Страница 20 из 72
Она видела такую же реакцию у Викерса, когда тот злился или был голоден. И узнав этот взгляд, научилась вести себя тихо, как мышка.
Блейд опустился в кресло.
– Больше не смейте мя умолять.
Надо же!
– Но ведь вы этого хотели!
– Ага, по правде-то я пошутил. Иногда страдаю гордыней. – Он вдруг усмехнулся. – Скажем, я такой же упрямец, как и вы.
Онория не сводила с него взгляда. Чернота понемногу пропала из глаз, и насыщенно-изумрудный оттенок вернулся.
Блейд сложил руки на животе.
– Скока вам нужно?
Онория прикинула. Лучше начать с высокой ставки, если вдруг он решит сбивать цену, и выпалила:
– Триста фунтов ежемесячно.
Слишком большая цена только за кровь, да и за тело тоже. Хотя, может, ее душа столько и стоит.
– Договорились! – согласился Блейд, встал и подошел к картине, за которой находился сейф с разбросанными как попало стопками монет. Любой другой не осмелился бы держать столько денег в одном месте, но никто в Уайтчепеле не был настолько глуп, чтобы воровать у самого дьявола.
– Вот и все? Я думала… – Онория замолчала. Не стоит сбивать цену. – Сколько раз в неделю вам нужны мои услуги? – И тут же запоздало добавила: – Я только про кровь.
Господин отсчитал деньги. Онория облизнула губы, пытаясь не пялиться на них. Стоит взять монеты, как она окажется у него в долгу, но в голове мысли уже сменяли одна другую. Триста фунтов. Рента, лекарства, плата хорошему доктору и еда… Много еды! Новые перчатки для Лены, нитки для чулок – а, если осмелится, то и новые чулки, – а также теплое зимнее пальто для Чарли, хоть мальчик и не выходит на улицу.
Как быстро она стала такой меркантильной! Всего год назад свысока смотрела на женщин, продававших себя на улицах. А теперь сама не лучше. Голод и бедность способны заставить человека отказаться от моральных принципов.
– Знаю. – Блейд повернулся и протянул мешочек, который упал Онории в руки с тяжелым перезвоном. Господин сел в кресло и вытащил из кармана золотой портсигар. – Мы эт потом обсудим.
Она оторвала взгляд от мешочка с деньгами и возразила:
– Нет, я предпочитаю выяснить все сейчас. Или не возьму деньги и не буду у вас в долгу.
Блейд поиграл сигарой, перекатывая её между пальцами, словно жонглер.
– Раз в три недели.
– Так редко? – Онория удивленно подняла брови. Это, конечно, разумно. Она опустила тяжелый мешочек на стол и стала снимать шаль одеревенелыми пальцами.
Блейд пожал плечами.
– Телу надобно время, чтоб восполнить запас крови. За много лет я многое выяснил. – Господин, прищурившись, посмотрел на ее руки. – Че вы делаете?
– Я все еще намереваюсь найти работу, поэтому прошу оставить следы где-нибудь под одеждой. – Она знала, что нужно сделать. На ее теле всего пара вен, из которых Блейд мог получить необходимое. А рукава и воротник не особо скрывали порезы. Наконец она сняла шаль, аккуратно свернула ее дрожащими руками и отложила.
– Онория, посмотри на меня.
Если она его послушается, то потеряет самообладание. Онория сняла туфли и подошла к нему, утопая в толстых коврах. Прикосновение его губ к ее коже… При этой мысли новоявленную трэль охватывала дрожь, так как она никогда не испытывала подобной близости. Низ живота запылал.
– Че ты творишь? – спросил Блейд хриплым низким голосом.
Он скрестил ноги, так что кожаные штаны натянулись на бедрах, и впился пальцами в подлокотники, словно сдерживая себя.
– Мы заключили сделку, – напомнила ему Онория, изящно приподняв юбки и положив ногу на подушечку так, что его твердое мускулистое бедро прижалось к ее лодыжке. Пальцы Блейда побелели от усилившегося напряжения.
– Онория.
Она приподняла юбки еще выше, в горле встал ком. Руки дрожали, но подчинились ее воле. Показалась лодыжка в изношенном шерстяном чулке, а потом икра, колено. Дойдя до ленточек подвязок блеклого розового цвета, Онория покраснела. Неужели от стыда, что у нее нет белья и аксессуаров получше, например, красиво расписанных шелковых чулок, как прежде?
Блейд судорожно вздохнул:
– Опусти юбки.
– Я заключила сделку, – упрямо повторила Онория и принялась развязывать ленточки, удерживающие чулок.
Господин схватил ее за руку, кончиками холодных пальцев коснувшись внутренней стороны бедра.
Она машинально посмотрела на него и едва не утонула в горящих глубинах его черного взгляда. В нем бушевал голод, бездонная пропасть, которую никогда не заполнить.
Мисс Тодд задержала дыхание.
– Ты несколько месяцев жила впроголодь. Те нельзя терять даже малую долю крови, тем более кормить меня. Опусти чертовы юбки, – проворчал он.
– Я вижу, что вы этого хотите! И я больше не буду у вас в долгу, – прошептала Онория.
Господин коснулся бедра упрямицы. На мгновение он словно собирался передумать, а затем снова нацепил суровую маску:
– Черт возьми твою гордость. Она тя погубит. – Размытое движение, и Онория рухнула на подлокотник, а Блейд оказался на другой половине комнаты.
– Я не… – Онория замолчала, как только Блейд взмахом руки опрокинул вазу с каминной полки. Он развернулся, и парализовал мученицу разъяренным взглядом.
– У тя нет ни капли самосохранения! Ты слишком слаба, чтоб мя насытить. Да ты подохнешь раньше, чем от осушителей, но нет, не хотишь быть у меня в долгу! Знашь, как это тупо?
Как ни больно признать, Блейд был прав.
– Сюды слушай! – рявкнул Блейд, тыча в нее пальцем. – Я забочусь о своих трэлях и знаю, скока взять и скока они могут дать.
– Одна восьмая пинты в день, – парировала Онория. – Именно столько вам надо, чтобы выжить.
– Откудыть эта чушь?
– Сведения получены в результате опытов, – возмутилась Онория.
– Ага, на свежеобращенных. Но чем больше вирус овладевает человеком, тем больше нужно крови. Частенько я выпиваю почти полпинты в день, чуть больше, чуть меньше. Это нельзя вычислить.
– Полпинты? – тихо переспросила она.
– Ты у меня не единственная трэль. У десятка я пью прямо из вены, а остальное – из ледника.
– Приобретаете на сливзаводах, – с отвращением процедила Онория.
– Ага, так Эшелон и дал мне ихнюю драгоценную кровь! У мя есть доноры, которые так платят мне за защиту. Люди не прочь сцедить мне полпинты.
Эта новость не понравилась Онории. Десять трэлей? Да это же гарем! И почему от такой глупости ее тошнит? И какая разница, если она станет одиннадцатой, а то и двенадцатой? Важно, что он не будет так уж часто от нее кормиться. Да пусть хоть подавится кровавыми шлюхами, ей все равно!
Онория пересела в кресло и опустила юбки, прикрыв лодыжки. Одежда была в полном беспорядке. Но особенную неловкость мисс Тодд чувствовала, сидя полуобнаженной со свисающей подвязкой.
– О чем ты думала?
За спиной Блейда затрещало пламя, снова оттенив его лицо.
– Отвернитесь, чтобы я завязала подвязку, – выпалила Онория.
Зеленые глаза внимательно смотрели прямо на неё, губы расплылись в улыбке.
– Как пожелаете. – Блейд медленно повернулся к камину и оперся рукой о каминную полку.
Онория снова задрала юбки и быстро завязала подвязку как следует. В тишине шуршанье было прекрасно слышно. Блейд не видел ее, но благодаря сверхъестественному слуху без труда уловит, как чулок скользит по ноге и как подвязка возвращается на место.
Мисс Тодд зарделась, снова опустила юбки, дважды кашлянула и разрешила:
– Теперь можно повернуться.
Блейд отступил от камина и принялся покачиваться на полупальцах. Его движения завораживали: ни неуклюжести, ни потери равновесия. Он завладевал пространством, в котором находился, будь то крыши, грубые булыжники мостовой или повозка рикши. Эта спокойная уверенность нередко притягивала к нему взгляды.
Ее поношенные туфли сиротливо ютились на коврике. Блейд отнес их Онории с настороженным выражением лица и заметил:
– Чей-та ты притихла.
Она хотела забрать туфли, но господин уже опустился на колени и сжал ее лодыжку.