Грозный эмир

– Это Венсан де Лузарш, – небрежно махнула ручкой Сесилия. – Мой паж. Хотя нет, я сама упросила Понса произвести его в оруженосцы накануне отъезда.

– Лузарш? – удивленно вскинула бровь Констанция.

– Венсан средний сын барона де Руси, – улыбнулась супруга благородного Понса. – А у тебя такой вид словно ты увидела приведение.

– Просто он очень похож на своего отца, – поспешила пояснить графиня. – Тогдашнего, двадцатитрехлетней давности.

– Так ты была в него влюблена! – догадалась Сесилия.

– В ту пору мне едва исполнилось двенадцать лет.

– Для бурной страсти маловато, а для романтических мечтаний в самый раз, – быстро подсчитала Сесилия. – Я сама влюбилась в одиннадцать лет.

– В своего первого мужа?

– Нет, – отмахнулась Сесилия. – Я влюбилась в двух юных шалопаев, с которыми голой купалась в бассейне замка Русильон. Не волнуйся, они были еще моложе меня, и мне приходилось буквально силой добиваться от них поцелуя.

– Ты меня поражаешь, сестра, – засмеялась Констанция.

– О, дорогая, это – Восток, здесь можно обрести власть только напором и силой. Будешь сидеть сложа руки – останешься приживалкой.

Сесилию можно было назвать легкомысленной, но ее суждения о людях оказались поразительно точны, выдавая незаурядный ум и природную наблюдательность. С бароном де Руси она обнималась так долго, словно встретила родного отца. Филиппа и вовсе расцеловала в обе щеки, вогнав того в краску.

– Не удивляйся, сестра, – бросила Сесилия мимоходом. – И не осуждай. С этими людьми меня так много связывает, что они стали мне ближе, чем кровные родственники.

Видимо, борон де Руси знал о скором приезде благородной Сесилии, во всяком случае, он успел накрыть роскошный стол, дабы от души попотчевать свою гостью. Впрочем, свита супруги графа Триполийского была столь невелика, что благородный Глеб не понес больших расходов. Хотя по местным обычаям за стол посадили не только шевалье, но и провансальских сержантов.

– Извини, – спохватилась Сесилия. – Я забыла представить тебе своего спутника, более того родственника. Сабаль сын нашего дяди графа Вермондуа. Незаконнорожденный сын, кстати говоря. Однако здесь на Востоке на подобные мелочи не обращают внимание. Благородный Танкред, мой первый муж, сделал Гуго бароном и даровал ему обширные земли, отобранные у халебцев. Однако Рожер Анжерский лишил мятежного барона удела, объявив действия своего предшественника незаконными. С тех пор Гуго спит и видит, как бы посчитаться с Рожером за нанесенную обиду. Ты вполне можешь на него рассчитывать.

– Спасибо за подарок, – надменно поджала губы Констанция.

Рыжеватый Гуго не произвел на графиню благоприятного впечатления. Это был молодой человек, едва достигший двадцати лет, с насмешливыми зелеными глазами, шумный и плохо воспитанный. Во всяком случае, он подошел с приветствием к графине в последнюю очередь, после того поздоровался едва ли не со всеми шевалье и сержантами замка Ульбаш.

– Ты недооцениваешь Гуго, – усмехнулась Сесилия. – У Сабаля есть немало сторонников здесь в Антиохии, не говоря уже о высоких покровителях в Иерусалиме. К тому же он баснословно богат, и владеет имуществом и землями не только в Сирии и Палестине, но и в Византии. Его дед по матери оставил своему внуку солидное наследство. Учти это.

– По-моему, ты поступила опрометчиво, отправившись в столь далекое путешествие в сопровождение всего одного шевалье, – покачала головой Констанция.

– Во-первых, мой друг Гуго один стоит десятерых, – уверенно отпарировала выпад сестры Сесилия. – А во-вторых, до замка Ульбаш меня сопровождали нищие рыцари Христа во главе с сенешалем Роланом де Бове. Думаю, благородный Ролан объявится в замке, когда уладит все свои дела.

– А кто они такие, эти рыцари Христа?

– Год назад благородные шевалье де Пейн и де Сент-Омер предложили королю Болдуину де Бурку, который только что взошел на трон после смерти своего двоюродного брата, создать орден для защиты пилигримов, направляющихся к Гробу Господню. Королю эта идея понравилась, и он охотно выделил шевалье часть помещений мечети Аль-Акса, которую чаше называют храмом Соломона. Сначала рыцарей, давших обет безбрачия, было всего девять. За год их число выросло до сотни. Это не считая сержантов. Словом, орден тамплиеров, как их теперь называют, превращается потихоньку в весьма серьезную силу. Во всяком случае, мой муж Понс уже выразил по этому случаю беспокойство.

– Кому выразил?

– Мне, разумеется, – сказала Сесилия. – С кем же еще граф Триполийский может поделиться сомнениями, как ни с собственной женой.

– И что ты ему ответила?

– Орден может стать серьезной силой здесь на Востоке только в том случае, если его признает папа. Но для этого магистру Гуго де Пейну и сенешалю Ролану де Бове придется очень постараться.

Сесилии отвели покои по соседству с покоями ее старшей сестры в правой башне донжона, почти примыкающей к горе. Сержанты разместились в башне левой, вдали от своей госпожи, но графиня не выразила по этому поводу ни малейшего беспокойства. Видимо, она полностью доверяла барону де Руси и его людям. Едва успев смыть дорожную пыль, Сесилия явилась с вечерним визитом к сестре в роскошном блио из голубого щелка, зауженного в талии, и белоснежной котте из материи столь прозрачной, что сквозь него просвечивало обнаженное тело. Наряд Сесилии Констанцию поразил и даже поверг в смущение.

– Здесь слишком жарко, чтобы носить нательное белье, – небрежно пояснила красавица. – А шоссы мы надеваем только зимой.

– И в таком виде ты ходишь по замку? – спросила Констанция.

– Тебе не нравиться моя котта? – удивилась Сесилия. – Между прочим, она стоит бешеных денег.

– А зачем такой глубокий вырез? – покраснела Констанция. – И зачем так высоко приподнимать груди – это же неприлично.

– Зато нравится мужчинам, – засмеялась Сесилия, распуская длинные черные волосы. – Ты на Востоке, сестра. И чем быстрее привыкнешь к местным нравам, тем лучше будет для тебя. Надеюсь, ты уже успела подружиться с бароном де Руси?

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась графиня.

– Я буду с тобой откровенна, Констанция, – вздохнула Сесилия. – Надеюсь, ты не обидишься на меня. Ты старше годами, зато я дольше живу здесь, а потому знаю больше.

– Согласна, – развела руками старшая сестра. – В моем положении было бы глупо спорить.

– У тебя нет ни армии, ни денег, твой сын всего лишь красивый мальчик, которому еще только предстоит лет через десять стать мужчиной. И ты приехала на край света, чтобы прибрать к рукам жемчужину Востока, за обладание которой уже пролиты реки крови. О чем ты думала, отправляясь сюда?

– Меня обманули, – глухо промолвила Констанция.

– И обманут еще не раз, – отказала ей в утешении Сесилия. – Власть просто так не отдают даже в Европе, а уж здесь на Востоке тем более. Я поняла это в Триполи, когда сотни фанатиков ворвались во дворец, где мы с Понсом предавались любовному угару, а защищали нас только головорезы Ролана де Бове, числом не более двух десятков. К счастью, к нам на помощь подоспели русы Венцелина фон Рюстова. Барон собственноручно зарубил насильника, который уже срывал с меня одежду. Потом я с трудом отмыла липкую кровь этого негодяя со своего тела.

– Какой ужас! – только и сумела вымолвить Констанция.

– Это жизнь, дорогая моя сестра. До сих пор ты жила сначала под надежной дланью отца, потом – мужа. После смерти благородного Боэмунда тебе покровительствовал папа Пасхалий. Но здесь, в Сирии, тебе придется принимать решение самой, а это очень трудно, смею тебя уверить.

– Может, мне выйти замуж за барона де Руси, чтобы заручится его поддержкой? – рассердилась скорее на себя, чем на Сесилию графиня.

– Он что, предлагал тебе это?

– Нет, – спохватилась Констанция.

– Вот и хорошо, – вздохнула с облегчением Сесилия. – Благородный Глеб человек разумный, он хорошо понимает, чем может закончиться этот брак.

– И чем же? – удивилась графиня.