Страница 42 из 99
— О, совсем молодцом! — сказал старший лейтенант, поздравив его с возвращением.
— Господин офицер, — волнуясь, начал Эдано, — я от всего сердца благодарен вам за заботу. Мне спасли жизнь, и я никогда этого не забуду.
— Ладно! — Гуров усадил гостя — Как самочувствие? Книжки читали? Газеты?
— Спасибо, читал. Читал и думал. В жизни я столько не думал! Мне до сих пор многое непонятно. Но главное я понял: нас наши же правители подло обманули, когда послали на войну. Скажите откровенно, вашего отца, как вы говорили, зарубил японский офицер. Неужели вы не ненавидите нас, японцев?
— Нет, — посерьезнел Гуров. — Я ненавижу японских империалистов, фашистов, тех, кто принес горе моему народу. Но у меня нет ненависти к простым людям вашей страны, Эдано. У советских людей нет чувства национальной вражды!
— Да… вы правы. Вот меня лечили. Нагано дали кровь. Никто нас не оскорблял. Это так…
* * *
Через несколько дней Эдано вышел на построение батальона. Адзума со вздохом облегчения стал в строй. Обычное, каждодневное построение. Но сегодня его течение нарушил сам капитан Мори. Выслушав рапорты, он подал команду “вольно” и неожиданно для всех произнес речь:
— Господа офицеры и солдаты! У нас большая радость. Нам удалось получить танку, которую я сейчас прочту вам. Она написана в первый день Нового года самим его величеством. Внимание!
Он достал листок бумаги и, держа его на широко раскрытых ладонях обеих рук, торжественно прочитал:
Доблестная сосна!
Даже покрытая снегом,
Она не меняет своего цвета
Пусть же люди
Будут такими, как сосна!
“Значит, пусть люди не меняются? — думал Эдано. — Пусть всё остается, как прежде? Кровь народа, жертвы… И ничего не должно измениться?”
Капитан Мори выпрямился и подал команду:
— Поворот с почтительным поклоном!
— Отставить! — вдруг скомандовал своему взводу Эдано.
Несколько минут назад он сам не думал, что сделает это.
И уж совсем не ожидал такого Мори. Выпучив глаза, капитан смотрел, как среди полусогнутых спин стоял ровный квадрат людей, не выполнивших его команды.
— Как ты посмел, мерзавец! — заорал он.
— Поклоняются только богам, а его величество сам заявил, что он не потомок богов! — отчеканил побледневший Эдано. Он был готов на всё. “Пусть только посмеет ударить”, — думал он сжимая руки в кулаки. Строй взвода нарушился, и солдаты образовали полукольцо вокруг своего командира…
— Снимаю тебя со взвода, предатель! — задохнулся капитан.
— Мы другого командира не примем! — раздался за спиной Эдано голос Савады.
— Бунт! — выкрикнул капитан и, рванув ворот кителя, чуть не бегом бросился в штаб.
Строй батальона замер, и только через несколько минут растерявшиеся командиры подразделений решили развести людей.
Майор Попов был крайне удивлен, когда обычно сдержанный Мори ворвался к нему в кабинет и начал горячо говорить по-японски. “Опять ЧП? Только этого не хватало!”
— Гуров! — крикнул майор своему помощнику, сидевшему за фанерной перегородкой. — Зайдите. Опять какая-то история!
К приходу Гурова капитан Мори несколько овладел собой и вежливо попросил старшего лейтенанта перевести его слова майору.
— Я требую, — заявил он, — снять с командования взводом унтер-офицера Эдано.
“Фу, значит ничего серьезного”, — облегченно вздохнул майор Попов и сказал:
— Требовать здесь вы не имеете права!
— Извините, господин майор. Я прошу утвердить мой приказ о снятии с командования взводом унтер-офицера Эдано!
— Но почему? Это же лучший взвод!
— Он не выполнил моего приказа, господин майор!
— Какого приказа?
Капитан замялся:
— Во время построения. Он… отменил команду о поклоне в сторону дворца его величества!
— Понятно! — Майор поднялся. — Третий взвод работает лучше остальных, и это для нас главное. Что касается поклонения, то это, насколько я понимаю, религия. В нашей стране гарантирована свобода религиозных убеждений. Кто хочет — верует, не хочет — нет.
— Тогда, господин майор, — вытянулся Мори, — я не смогу командовать батальоном.
— Пожалуйста! — равнодушно сказал майор. — Мы отправим вас в офицерский лагерь.
Мори опешил. Как? Русские спокойно отказываются от его услуг?
Нет, он перехватил.
— Извините, пожалуйста. Я погорячился, — совсем тихо произнес капитан.
— Я хотел бы, — сдержанно, но сурово произнес майор, — чтобы с такой же горячностью вы боролись за трудовую дисциплину.
— Я постараюсь, господин майор! — щелкнул каблуками Мори и вышел.
Майор Попов проводил его взглядом.
— Видал, каков гусь! Не может командовать. Надо, пожалуй, заменить его. Как вы думаете, Гуров?
— Это не к спеху, товарищ майор. Радует, что целый взвод отказался от этой унизительной церемонии. Сами дошли. Молодцы. Вы правильно не дали в обиду Эдано.
— На построении был Мишин, — вспомнил майор. — Позовите-ка его!
— Что там произошло у вас на построении, капитан? — спросил майор, когда Мишин явился.
— Так, какая-то заварушка между ними. Сначала этот Мори по бумажке что-то читал, потом они как всегда показали нам зады, кланяясь своему богу. Смотрю — один взвод как стоял, так и стоит. Ну, Мори заорал, как будто его шилом кольнули, бросился к взводу, а от него побежал к вам. Вот и всё.
— Всё? — нахмурился майор. — Эх, капитан, капитан! У людей мозги начали шевелиться. А вы ничего не увидели!
Разговоры о третьем взводе не стихали весь день. Взвод держался независимо и дружно. Попробуй тронь хоть одного! Всех в батальоне поразило, что командир взвода не понес никакого наказания Значит, не так всемогущи теперь их начальники.
Разговор о третьем взводе состоялся и у Мори с Нисино. Нисино держался независимо, свыкся уже со своим положением и окончательно уверился, что ему не угрожает опасность.
— Что делает ваша хваленая “Чисакура”? — язвил капитан. — Только совещается в отхожем месте? Конспираторы. Вам клятву надо было писать не кровью, а…
— Вы неправы, капитан, и сами это понимаете! — спокойно возразил Нисино.
— Я неправ? — ещё больше взъярится Мори. — Вы не смогли убрать Эдано — и вот результат. Это дело вы должны довести до конца! — решительно потребовал он.
— Опасно. Все поймут, что это кара за сегодняшнее.
— А я этого именно и хочу. Пусть знают, что и здесь за ослушание ожидает тяжкая кара!
— Но русские тоже догадаются.
— Конечно. А доказать ничего не смогут. Мы объясним, что это был стихийный акт мести солдат, возмущенных неслыханным оскорблением. Прикончите мерзавца сегодня же!
— Сегодня невозможно, Мори-сан, — возразил Нисино. — Не раньше чем через два дня, когда всё успокоится. И потом вы плохой психолог, капитан, — заговорил Нисино непривычным для Мори тоном превосходства. — “Чисакура” — не подчиненное вам подразделение, а организация патриотов.
— Как вы со мной разговариваете, старший унтер-офицер! — возмутился Мори.
— Спокойнее, капитан! — надменно произнес Нисино. — Моего настоящего звания вы не знаете, поэтому будьте сдержаннее. Вы обратили внимание, что поклон не совершил весь взвод? А Эдано в взводе не был почти всю зиму. Там мутит всех ефрейтор Савада. Он друг Эдано и влияет на этого мальчишку. Вы недооцениваете его роль в “Томонокай”. Господам офицерам было бы полезно присутствовать на читках газет, а не игнорировать их.
Нисино помолчал, потом решительно произнес:
— Убьем Саваду. Нужно было его тогда пристукнуть вместо Эдано. Не разобрались. А с русскими, капитан, придется объясняться вам!
— Объяснюсь! — уже как равный равному ответил Мори. — Батальон поддержит нас.