Страница 40 из 99
С каждым днем у него прибавлялось сил. Соседи по палате пытались разговаривать с ним, объясняли что-то жестами. Теперь Эдано искренне улыбался, когда его окликали с соседних коек: “Дмитро!” Немножко странно звучит его имя по-русски, но он к нему привык. Когда никого из медиков не было в палате, ему тайком протягивали сигарету с непривычно длинным бумажным мундштуком. И Эдано так же, как и остальные, курил тайком, пугался и поспешно разгонял дым рукой, заслышав в коридоре шаги медсестры. И так же, как русские больные, делал невинное лицо, когда медсестра укоризненно качала головой. С радушием, трогавшим Эдано до слез, соседи по палате делились с ним гостинцами, которые передавали им родственники.
Прошла ещё неделя, и вот в дверях палаты появились улыбающиеся Савада и русский офицер Гуров. Странно было видеть их в белых больничных халатах. Они подошли, поздоровались и положили какие-то свертки на тумбочку.
— Это от нас всех, — пояснил Савада. — Ну, как себя чувствуешь?
— Спасибо. Тут прекрасно лечат. Благодарю, что проведали, — Эдано почувствовал, что в уголках глаз закипают готовые сорваться слезы, и поспешно отвернулся, смущаясь и часто моргая.
— Ничего, Эдано, вы непременно поправитесь, — сказал Гуров. — И надо же случиться такому несчастью!
— А как в батальоне, господин офицер?
— Всё нормально. До вашего возвращения взводным поставили Адзуму. Трудновато ему, но старается.
— Ещё как, — подтвердил Савада. — Все стараемся, чтобы не хуже, чем при тебе, было.
— Может, вам что-нибудь надо? — спросил Гуров.
— Нет, нет. Спасибо. Все прекрасно. Я только сожалею, что не могу сказать слов благодарности. Женщина-врач дала мне несколько слов в переводе на русский, — показал он листок бумаги и старательно прочел: — “Да, нет, дай, вода, спать”… Но ведь этого мало.
— Ты сделал колоссальные успехи! — пошутил Савада.
— Эта женщина — майор медицинской службы, — ответил Гуров. — Вы в военном госпитале.
— Майор?! — поразился Эдано. — Сколько же мне придется отработать за своё лечение?
— Э-э… Отстал ты, — упрекнул своего друга Савада. — В Советском Союзе лечат бесплатно.
— Бесплатно?!
— Да, — подтвердил Гуров. — Вы действительно немного отстали. Савада-сан у нас теперь хороший общественник. Возглавляет “Томонокай” — общество “Друзей газеты” у нас в батальоне. Теперь в каждом взводе проводятся громкие читки и обсуждения. Вот друзья газеты и объединились. Я и вам газеты принес, Эдано-сан. Теперь у вас много свободного времени. А вот тут, — подал он тетрадь, — небольшой словарь. Специально для больных. Ну, разговаривайте, а я пойду проведаю одного товарища.
Уже собираясь уходить, он нагнулся к Эдано и, пытливо всматриваясь в его глаза, спросил:
— С вами действительно был несчастный случай, как нам доложили, иди…
— Несчастный случай, господин офицер! — твердо ответил Эдано.
Гуров вышел, и теперь над больным склонился Савада.
— Меня ты не обманешь. Какой к дьяволу несчастный случай! Ты не догадываешься, кто это?.. Те, кто писал.
Эдано слабо улыбнулся:
— Опять тебе страхи мерещатся. Это… личная месть.
— Нагано?
— Больше наверху никого не было. Нагано отпросился в соседний взвод и, наварное, не ушел.
— Нагано! Да, конечно, он. Но только это не месть, — волнуясь, заговорил Савада. — Он трус и не решился бы сам на такое. Тут опаснее…
— Ерунда. Что еще может быть?
— А солдат из четвертой роты? А случай с Адзумой? Ладно, мы не дадим себя запугать. И нашему терпению придет конец. Здесь нет кэмпейтай и военных трибуналов.
— Довольно об этом, — взмолился Эдано. — Расскажи лучше, как идет у вас работа?
— Да говорили же тебе, нормально. Только морозы адские. Да, — оживился он. — Тебя ведь привезли сюда на машине майора Попова.
— Странные они люди, русские! — задумчиво ответил Эдано.
— Странные? Нет, друг, просто хорошие люди. Мы в армии отвыкли от человеческого отношения. Да и откуда ему быть у нас.
Вошла сестра и решительно произнесла:
— Кончайте разговор. Больше нельзя!
И рассмеялась, когда Савада вскочил и, поклонившись, скороговоркой выпалил:
— Ничего. Спасибо, диевучка! Хоросо. Спасибо. До сидания!
На этом запас подходящих слов у него кончился, и он, пожав руку Эдано и поклонившись всем остальным, степенно вышел из палаты.
“Хорошие люди, — раздумывал над словами друга Эдачо. — Да, хорошие. Но почему у нас так враждебно к ним относятся? Надо понять… Савада, пожалуй, прав. У него более верный взгляд на людей. А я всегда что-то путаю, ошибаюсь”.
Эдано устало закрыл глаза и незаметно уснул.
2
Несколько дней подряд он читал газеты, номер за номером. В первую очередь прочитал всё, что писалось о Советском Союзе и жизни его народа. И то, что он узнавал, казалось иногда просто невероятным. Так вот как устроена Советская Россия! Без помещиков, без богачей. Все должны работать. Нет безработных, нет батраков. Бесплатное образование. Бесплатное лечение, обеспеченная старость…
Раньше Эдано ни за что не поверил бы этому: кто станет лечить бесплатно? Только его дед иногда не брал денег с бедных. А у русских действительно лечат бесплатно. Значит, и всё остальное правда…
Как-то, проснувшись, Эдано увидел, что занята одна из пустовавших коек. На ней лежал человек, укрытый с головой одеялом. Одна нога у него была подвешена к специальной стойке. “Сломана”, — догадался Эдано.
Медсестра, пришедшая измерять температуру, склонилась над Эдано с градусником в руках и, показывая то на Эдано, то на нового больного, сказала: “Аната, аната”. Это было единственное слово, которое она знала, но Эдано понял, что новый больной — его соотечественник. Медсестра жестами объяснила, что новичку переливали кровь.
Эдано обрадовался: наконец-то он сможет разговаривать, избавится от тяготившего его одиночества! Как только сестра ушла, Эдано рискнул встать. Хватаясь за спинки кроватей, он подошел к постели новичка и приподнял одеяло.
— Нагано! — чуть не вскрикнул он.
В голове у него зашумело, перед глазами поплыли круги, и он тяжело осел на пол. На шум вбежала сестра, всплеснула руками и бросилась к нему.
“Нагано! Что с ним случилось? — размышлял Эдано, когда слабость прошла. — Нечего сказать, хорошее соседство”.
Впрочем, теперь он как краб с оторванной клешней. И такой скотине русские дали свою кровь! Уму непостижимо… Мелькнула мысль, а чем же он сам лучше Нагано для русских? “Да пока ничем не лучше, — подумал он. — Пока…”
И он снова взялся за газеты, без конца перечитывал их и открывал для себя много интересного. Так вот почему у них такие широкие поля! Как они с Савадой удивлялись этому, глядя из окна вагона. А какие ужасные зверства творила императорская армия здесь, в Сибири, когда Эдано и на свете не было! Подумать страшно…
Прошла неделя, и вновь в дверях палаты появился сияющий Савада. На этот раз вдвоем с Адзумой.
— Как же вас пустили одних?
— А что? — удивился Савада. — Дорогу я знаю.
— И никто из русских не задержал вас?
— Нас?.. — рассмеялся Савада. — А чего им опасаться? Да если бы кто и захотел сбежать — он был бы последним идиотом. Море не переплывешь, а бежать в Китай… У китайцев к нам большой счет. Большой и справедливый.
— Скорей поправляйтесь, командир! — вмешался Адзума. — Весь взвод шлет вам почтительные приветы. Нам трудно без вас.
— Ну, а тебе больше не попадались те типы с полотенцами на лицах?
Адзума помрачнел.
— Нет, командир. — И, понизив голос, добавил: — Я один не хожу.
— Вот как?
— Да. И Саваду одного не пускаем. Он у нас теперь видный человек. Руководитель “Томонакай”. Но, как говорят: бывает и каппа[28] тонет.
— Серьезные, значит, у вас дела?
— Серьезные… А он как себя чувствует? — шепотом спросил Адзума, кивнув в сторону Нагано.