Ветер богов

Получив задание разбить солдат по подразделениям, поставить во главе командиров и выяснить гражданские специальности, Мори всем своим видом показывал беспрекословное подчинение и желание выполнить приказ.

— Капитан! Есть среди военнопленных знающие русский язык? — спросил Гуров.

Капитан мгновение поколебался.

— Так точно. Старший унтер-офицер Нисино. Он будет при мне переводчиком.

Японцы вышли, а майор Попов, постукивая папиросой о портсигар, задумчиво проговорил:

— М-да. Дела. Трудновато нам с ними будет!

— Ерунда! — возразил Мишин. — Чичкаться с ними не станем!

— Что значит “чичкаться”? — недовольно спросил майор.

— Я хочу сказать, товарищ майор, что наше дело — приказывать ихним офицерам и требовать с них. Да построже! — и он выразительно помахал кулаком.

— Мелко мыслите, капитан, — возразил майор. — Разве дело только в том, чтобы они работали? И это разумеется, будет организовать не просто. Но ещё важнее, чтобы они узнали правду, а в этом, учтите, их офицеры нам не помогут. Скорее, наоборот… Если же я увижу, капитан, что вы или кто другой вздумает прибегнуть к подобным аргументам, — показал он на кулак, — то тогда пеняйте сами на себя. Ясно? А вы, Гуров, — обратился он к старшему лейтенанту, — завтра же поезжайте в штаб. Посоветуйтесь, с чего начинать. У меня тоже нет опыта.

Заметив, что Мишин насупился, майор скупо улыбнулся:

— Не хмурьтесь, капитан. Здесь всё сложнее, чем вам кажется. Главное — они не должны от нас уехать врагами. А этого не так просто добиться.

3

Капитан Мори не стал терять времени. В большой комнате, облюбованной им под свою резиденцию, он провел первое совещание помощников, среди которых оказался и Нисино — единственный унтер-офицер, допущенный сюда. Своим заместителем Мори назначил капитана Уэду — инженера по образованию.

Закончив с организационными делами, Мори решил высказать своё кредо:

— Господа офицеры! Я, командир части, приказываю вам приложить старания, чтобы удержать солдате подчинении. Надо уберечь их от разлагающего влияния русских коммунистов и сохранить дисциплину любыми средствами. Завтра же всем переселиться к своим подчиненным. Ни днем, ни ночью они не должны оставаться без контроля. Наша главная задача — доставить на родину сильные духом и сплоченные воинские подразделения. Только в этом случае мы выполним свой долг.

Утром капитан Мори распределил людей по взводам и объявил их командиров. Эдано Ичиро был назначен командиром взвода, в который вошли летчики и механики. Командиры пересчитали своих людей, доложили Мори. Тот довольно улыбался. Внешне дисциплина бывшей японской армии была сохранена.

Выслушав рапорты, Мори отдал команду “вольно” и, подождав с минуту, зычным голосом скомандовал:

— Сайкореи![24]

Строй четко повернулся, и все согнулись в почтительном поклоне в сторону, где должен был находиться священный дворец его величества императора…

— Вы уже командир взвода, Эдано-сан! Если и дальше так пойдет, вернетесь на родину крупным воинским начальником. Надеемся на ваши милости! — пошутил Адзума, когда все собрались в казарме.

Эдано сам недоумевал, почему ему оказана такая честь. Ему и в голову не приходило, что его новое назначение — следствие драки с Нагано в сборном лагере Муданьцзяна.

Когда капитан Мори распределил офицеров по подразделениям, два взвода остались без командиров. Старший унтер-офицер Нисино тут же подсказал Мори:

— Осмелюсь, господин капитан, рекомендовать старшего унтер-офицера Хомму Кэйго, достойнейшего человека, — многозначительно подчеркнул он, — и унтер-офицера Эдано Ичиро. Это тоже стойкий воин, преданный его величеству. Он при мне избил одного типа за то, что тот в боевой обстановке отвлекся от выполнения долга.

— Это ваш подчиненный, Уэда-сан? — осведомился Мори.

— Так точно. Дисциплинирован. Хороший служака! — ответил Уэда, недоумевая, почему Мори так благосклонно выслушивает советы Нисино. Хотя тот и знал русский язык, но был всего лишь старшим унтер-офицером.

Уэда не знал, что Нисино — бывший сотрудник ЯВМ[25]. Он закончил русское отделение специальной военной школы “Накано” в Токио, которая готовила сотрудников разведки. Позже он служил в Пограничненской японской военной миссии и засылал диверсантов в советское Приморье.

Назначение на пост переводчика встревожило разведчика. Неосторожно, слишком заметно. Русские тоже не дураки. Сколько самых хитроумных его замыслов расстроили они ещё во время службы в ЯВМ, сколько он потерял хорошо подготовленных агентов. И о нём самом они знали, конечно, много, достаточно во всяком случае, чтобы не забыть о его существовании.

Оставшись после совещания наедине с Мори, Нисино недовольно проговорил:

— Я сожалею, капитан, что вы обо мне так хорошо осведомлены. Мне вовсе не нужно, чтобы вы выставляли меня напоказ перед русскими.

— Почему?

— В моем положении самое лучшее оставаться в тени.

— Следует думать не только о себе! — вспылил самолюбивый капитан. — В качестве переводчика вы принесете много пользы нашему общему делу. Я предпочитаю не зависеть при переговорах с советским командованием от русского, который знает наш язык. Он, наверное, комиссар!

— Комиссаров, чтобы вы знали, капитан, у них давно нет. Есть заместители по политической части. И я считаю…

— Никаких “считаю”… Дело сделано. Не обременяйте себя ненужными мне советами. Ведите себя в соответствий со своим нынешним положением. Так лучше будет и для вашей же безопасности!

— Но я должен буду объяснить, где научился говорить по-русски.

— Это ваша забота. Русский язык преподавали не только в школе “Накано”, но и в гражданских заведениях. Не мне вам объяснять!

Учить Нисино действительно не приходилось. С первых дней пребывания в плену, ещё в Муданьцзяне, он внимательно присматривался к тем, кто его окружал, оценивал и прикидывал, на кого можно положиться. Быстрее всех он сошелся с Хоммой — бывшим поручиком Тарадой. Они, как кроты, рыли подземные ходы навстречу и быстро поняли друг друга. Единственно, что позже не мог простить себе разведчик, это своей ошибки в оценках Эдано и Нагано. Каждый из них, по-своему, не оправдал того представления, которое сложилось о них у Нисино.

4

Эдано не ожидал, что с новым назначением на его голову свалится столько хлопот. Командирами отделений он назначил Адзуму и ещё трех мало знакомых ему унтер-офицеров и этим вызвал новый приступ затаенной злобы у Нагано, тоже претендовавшего на этот пост.

Нелегко было составить и списки солдат по профессиям. Кто раньше в армии этим интересовался? И каких только людей не оказалось во взводе: мелкие торговцы, крестьяне, рабочие, парикмахеры, студенты и даже один профессиональный шулер.

Через несколько дней батальон вышел на работу. Первая рота, в которую входил взвод Эдано, должна была строить четырехэтажное здание школы.

Накануне майор Попов обратился к батальону с речью, которую переводил Нисино. Майор рассказал об условиях труда военнопленных: рабочий день восемь часов, заработанные деньги, за вычетом расходов на содержание и питание, будут выдаваться военнопленным на руки.

Советские офицеры ушли, а капитан Мори, подав команду “вольно”, в свою очередь, потребовал, чтобы на работы вышли все. Никаких болезней он не признавал.

Эдано привел свой взвод к казарме и отпустил солдат, оставшись сам покурить. В это время подошел четвертый взвод. Хомма, прежде чем дать команду разойтись, отхлестал по щекам одного из солдат. “Я покажу тебе, как болеть, свинья! Чтобы завтра вышел на работу!” — орал унтер-офицер.

Хомма подошел к Эданб, попросил спички и сказал, отдуваясь:

— Завтра первый выход на работу. Нужно показать русским, что нас не напрасно поставили командовать. А этот вздумал болеть. Ну, я дал ему лекарства… Завтра надо вывести всех, — повторил он, понизив голос, — а потом пусть хоть половина из них ляжет. Станем мы надрываться на русских. Ты, друг, советуйся со мной. Я старше и опытнее тебя. Вообще, надо ближе друг к другу. У нас общая великая цель.