Страница 12 из 72
В Чепеле через край было гнили и зловония. Смрад близлежащих слив-заводов лишь изредка перебивался душком мочи на стене переулка или слишком пахучими духами на шее шлюхи. Блейд шел дальше, закрыв глаза, принюхиваясь к различным ароматам, разделяя их на слои, погружаясь все глубже и глубже в поисках тошнотворно-сладкой гнили.
– Хренов ад, – пробормотал О’Шей позади хозяина. – Ненавижу, када ты так делашь. – Послышалось шарканье подошв по скользким плитам и ругань помощника. – Темнеет. Если вампир здесь, то как раз надумывает позавтракать.
Блейд остановился и открыл глаза. От носков его сапог до края крыши осталась какая-то пара сантиметров.
– Я не хочу становиться завтраком. Слышь, че говорю? – спросил О’Шей.
Блейд развернулся на пятках, О’Шей прижался к дымоходу. Дровосек закатил глаза и перепрыгнул через товарища, скользя по крутому склону крыши, пока не добрался до водосточного желоба. Вонзил крюк левой руки в черепицу и вовремя уцепился за крышу. В этом существе было больше металла, чем человеческой плоти. Дровосек появился на пороге дома Блейда лет десять назад, немой, весь покалеченный и готовый ради хозяина на все, пока тот дает приют и малышу, которого бродяга принес с собой. Ходили слухи, что Дровосек когда-то работал в угольных шахтах и заболел запылением легких. Однако как бедному шахтеру удалось наскрести нужную сумму на установку железного легкого и откуда у него столько шрамов, так и осталось неизвестным.
Блейд понятия не имел, где мех нашел Ларк. Она могла быть его ребенком или даже сестрой, но подробностей никто не знал.
Дровосек посмотрел на хозяина: молчаливый помощник многое умел выразить взглядом.
Блейд кивнул. Ларк тоже пошла на поиски, не желая оставаться в стороне. Мужчины могут о себе позаботиться, но упрямице всего четырнадцать. Ну или около того.
– Нам нужно перекумекать, – Блейд выудил из кармана свисток. Пронзительный свист отдался в его ушах, но ни Дровосек, ни О’Шей и глазом не моргнули.
Вдали раздался ответный свист, рассекая сгущающиеся сумерки.
– Вот так, парни, назад в логово.
* * *
По дороге в логово Блейд чувствовал наступление ночи, как она проникала в него до мозга костей. Волоски на макушке встали дыбом, и он тут же их пригладил. В последнее время заход солнца влиял на него все сильнее.
– Ты в порядке? – поинтересовался идущий рядом О’Шей.
– Счастлив, как шлюха с бутылкой джина, – вымученно улыбнувшись, ответил Блейд.
Уилл, Рип и Ларк дожидались их в логове. Рип, как обычно, терпеливо ворошил угли в камине, так что пламя отражалось в его зеленых глазах. Уилл вышагивал из угла в угол по гостиной, а Ларк сидела в кресле Блейда, положив ноги на скамеечку, и почесывала Кошака под подбородком.
– Брысь! – приказал Уилл, пиная ноги Ларк.
Девчонка нахально ухмыльнулась и пулей вылетела из гостиной.
– Ничо не нашли, тока вонь и мочу. Будто это чудище растворилось в воздухе, – проворчал Уилл.
– Он ушел под землю, как все подобные твари. – Блейд налил стакан крови и взболтал ее перед собой. Он намеренно не имел дел с осушителями, но находились те, кто предлагал ему кровь за монету или защиту. Нельзя слишком привыкать пить кровь прямо из вены, этот напиток хорош и холодным. – Первым делом они ныкаются в какой-нить дыре. Солнце вампиры ненавидят – больно жжется. Такшо он в темени. Бережется. Подвал. Старая фабрика. Завтра пошерстим подольше, проверим заброшенные склады у доков.
– А седня? – спросил Уилл.
– Пока он нажрался, выползет ток когда оголодает. У нас есть день-два, кажись. А завтра разнесете мое слово: трущобы на военном положении. Пусть считают, что мы на грани войны с Эшелоном. После заката шобы все по домам сидели.
– Людям это не понравится, – вставил Рип.
– Не колышет,– ответил Блейд, опустился в кресло и положил лодыжку левой ноги на колено. – Если кто вышкрябается на улицу, то мне ответит. И лучше б ему ответить чертовски складно.
– Так че нам делать? – спросил Рип, встав на колени и предлагая Кошаку кусок галеты, завалявшийся в кармане.
– Перекемарьте, – ответил Блейд. – Я на ночь послал патрули со свистками. Такшо особо не расслабляйтесь, парни, вдруг он выползет. Завтра нужны карты – пометим, где уже смотрели и прикинем, де он может ныкаться…
Уилл повернулся и втянул воздух.
– Кто-то идет.
Блейд внимательно посмотрел на карманные часы. Девять часов. Если это Онория, то она рано.
– Мисс Тодд, – неодобрительно морщась, сообщил Уилл.
Блейд положил часы назад в сюртук.
– Все вон. Ножи держите наготове. И чтоб ни баб, ни бухла.
– Босс, а тя это тож касается? – спросил ухмыляющийся О’Шей.
– Миз Тодд не таковская, шобы с ней мутить. И я не забыл про Викерса и потому ее позвал: надыть нам перетереть.
Теперь все услышали ее шаги и чуть позже краткий стук в дверь. Ларк заглянула, объявляя:
– Пришла миз Прайор. Пущай зайдет?
Блейда объял легкий порыв аромата Онории, напоминая о прошлой ночи. Кровь забурлила.
– Ага, и пусть жратвы чутка принесут. – Гостья, разумеется, голодна. – Пирог с почками и свежего хлеба, который Эсме испекла на обед. И чаю.
Леди ведь любят чай?
О’Шей тихонько хмыкнул и вышел вместе с остальными помощниками. В коридоре промелькнул ворох полосатых юбок, и каждый мужчина не преминул рассмотреть гостью. Онория изумилась, увидев их, и вежливо поздоровалась, а затем подняла взгляд на Блейда.
На мгновение он почувствовал, как воздух загустел, словно от одного из таинственных электрических разрядов, которые производил Эшелон. И хоть ее щечки запали и побледнели, в глазах светилось бунтарство. Онория пришла во всеоружии.
Блейд развернул мягкое кресло и подвинул поближе к камину. Хоть стояла осень, по ночам в воздухе уже чувствовался зимний мороз.
– Проходите, – позвал он, указывая на кресло.
Онория сняла перчатки, и Блейд, забирая у нее шляпку, притворился, что не заметил, какие они тоненькие и поношенные. Густые косы гостьи сплетались в корону на голове, а белые полосы темно-серого затейливого платья накладывались друг на друга причудливыми углами. Горло обхватывал кусок кружева, скрывая соблазнительную сонную артерию. Прикрыта с головы до ног. Блейд едва не расхохотался. Неужто Онория правда считала, что все пройдет так просто? Мисс Тодд напомнила ему подарок, которой не терпится развернуть. Начать с пуговиц на запястьях, прикоснуться холодными губами к мягкой коже, облизать бледные вены, чувствуя пульсацию крови под языком. И тут его фантазии унеслись ещё дальше. Не спеша ощупать кружево, отодвинуть его, открывая гладкую шею, прикоснуться губами к коже, ощущая соленый привкус. Его член затвердел от этой мысли.
Онория, скорее всего, стукнет его по носу сумкой, стоит ему лишь попытаться.
– Давайте сюды, – пробормотал он, касаясь ее пальцев и забирая сумочку. Мысленно он почувствовал это прикосновение и в иных, более сокрытых местах, но Онория, казалось, оставалась невозмутимой.
– Вы сама любезность. Что-то задумали? – спросила она, настороженно глядя на Блейда.
– А мож я по природе просто душка.
– Вряд ли. Вы чего-то от меня хотите.
И села в кресло, искоса посмотрев на хозяина.
– Жентельмен никогда не делится своими желаниями с дамой. Это невежливо, – заметил он.
Щечки Онории окрасились румянцем.
– Вы, разумеется, правы. Но джентльмен никогда бы вообще не заговорил о своих желаниях в беседе с дамой.
Блейд сел в кресло напротив и положил лодыжку одной ноги на колено другой. Сложил пальцы на животе и улыбнулся гостье:
– От ваших правил приличия попахивает средним классом, милашка.
Эшелон превыше всего ценил удовольствие. Словно наперекор знати, представители среднего и рабочего классов стали слегка консервативными: носили одежду обычных, заурядных цветов, сшитую из крепкой ткани, а дома вели себя благовоспитанно.