Марсель Карне

Таков в «Обманщиках» психологический и социальный анализ современности. Что же касается второго, фаталистски-романтического плана, то он построен по модели старых лент. Карне использует прием «День начинается»: герой, недавно переживший внутренний кризис и стоящий перед выбором пути, мысленно воскрешает, кадр за кадром, историю своей любви.

Правда, в отличие от Франсуа, Боб погружается в воспоминания не в осажденной комнате, а в чистеньком кафе, под звуки джаза и за рюмкой коньяку. Да и сам Боб, приличный буржуазный мальчик с милым лицом и ямочками на щеках, куда умереннее и благополучнее габеновското персонажа. Образ, который создает Шаррье, весьма далек от легендарности и титанических страстен, хотя роль явно выстроена «под Габена». Карне дает актеру тот же материал: в «Обманщиках» есть краткая идиллия любви, разбитые надежды, сцена гнева, презрительная ревность к низкому сопернику, отчаяние и пессимистический финал. Но все в ином, уменьшенном масштабе. И дело тут не только в темпераменте актера. Сам режиссер уже не в силах говорить от имени эпохи — его концепция действительности устарела, поэзия стала наигранной, формальные приемы обветшали.

Карне сегодня

«После «Обманщиков» дела Карне пошли все хуже и хуже», — пишет Рой Армз в уже упоминавшемся исследовании «Французское кино»[174].

«Пустырь» (1960), варьировавший тему «неблагополучной молодежи», потерпел полное фиаско. «...Фальшивая, ужасная смесь конформизма и романтической сентиментальности», — так отозвался о картине Самюэль Лашиз[175]. В других рецензиях тон мягче, но оценка, в общем, та же. «Пустырь» нельзя назвать фильмом посредственным, вульгарным или, низким. Это фильм неудачный, вот и все», — писал, стараясь защитить заслуженного режиссера, Жан де Баронселли[176].

В картине налицо все недостатки предыдущей, но нет даже ее поверхностных достоинств. Путь, по которому Карне пошел в «Обманщиках», завел его в тупик. «Пустырь» с особой ясностью выявил неконтактность романтической концепции с проблемами сегодняшнего дня. История очередной парижской «банды» (на этот раз подростков из семей рабочих) вышла фальшивой и надрывно мелодраматичной.

После провала «Пустыря» режиссер счел за лучшее до времени оставить тему молодежи. Среди его дальнейших замыслов были «Дама с камелиями» — модернизированная версия романа (но не пьесы) Дюма, «Жерминаль» по Золя, «Вотрен» по Бальзаку. Все проекты сорвались. Тогда Карне решил поставить бурлескную комедию в духе «Забавной драмы». В поисках подходящего сюжета он снова обратился к детективно-приключенческой литературе. Был избран «Корм для пташек» Альбера Симонена — роман из «черной серии», без тени юмора и с драматическим финалом. Карне, всегда считавшего, что кинематографист имеет право на любые переделки, серьезный тон романа не смутил. Вместе с Жаком Сигюром (постоянным сценаристом его последних фильмов) он сочинил другой конец, «откорректировал» ход действия и написал шутливый диалог.

Работу над комедией сопровождал скандальный спор в печати. Симонен заявил, что возмущен бесцеремонным обращением с его романом: «В свое время я сам осуществил адаптацию моей книги, а фильм хотел поставить Жорж Франжю. Но наш сценарий не был развлекательным... Сигюр (сценарист) и Карне сделали из серьезного, даже трагичного романа водевиль. Как видно, продюсеры покупали только право на название; от самого произведения — после того как над ним потрудились режиссеры, сценаристы, разного рода консультанты и «художники» — решительно ничего не осталось»[177].

Марсель Карне невозмутимо отвечал, что он читал сценарий Симонена и Франжю — и счел его полнейшей ерундой. «Я превосходно отдавал себе отчет, что невозможно принимать эту историю всерьез, и решил сделать фарс...»[178]

Так появились в фильме эксцентрические сцены и водевильные герои: любитель чижиков и канареек, бывший гангстер (Поль Мерисс); хорошенькая продавщица сигарет (Дани Саваль), пленяющая все мужское население картины; любвеобильный богомолец (Ролан Лезаффр); старушка, обожающая сладости и умершая оттого, что подавилась земляничным тортом (Сюзанна Габриэлло) и пр.

Карне вернулся к «популистской» атмосфере и декорациям своих давнишних лент. Действие происходит в старом доме на окраине Парижа (павильон). Интрига так же иронична и запутана, как некогда в «Забавной драме»: абсурдные недоразумения, подглядывания, потасовки, неожиданные трюки...

Во всем этом видна вторичность. Фильм снова доказал, что режиссер лишь повторяет свои старые находки, которые теперь воспринимаются как штамп. Даже панегирически настроенный Шазаль был вынужден признать, что «Корм для пташек» — фильм, обращенный к прошлому. «В нем ...ощутима ностальгия по стилю Превера. И та же ностальгия — в исполнительской манере Сюзанны Габриэлло, чья роль была написана для Арлетти, в игре Ролана Лезаффра, который иногда напоминает Жана-Луи Барро и Робера Ле Вигана...

Поль Мерисс замечателен, но временами заставляет думать о Габене. Дани Саваль, конечно, хороша, но и она — вторая, молодая Арлетти. Невольно думаешь, что все это лишь «заместители», ибо сама картина оставляет впечатление поисков прошлого»[179]. Фильм прошел незамеченным. О нем писали мало и с оттенком легкого пренебрежения, как о приятном водевиле «для воскресного послеобеденного отдыха»[180].

«Три комнаты в Манхэттене» (1965) — фильм более представительный. Он демонстрировался на Международном кинофестивале в Венеции и даже был отмечен в списке награжденных: исполнительница главкой роли Анни Жирардо получила «кубок Вольпи» как лучшая актриса фестиваля. Марсель Карне дал в связи с этим много интервью. Были рассказаны подробности создания картины — от выбора сюжета для экранизации («Три комнаты в Манхэттене», по мнению Карне, лучшая книга Жоржа Сименона) до выбора актеров, всевозможных производственных препятствий и трудностей, связанных с изучением чужой страны.

В отличие от большинства произведении Сименона, «Три комнаты в Манхэттене» роман не детективный, а психологический. Это история любви молодой, но уже помятой жизнью, одинокой женщины и столь же одинокого мужчины. Действие происходит на унылых авеню Манхэттена, в маленьких, доживающих свой век гостиницах и барах, зажатых между небоскребами Нью-Йорка. Карне, решивший на сей раз почти ни в чем не отступать от содержания романа, впервые в жизни выехал для съемок в США.

Значительная часть картины (вся натура) снималась с голливудским персоналом, и это наложило на нее свой отпечаток. Перед поездкой режиссер писал, что его цель - найти в трущобах современного Нью-Йорка «атмосферу своих давних фильмов, сделанных в Париже»[181]. Но, как он ни старался, атмосфера получилась голливудской — американская «натура» пересилила поэзию Карне. На фестивале фильм был встречен холодно. Критики отмечали несомненную актерскую удачу Анни Жирардо, но о картине в целом отзывались с раздражением. «Недостаточно Анни Жирардо, чтобы спасти фильм «Три комнаты в Манхэттене»,— писал Джоан Луиджи Ронди в газете «Темпо»[182]. Работу режиссера называли «крайне слабой», сам фильм «посредственным»[183], сделанным «по канонам голливудской кинопродукции 30-х годов»[184].

В одном из интервью Марсель Карне сказал, что он готовился к экранизации романа целых три года. С этой картиной были связаны большие ожидания. Карне надеялся вернуть прежнюю славу.

174

Roy Armes. French cinema, vol. on, op. cit., p. 48.

175

“L’ Humanité”, 16 novembre 1960.

176

“Le Monde”, 14 novembre 1960.

177

Цит. по журн.: “Film”, 1962, № 45, str. 9.

178

Цит. по кн.: Robert Chazal. Marcel Carné, p. 75.

179

Robert Chazal. Marcel Carné, p. 75.

180

“L’ Humanité”, 24 fevrier 1963.

181

“Film”, 1965, № 15, str. 8.

182

Цит. по ст.: И. Скобцева. Неделя в Венеции. «Советский экран», 1965, № 21, стр. 17.

183

Марсель Мартен. Новости французского кино. «Советское кино», 1965, 18 декабря, стр. 4.

184

А. Новогрудский. Люди, фильмы, премии. «Литературная газета», 1965, 9 сентября, стр. 1.