Страница 98 из 104
Штурмбаннфюрер умолк, недовольно шевеля губами. Он смотрел на листки в папке.
— И исчезла… — подсказал Хауссер.
— Да, она исчезла из отряда. Но агент увидел ее здесь, в городе, на улице. По его словам, она шла рядом с каким–то господином и разговаривала с ним по–немецки. Приметы этой девушки — средний рост, хороша собой, похожа на немку; черный костюм, новые сапоги, в руках кожаный темно–коричневый портфель. Держится с большим достоинством. Приметы ее спутника — низенький, толстый, в очках, примерно лет сорока с лишним, одет в темную форму, но форма не военная. Скажите, у вашей помощницы есть портфель?
— Да, она носит с собой портфель и именно такого цвета, как сообщает ваш агент, — сказал Хауссер с улыбкой, точно эта история начала забавлять его. — Более того, приметы толстого господина в очках совпадают, очевидно, с моими приметами. Какие вы делаете выводы, господин штурмбаннфюрер?
— Пока никаких. Напрасно вы обиделись.
— Я не обиделся. Немного странно… Я, на вашем месте, поступил бы иначе.
— Как? Подскажите.
— Я бы счел невозможным начинать такой разговор, пока… пока не установил бы личность низенького, толстого господина в очках. Разве это трудно было сделать вашему агенту?
— Увы! К сожалению, не только трудно, но и невозможно. Агент находился в городе всего несколько часов и был не свободен в своих действиях. Он успел сообщить обо всем, что я вам рассказал, другому агенту устно. Сейчас он разоблачен партизанами и расстрелян.
Хауссер едва сдержал вздох облегчения. Агента нет… Но, может быть, страхи напрасны? Агент мог ошибиться. Мало ли таких случаев! Герц не должен даже предположить, что этот разговор как–то обеспокоил его, Хауссера.
— Господин советник, я хочу повторить то, что сказал вначале. — Похоже было, что штурмбаннфюрер говорил вполне искренне. — Поверьте, мною руководят дружеские чувства и я бы поступил не как друг, если бы скрыл от вас этот документ. Я не придаю ему серьезного значения, я уверен, что это чепуха, какая–то ошибка, но в наших условиях лучше дважды–трижды застраховать себя от всяких неприятных неожиданностей. Скажите, ваша помощница что–либо знает о вашей основной работе, планах? Это, как вы понимаете, очень важно…
Герц начинает допрос… Не слишком ли торопится господин штурмбаннфюрер? Еще ничего не доказано. Тревога может оказаться ложной.
— Вы могли бы не задавать этот вопрос, господин штурмбаннфюрер. Я не желторотый мальчишка. В компетенцию Евы входят печатные издания, биржа труда и сведения о том, как проходит сбор продовольствия. Для меня это тоже важно, но сам я не мог всего охватить. Я верю вам, обида была бы смешной… Конечно, вы должны были показать мне этот документ.
Хауссер небрежно протянул руку, и начальник гестапо подал ему папку.
Оригинал и перепечатанный на машинке перевод донесения. Агент Флор сообщает со слов Осины: «…партизаны поймали какую–то непонятную парашютистку». Почему — поймали? Почему — непонятная? «Хотела покончить с собой… Потом нашли спрятанную в лесу рацию. Сейчас держат под арестом, но кормят хорошо. К ней часто наведывается сам командир. Никто ничего не знает, все держится в тайне».
— Вы, очевидно, читаете не то, — сказал Герц, подымаясь. — Вначале какая–то чепуха. Читайте ниже. Вот с этого места.
Нет, для Хауссера сообщение о пойманной в лесу радистке не было чепухой. Оказывается, девушка, которую Осина видел в городе рядом с «низеньким толстым господином в очках», появилась в отряде через два дня после того, как была поймана «непонятная» радистка. Когда Ева вручила ему марку? Совпадает — на следующий день после того, как похожая на немку девушка исчезла из отряда, на третий день после того, как была поймана парашютистка. Все совпадает… Агент Осина не ошибся: и в отряде, и в городе он видел одну и ту же девушку. Ту, которая выдает себя за Еву. Настоящая Ева осталась в отряде Пошукайло. У нее рация, она принимала и передавала шифровки. Шифр не могли разгадать. Вот почему его «помощница» тянула с отъездом, требовала от него доказательств. Теперь–то советская разведчица знает все… Хауссер почувствовал, как у него сохнет во рту.
— Н–да! — сказал он, возвращая папку. — Забавно все–таки… Что ж, нужно проверить. Я только попрошу сделать это как можно тактичнее. Ева обидчива.
— Ну, конечно! — заверил его Герц.
— Я немедленно сообщу, как только она вернется. Забавно!
Советник задержался у начальника гестапо еще на добрых полчаса, посвятив это время обсуждению вопроса, какие формы борьбы с советскими партизанами следует рекомендовать бандеровцам, чтобы их связи с немцами не бросались так в глаза. Это был очень важный и щекотливый вопрос — положение менялось с каждым днем, симпатии к советским партизанам росли. На этот раз разногласий в мнениях не оказалось. Хауссер был доволен беседой. И когда советник покидал кабинет, было похоже, что он уже успел позабыть о столь позабавившем его донесении, которое Герц хранит у себя в тонкой папке в столе.
По дороге домой Хауссер старался как можно спокойнее обдумать создавшуюся ситуацию, разложить все по полочкам. Положение оказалось не столь трагичным, как он полагал вначале. Да, командир партизанского отряда ловко надул его, но еще не ясно, кто же останется в дураках. Ключа к шифру у Пошукайло нет. Даже расшифрованные телеграммы понять будет не так–то легко: многое в них обозначено кодом, известным только Хауссеру и Пристли. Что могла сообщить своим о планах советника Хауссера разведчица, выдававшая себя за Еву? Ровным счетом ничего. Сейчас она знает все… Ну, а если эта отважная барышня не вернется из служебной поездки? Причины? Не вернулась — и все! Ищите… Исчезновение Евы Фильк не будет бог знает каким удивительным происшествием. Немцы исчезают то тут, то там почти каждый день. Донесение Осины?.. Штурмбаннфюрер может хранить его в своей папке сколько ему вздумается.
Придя домой, Хауссер прежде всего передвинул стоявшую на подоконнике бронзовую статуэтку вправо. Он срочно вызывал к себе Вихря.
Однако первым явился не Вихрь, а Марко.
— Где Ева? — торопливо спросил его советник.
— Она осталась у Вепря. Понимаете…
Хауссер не стал слушать объяснения Марка.
— Немедленно отправляйся назад. Найди Еву и… — советник чиркнул коротким пальцем по своему горлу. — Получишь дополнительное вознаграждение.
Марку уже приходилось выполнять такого рода поручения шефа, но на этот раз он не поверил своим ушам.
— Ту пани? — спросил он в изумлении.
— Ту самую. Она должна погибнуть сразу же, как только ты увидишь ее.
Марко понял, что он не ослышался, и стал соображать вслух:
— Пожалуй, лучше всего пуля… Случайный выстрел. Так иногда бывает… Как вы думаете?
— Меня не интересует, как это произойдет. Не мне учить… Годится все — пуля, нож, топор. Я требую одного: она должна умереть сразу, не успев произнести ни одного слова.
— То самая легкая смерть, когда сразу, — согласился Марко. — Человек не мучается.
— Учти — она из тех, кто воскресает…
— Об этом не может быть и разговора, — показал в улыбке желтые прокуренные зубы Марко. — У меня еще ни один не воскрес.
— Если будет необходимость, скажешь Вепрю, чей приказ выполнил. Возвращаться будешь через полустанок Дол?
— Так. Как всегда.
— Возможно, там будет ждать тебя Вихрь. Поможешь ему в одном деле. Он скажет… Можешь идти.
Вихрь пришел только утром. Это был невысокий, жилистый человек с припухшим неподвижным лицом и быстро бегающими глазками.
— Если ты не будешь являться вовремя… — начал Хауссер, закрывая дверь.
— Пан советник, то первый раз, — торопливо прошептал Вихрь.
— Второе опоздание будет последним. Ты и так держишься на волоске.
Хауссер с недовольным видом прошелся по комнате. Вихрь, виновато мигая ресницами, следил за каждым движением шефа.
— Я два раза спасал тебя, Вихрь, а сейчас… Не знаю, удастся ли мне. Откуда Марку стало известно, что ты брал золото у евреев?