— Улечу, — как и раньше, солгал я. — Куда я денусь!

«Я заслуживаю прощения?»

И вот настал мой «последний день». Совсем как у тех людей в прошлом, которых приговаривали к смерти. Или у самоубийц, когда они сами принимали решение — и ставилиточку и тем навсегда отделяли себя от остального большинства, надеющегося на судьбу, удачу или что там ещё бывает… От этого было одновременно легко и тревожно, тем более что я попадал в промежуток между казнью и добровольным лишением себя жизни. Уникально, как и всё, что меня касалось, но мысль об этом вызвала лишь слабую усмешку. Я волновался о том, что всё пройдёт.

В любом случае, оно будет — Жубер сказал, я подчинился. А чтобы он не сомневался в моей решимости, я решил обойти всех, кто особенно важен для меня — как бы повидался и при этом простился. Пусть он в лишний раз убедится, что всё всерьёз!

Позавтракал я в «Огоньке», среди детского визга и старых мореходных карт. Давно я сюда не заходил! Одни выросли, другие подросли, появились новые мордашки. Я сидел за столом с Ирмой и Юдесом. Они ожидали прибавления в семействе, а поскольку детей вынашивала Сара, она там тоже была — уже на правах будущего члена семьи: биологические мамы с опытом донорства пользуются особым доверием.

Рыжеволосая валькирия полностью оправилась от «Тотошки» и вновь была готова к бою — лишний раз я порадовался, что Кортес последовал моему совету и большую часть дня прятался в своей комнате. При первой встрече Ирма едва не вцепилась ему в волосы, поскольку уже знала о «спектакле» — и страшно негодовала по этому поводу:

— Я понимаю, когда у Квартеров устраивают такие подковёрные хитрости… Или когда на наших заседаниях начинается игра представителей, кому какие квоты нужны… Но прямо так, среди бела дня, врать мне прямо в глаза! — и от возмущения она одним махом прикончила большой бокал с соком.

Её детишки, привыкшие к подобной гиперэмоциональности, даже не посмотрели на маму — продолжали делить свои порции, перекладывая одному кружки моркови, а другому — нарезанное кубиками мясо в подливке. Юдес уговаривал малыша не плеваться едой, временами проигрывая. Сара смотрела на этот цирк с выражением бесконечного умиления, так что вопрос «не пропало ли у неё желание рожать ребёнка именно для этой семьи» не вставал.

За соседними столиками было не скучнее. Правда, моё присутствие задавало тон, и происходящее можно было назвать «уроком сексуального воспитания»: заинтересованные лица изображали губки бантиком, румянец и кокетливое хлопанье ресницами — всё, как у взрослых в кино. А всё из-за того, что, поздоровавшись, я пообещал сфотографироваться с самым воспитанным ребёнком. Некоторые девочки вели себя настолько пристойно, что это выбешивало их братьев, которые недоумевали по поводу резкой перемены в поведении вчерашних хулиганок. Дошло до того, что сорванцы, не участвующие в конкурсе на лучшее поведение, принялись как бы нечаянно швыряться содержимым своих тарелок, что тут же пресекалось родителями…

— Как отправили нашу смену? — поинтересовалась Ирма, устав возмущаться. — Хорошо проводили?

— Дана совсем выросла! — ответил я невпопад, но она, как ни странно, поняла и понимающе переглянулась с Сарой.

— Да, растут наши детки, — улыбнулась Ирма. — Это верно! Я ещё раньше поняла. Я же старшая была! Смотришь, как он бегает туда-сюда с самолётиком, а не успеешь моргнуть, как уже выше тебя.

— Здесь то же самое, — уточнил Юдес, вытирая своё лицо и грудь, заляпанные выплюнутой морковью. — Не успеешь моргнуть, — он выглядел особенно спокойным по контрасту с огненнойсупругой.

— Вот поэтому я участвую только так, — вздохнула Сара. — Очень всё быстро! И главное, без перерывов. А надо всё успеть, научить, показать, и всё в своё время. Как вы это выдерживаете?

Юдес с Ирмой переглянулись — и рассмеялись дуэтом. Малыш тоже захохотал, хлопая ладошками. И только близнецы продолжали заниматься своими тарелками, сортируя и перекладывая…