Страница 6 из 104
— Быстро дай мне твою сумочку,— сказал он приглушенным голосом.
Положив в нее чек, он вернул сумочку.
— И теперь...
Его взгляд многозначительно обратился к двери.
Она с достоинством поднялась. Слуга подал ей накидку из куницы.
— Этот вечер мог быть очаровательным,— обратилась она к Стрикленду с наигранным сожалением.— И я так старательно к нему нарядилась.
— Гаррис,— сказал он,—вы вызвали для дамы такси?
Минутой позже она стояла у выхода.
— За это ты заплатишь мне своей жизнью,— гневно пообещал он.
Он был уже в спальне, когда Флоренс еще провожала гостей.
Сняв свой пиджак, он надел спортивную куртку. Затем он подошел к письменному столу, выдвинул ящик и достал оттуда пистолет, который сунул в карман.
Она появилась в комнате такая свежая и очаровательная, словно не провела вечер в компании, словно не заметила неприглашенную гостью.
— Ну, любимый? — приветливо улыбнулась она.
Проходя через комнату, она сняла с себя бриллиантовое колье и держала его в руке.
— Как ты смотришь на это? — продолжала она.—; Разве это не было нашим большим успехом?
— Что? — рассеянно спросил он.
Она снисходительно улыбнулась:
— Сегодняшний вечер, любимый.
Сегодня он не мог выносить ее хорошего настроения.
— Бог мой, сегодняшний вечер!
Он содрогнулся.
— К концу его ты стал не очень-то занимательным собеседником.
— Моя голова,— оправдывался он.— Она разламывается.
— Почему ты не примешь аспирин?
— Аспирин мне тоже не...
Она закончила фразу за него:
— Аспирин тоже не может тебе помочь, не так ли?
Он отвёл глаза в сторону.
Что она имела в виду? Что она знает?
Видимо, ничего. Это заговорила его собственная нечистая совесть.
Она сняла свое вечернее платье и скользнула в свежую шелковую ночную рубашку.
Вдруг он заметил, что она что-то делает за письменным столом. Он замешкался, и когда она уже отошла от стола, резко спросил:
— Что тебе, между прочим, нужно в письменном столе?
— Я кое-что туда положила,— неуверенно ответила она.— Разве я не имею права пользоваться ящиком собственного письменного стола?
Она могла не заметить, что пистолета там нет, иначе она что-нибудь сказала бы.
Всецело поглощенная своими мыслями, она не заметила небольшой выпуклости в кармане его вечерних брюк под спортивной курткой. Вероятно, вспоминала подробности вечера. Это свойственно всем женщинам.
Он взялся за ручку двери.
— Я хочу побыть немного на свежем воздухе,— сказал он.— Иначе у меня может не пройти головная боль.
Она не возражала.
— Не забудь взять ключ, любимый,— как всегда, сказала она.— От сегодняшней работы прислуга устала до смерти.
— Я не буду тебя беспокоить,— сказал он, подойдя к ней.
Она поцеловала его в щеку.
Кончики ее пальцев слегка коснулись того места, где лежал пистолет. Так осторожно, что это сначала не дошло до его сознания.
Но она никак не отреагировала, возможно приняв пистолет за портсигар, который он часто носил с собой.
Подойдя к кровати и откинув покрывало, она улыбнулась. Возможно, она все вспоминала своих гостей. Да же перед самым сном была свежей и очаровательной.
Он быстро спустился по широкой лестнице, В зале он заметил кое-что, напоминавшее ему о вечере, kotoiрый, как теперь ему казалось, прошел давным-давно. Недопитый бокал шампанского стоял на столике возле стены, а рядом пустой стул. Это, должно быть, стул, на котором она сидела, дожидаясь его. Он никак не мог вспомнить, держала ли она в руке этот бокал шампанского, который она могла у кого-нибудь попросить.
Внезапно, в порыве гнева, он схватил этот бокал и допил остатки шампанского. Он выпил за ее смерть.
Сильный ветер встретил его за открытой дверью. Он вышел из дома.
Шел медленно и бесшумно. Достав ключ, который она так давно дала ему, бесшумно отпер дверь.
Он хорошо знал, где ее спальня, и мог найти ее в темноте. Войдя в гостиную, включил свет. Комната осветилась великолепной люстрой, которую она так любила.
Когда-то раньше эта квартира была его вторым домашним очагом или, вернее, настоящим домашним очагом. Удивительно, как все изменилось.
Зеркальная дверь спальни была приоткрыта. В спальню проникало достаточно света из гостиной, и можно было все детально рассмотреть.
Она лежала на постели, повернувшись на правый бок, спиной к нему. Накидка из куницы была небрежно положена на спинку стула, а белое платье висело на вешалке на дверце шкафа.
Воздух был полон тяжелым запахом ее духов. Однажды она сказала ему их название— «Стикс». О цене их он хорошо знал по бесчисленным счетам. Тем самым счетам, оплату которых он с некоторого времени приостановил. Тогда и началось это настоящее вымогательство.
Некоторое время он смотрел на нее, все более подогревая свою ненависть. Потом спокойно расстегнул куртку, снял ее, аккуратно положив на стул.
Затем опустил жалюзи на окнах для того, чтобы на улицу проникало меньше шума, и подошел к ее кровати. Она по-прежнему лежала к нему спиной. Расстегнув пряжку, он снял с себя ремень. Затем взял его правой рукой за пряжку, как за рукоятку.
Быстрым движением сдернул одеяло. Ее прекрасно сложенное тело теперь лежало перед ним в полутени от его фигуры.
Изменившись в лице, он поднял ремень над головой. Удары звучали, как медленные ритмичные рукоплескания. Снова, снова и снова, быстрее, быстрее и быстрее. Сначала по ее изогнутым плечам, затем по спине, наконец по бедрам. От каждого удара оставались белые полосы.
Она оставалась недвижимой.
Внезапно его пылающий ненавистью взор затуманился. И он вдруг понял, что, если она даже не вскрикнула и не попыталась вскочить, значит, что-то произошло с ней еще раньше.
Он бросил ремень на пол. Наклонившись над кроватью, он схватил ее за волосы и повернул голову. Голова повернулась необычайно легко, а тело осталось в том же положении. У нее была сломана шея.
Он избивал мертвую.
Пока он поднимался по широкой лестнице, его все время по стене сопровождала тень. Она старалась обогнать, поднималась над ним, угрожая. Он прикрыл ладонями глаза и, спотыкаясь, добрался до спальни. Тень его больше не преследовала. Она осталась снаружи, за дверью.
Он глубоко вздохнул и запер дверь. Свет был выключен. Она, казалось, спала. Глаза были закрыты. Дневной свет струился серебристыми полосками через ставни окон.
Положил на место пистолет, обернувшись и украдкой посмотрев на нее. Она спала.
Отправился в ванную, дрожа от нервного напряжения. Вытер полотенцем лоб и сел на край ванны. Посидел совсем немного в тупом ужасе, наконец начал раздеваться. Снял куртку, снял галстук, рубашку расстегнул только до ремня.
Спать, спать, он должен спать: это единственное средство освободиться от кошмара. Но сон не шел.
Открыв домашнюю аптечку, он достал таблетки снотворного. Вытряхнул себе на ладонь сначала две, затем три таблетки, поднес их ко рту. Затем вдруг с отвращением отбросил. Такого рода сон ему не поможет, не освободит его от ужасного гнета.
Одному ему вообще с этим не справиться. Он не может оставаться один. Ему нужно с кем-то поговорить. Он должен поговорить с Флоренс.
Без сомнения, сюда придут полицейские. Она должна ему помочь.
Он вернулся в спальню. Серебристые полоски света из окна еще больше наполнили комнату.
Прежде чем подойти к постели, он начал говорить, чтобы разбудить ее.
— Флоренс! — произнес он, задыхаясь.— Флоренс!
— Ты хочешь мне что-то сказать?
Это был, пожалуй, не вопрос, а, скорее, утверждение.
— Да, да. Ты можешь меня послушать, Флоренс?
Он сел на край кровати.
— Ты уже совсем проснулась и можешь меня выслушать?
— Да, я проснулась,— последовал лаконичный ответ.
— Эта женщина...
Он замялся, не зная, что сказать дальше.