Страница 42 из 74
— А я ничего и не говорю. Я просто констатирую. Аня подала кофе.
— Вы могли бы мне сказать, почему так срочно понадобился Олег?
— Могу. По делу. У меня есть предложение. Аня выжидательно посмотрела на гостью.
— Снимать телевизионный художественный фильм в Одессе.
— С вами?
— Конечно! Деньги и спонсоров обеспечиваю я. Он всю жизнь мечтал снять полнометражный художественный фильм.
Аня знала.
— Он уже в курсе вашего предложения?
— Нет. Вчера я только намекнула, потому что финансирование фильма стояло под вопросом. А сегодня утром с деньгами все окончательно решилось.
— И вы сразу же прибежали?
— У меня назначена встреча с главным спонсором на двенадцать ровно. Я должна их познакомить, а Олег — очаровать спонсора. На все двадцать минут.
— Нам остается только ждать, — констатировала Аня.
— Что с ним могло произойти? Если авария, уже бы позвонили на студию или домой… — Ирина погасила сигарету, потянулась к телефонной отводной трубке, висевшей на кухне. Сняла. Положила.
— Нет. Позвоните вы. Я уже звонила час назад. Аня взяла трубку, набрала номер. Пока раздавались гудки, беспокойство нарастало, она почувствовала легкую дрожь внутри. Наконец на том конце провода сняли трубку. Она спросила, не звонил ли Олег Иванович, ей ответили, что он как уехал утром, так и не звонил, и что предупредил: будет отсыпаться после ночной съемки.
Аня положила трубку и пересказала разговор.
— Голос был женский, такой, с хрипотцой? — спросила Ирина.
— Да…
— Она так и сказала — отсыпаться?
— Да. А что?
— Скорее всего отвечала Мурочка, секретарша на студии. Она всегда в курсе. Значит, наш Олежек кого-то прихватил с собой и решил расслабиться после ночной работы.
Ирина произнесла это так буднично, что Аня не сразу уловила истинный смысл ее слов.
— Не может быть, — тихо проговорила она.
— Что, в первый раз?
Аня с ужасом смотрела на сидящую перед ней циничную, торжествующую, исходящую злостью женщину.
— Долго же он продержался. Он обычно с одной не может быть больше месяца, ему необходим, так сказать, монтажный перебив. Не знали? Я в свое время не возражала — подумаешь, очередная сикушка с хлопушкой… Я и против вас тем летом не возражала бы…
— Убирайтесь из моего дома!
Ирина не шевельнулась.
— Я же сказала, что в двенадцать важная встреча… Раздался звонок в дверь.
— Он? — вскочила Ирина.
— У него ключ, — бросила Аня и пошла открывать. Ее трясло от злости и беспомощности.
Оказалось, опять пришла Деля. Ей понадобилась еще одна луковица. Она заглянула на кухню и сразу же, сделав большие глаза, зашептала:
— Та самая, что вчера в ресторане…
— Я знаю. Она по делу.
Пока Аня доставала вторую луковицу, отбирая такую, чтоб с зеленым язычком молодого побега, Ирина разговаривала по телефону. Аня проводила Делю, вернулась на кухню, встала над Ириной, показывая всем своим видом, что ждет, пока та умотается.
— Вы же понимаете, у Олега Ивановича жесткий съемочный график. Как только он закончит, мы едем прямо к вам, — ворковала она по телефону. — Я вас хоть раз подводила? Мы обязательно приедем. Ради бога, не волнуйтесь — если у вас начнется совещание, мы зайдем с Олегом Ивановичем напротив, пообедаем… — Ирина прикрыла трубку ладонью, как ни в чем не бывало шепнула Ане: — Спонсор! — и продолжала в трубку: — Еще раз извините…
Она положила трубку.
— У таких людей весь день по минутам расписан, а тут жди нашего бабника.
— Я требую, чтобы вы немедленно ушли. — В голосе Ани прозвучали угрожающие нотки.
Ирина встала.
В это время хлопнула дверь. Обе женщины застыли.
— Аня, кто у нас? — раздался голос Олега. — Чьи тут туфли?
Он вошел в кухню, увидел стоящих друг против друга женщин, сразу почувствовал грозовое напряжение в воздухе, широко улыбнулся:
— Вот и хорошо, что кофе пьете. Налейте и мне.
— Ты где был? — спросила Аня.
— Задержался в монтажной.
— Не надо врать, Олег, ты в восемь утра уехал…
— Нам Мурочка рассказала, — подхватила Ирина.
— Что она могла сказать? — насторожился Олег.
— То, что она обычно сообщала мне в таких случаях.
— Замолчи немедленно! — рявкнул Олег.
— И не напоминать тебе, что нас ждет спонсор и мы уже опаздываем?
— Спонсор ждет? Ты вчера говорила…
— Вчера говорила — сегодня уже уговорила.
— Анечка, — обратился Олег к жене, словно ничего не произошло, — налей скорее кофе.
Но Аня стояла, не двигаясь, и молчала: она понимала, что если сейчас произнесет хоть слово, произойдет жуткий, отвратительный, унизительный скандал.
— Я же попросил тебя, — налей мне кофе. Ты разве не понимаешь, что от предстоящего разговора зависит вся моя дальнейшая жизнь! — закричал Олег и побежал в спальню. Через мгновение он вернулся, натягивая на ходу чистую рубашку. — Ты еще не налила?
Аня все так же стояла без движения.
Олег схватил кофейник, выцедил остатки вместе с гущей, выпил тремя большими глотками и поморщился:
— Брр, гадость… Пожелай мне ни пуха ни пера.
— Ни пуха ни пера, — произнесла механически Аня.
— Ехать далеко? — спросил Олег у Ирины.
— В центре.
— Он знает, что съемки на Одесской киностудии?
— Вот это-то его и прельщает. Почему — непонятно. — Последние слова Ирина произнесла уже у входной двери. — Чао, бамбино! — пустила она последнюю отравленную стрелу.
Дверь хлопнула. Все.
— Еще один жизненный эпизод отснят, — произнесла Аня. Она подошла к телефону, сняла трубку. Задумалась… Позвонить Деле, посоветоваться? О чем? Может быть, Наташе? Бессмысленно… Ей так нужна сейчас Лена, но Лена в Италии. И она позвонила домой, родителям.
Трубку взял отец. Мать была на работе.
— Добрый день, пап. Пап, ты очень расстроишься, если я отберу у тебя твой кабинет?
Отец ответил не сразу и очень осторожно:
— Если в результате ты станешь жить с нами, то совершенно не расстроюсь, даже наоборот, мы с мамой будем рады.
— А твои воспоминания?
— Ты же знаешь, что я мастер устного рассказа. На машинке у меня все как-то вянет и приобретает вид осетрины второй свежести, словно я все уже где-то пробовал.
— Тогда я буду через час.
— Жду.
Аня положила трубку. Как хорошо и просто с отцом… «По идее я должна заплакать, — подумала она. — Просто я еще не верю до конца… то есть совсем не верю. Почему же тогда позвонила отцу?»
Аня вошла в спальню. На кровати валялась скомканная рубашка, которую сменил Олег. Она механически взяла ее, чтобы сложить и бросить в грязное. От рубашки пахнуло пряными незнакомыми женскими духами.
«Вот теперь все стало на место, как в плохом романе», — подумала Аня.
Она подошла к туалетному столику, нашла листок бумаги, написала: «Твоя очередная сикушка с хлопушкой, по выражению Ирины, душится очень стойкими духами», приколола булавкой записку к рубашке, положила обратно на кровать, принялась торопливо собирать большую спортивную сумку, складывая в нее самое необходимое на первое время.
Отец ни о чем не стал ее расспрашивать, только поцеловал крепче обычного, обнял и не сразу отпустил.
Пишущая машинка и стопка его бумаг уже исчезли с письменного стола.
Мать, вернувшись с работы и все узнав, всплакнула…
Поздно вечером примчался Олег.
Родители закрыли дверь в свою комнату, чтобы не мешать разговору.
Олег был подвыпивший. Они со спонсором так понравились друг другу, что тут же отменили все назначенные встречи и просидели в ресторане допоздна.
Он сразу же возбужденно все выложил Ане, не замечая, что она никак не реагирует, а молча стоит у письменного стола, перекладывая свои книги и тетради с места на место.
Наконец он, словно спохватившись и оценив реальную ситуацию, закричал:
— Неужели ты придаешь такой ерунде серьезное значение? Надо быть идиоткой, чтобы верить Ирине! Она же тебя ненавидит с того самого лета — помнишь, как ты предложила ей самой поваляться в пыли на волейбольной площадке? Можешь себе представить, каким для нее шоком стала моя женитьба именно на тебе! Да она этого пережить не может до сих пор! Кому ты поверила! Она же все придумала. И фильм пробила, только чтобы увезти меня и вместе работать. А я уже договорился со спонсором: всю бригаду формирую я сам, включая директора фильма. Я не буду с ней работать, понимаешь? Ты слышишь меня? Нет, ты ненормальная! Я клянусь, что у меня ничего не было с этой…