Страница 83 из 91
— Это очень важно, прошу вас! Какого числа и какого месяца Клеменс погиб вместе с… со своим миллионером?
— Кажется, в августе, числа двадцатого, точно не помню, — она смутилась и посмотрела на Тэдди, который, очевидно, помогал ей копаться в истории.
— Понимаете, Питер, — вмешался тот, — как назло, это белое пятно, две тысячи четвертый. Какие-то неприятности в Штатах — и половина всего мирового фонда информации уничтожена. Так что мы можем лишь предполагать, да и то по косвенным данным, что раз в июле Клеменс был жив, а в налоговых ведомостях за 2004—2005 финансовый год, начинающийся в сентябре, он уже не фигурирует, то значит где-то в августе он погиб. По всем данным, со своим клиентом, неким Гейлихом. Я смотрел на хроноскопе этот район — картинка четкая, тонут в районе Флориды на подводной лодке. Может быть, тоже пытались заморозиться? Двадцатого августа — самая вероятная дата. Алекс считал, сам Сальт считал — по моделям выходит то же самое. А почему это тебя так интересует?
— Это точно? — спросил я. Видимо, с голосом что-то случилось — все испуганно смолкли.
— Да, — Алекс пристально посмотрел на меня. — Они были твоими друзьями?
Я усмехнулся и еще секунду молчал. Август! Они не стали дожидаться конца двух месяцев!
А потом меня как прорвало — и я рассказал все, все то, что было, все то, что я потом повторил комиссии. Наверное, я казался немного повредившимся в рассудке, Иван Сергеевич косился на карманный диагност — но мне было все равно.
Наконец-то я был свободен!
«Итак, отправили голубчика. В принципе надо было заставить его вернуться на другой день после запуска. Тогда бы все давно было ясно, и не пришлось бы ломать голову — что да как, да вернется ли вообще!
Сразу стало бы ясно, что не вернется.
Нет, с наукой все точно, тут все шансы наши. Это-то я теперь точно знаю — вон, пачка рукописей, в углу.
Ох и дурак, что не нырнул с ним.
Два месяца, два месяца.
Не понимаю, зачем это все Гейлих затеял. Дураком в будущем быть не хочет? Здесь будто шибко умен!
Стоило бирже зашевелиться, и обо всей операции забыл.
Плюнул на все и играть. Или — спасаться?
Может быть, это тоже разновидность его безумия?
Я доволен, что нашу анабиоз-камеру уже заканчивают.
Так.
Ах, да, я о том, что он не вернется.
Давайте посмотрим реально:
компьютер его выбрал совершенно не по тем критериям — разве наспех составишь правильные?
ядерной войны он испугался, когда она у него перед глазами была, а когда она в прошлом останется, и человечество вот оно, живо-здорово, а другие варианты — так их вроде бы нет вовсе — зачем возвращаться?
да и не дурак же он, чтобы предполагать, что мы его за службу наградим, ведь разболтает рано или поздно, кто мы и откуда бессмертие — так что ему не жить! Так зачем мы его в будущее послали?!
Интересный вопрос. Задать шефу.
А уж не завидую ли я этому Бордже?
Похоже, похоже!
Ну ладно, пусть он даже вернется. Возлюбит нас заочно и от щедрот души — вот вам, ребята, бессмертие… Кстати!
Каким образом его вообще можно передать? Организм надо менять, технология нужна, а ее не вывезешь в кармане…
Впрочем, этот Бордже что-нибудь придумает. Такой и готовую установку вывезет.
И вот тут-то самое интересное: становимся мы бессмертны.
И что?
И в нас стреляет сумасшедший, сбивает машина, гробит упавший самолет. Та-ак… Получаем: средняя продолжительность жизни биологически бессмертного человека — триста лет. Смеху подобно! Ох, как мы сами себя надули!
В следующий раз врагу подброшу идею заслать шпиона в будущее.
Что же нам делать?!
Как говорится, крупный вор горит на мелочах. Шеф не додумал мелочь из мелочей.
На месте этого Бордже я бы ему был вечно благодарен, ноги бы целовал. Бесплатно подбросил в будущее!
Ну ладно, мы, похоже, и сами туда вскоре отправимся.
А куда отправляться? То есть до-него или после? Вдруг он все-таки вот-вот появится? Да не только с бессмертием, а еще с парой технических штучек?
Нет уж, до — ни в коем случае. А то встретит нас там, и ничем уже его не убедишь.
Значит, после.
Надеюсь, этот Бордже на нас не особо зол.
В любом случае надо подготовиться…
К счастью, время есть.
Ну что ж, зайдем к шефу.
Охота посмотреть на его физиономию, когда он узнает, какого дурака свалял.
Ха-ха-ха».
13. Не до жиру
Глаза Хола были широко открыты. Бледность, и без того господствовавшая на лице, захватила все до сих пор вакантные участки. Зрачки расширились.
— Господи! — выдавил он. — Я думал, вы на бирже…
— Он думал! — Гейлих пожал плечами. — Он думал. Если бы вы, мистер Клеменс, хотя бы иногда думали, электрический стул сейчас угрожал бы кому-нибудь другому. Я ошибся, когда положительно оценил проведенную вами операцию. Оказывается, вы наследили.
— Я?! Когда, каким образом?! — Хол начал приходить в себя.
— В ядерном погребе. Ну ладно, провокационные вопросы — не доказательство, но какого черта, мой милый, вы обронили там портсигар?!
— Портсигар?! — изумился Хол. — Я? Там? А-а!
Глаза его сверкнули, и он притянул к себе телефон.
Пальцы сыграли на клавиатуре. Гейлих с любопытством смотрел на действия своего консультанта.
— Алло! Гаррис… Гаррис, слушайте, у вас все готово? Нет? Какого черта? Когда? Даю двадцать четыре часа! И столько же на установку. Да. Да. Это несущественно… Я знаю, о чем говорю! Только попробуйте! Вот так-то лучше. Да, как за сверхсрочную. Всего хорошего.
Хол положил трубку, сияя.
— Полиция внизу, осмелюсь напомнить, — с любопытством сказал Гейлих.
— Но ведь меня здесь нет? — спросил Хол в ответ.
— Конечно, вы убыли вчера в неизвестном направлении, взяв билет в Чикаго… Но дело в том, что вы были там лишь дважды, и оба раза вместе со мной!
— А, так вот почему вы недовольны!
— Естественно. Попытка с помощью запрещенных законом технических средств совершить диверсионный акт в главном посту управления стратегических сил! Еще несколько дней, и они придут уже за мной. Что вы на это скажете?
— Это была ваша идея.
— Неужели?
— Я имею в виду ядерный бункер и демонстрацию для Бордже!
— Идея — моя. Ну и что?
— А то, что Бордже вообще не нужно было запугивать! Его вообще не нужно было отправлять!
— Ну, Бордже — это уже ваша идея.
— Неужели?
— Не все ли равно? — Гейлих, очевидно, выговорился и теперь уселся поудобнее, готовый рассуждать спокойно. — Выбора у нас нет, нужно срочно исчезать — или вступать в борьбу. К последнему я совершенно не готов — из-за этого Бордже, между прочим! К тому же этот Кливтен, выдвинувший обвинение, малый с честолюбием, так и рвется упрятать меня за решетку. Каково положение с нашей анабиоз-камерой?
— Послезавтра все будет готово, — Хол кивнул на телефон.
— Так вы знали?
— Я предполагал, — скромно заметил Хол.
— Еще бы — потерять портсигар!
— Должен вас разочаровать, шеф, — Хол уже совершенно оправился и теперь сидел, закинув ногу на ногу и нагло глядя Гейлиху в глаза, — взгляните!
И вытащил из кармана так называемый «портсигар». Гейлих смотрел на него с нескрываемым страхом.
Насладившись эффектом, Хол пояснил:
— Видимо, у вас есть весьма осведомленные конкуренты. Суметь сфабриковать такое дело под силу не всякому!
— Какие конкуренты?! — Гейлих поежился. — Конкуренты разоряют — а это прямое уничтожение, и физическое, и моральное… Джордж Гейлих — государственный преступник!
— Может быть, Анселм Харт? — спросил Хол, почти уверенный в этом.