Страница 70 из 101
— Второму механику «Пальмиры» Иштвану Запе — три шага вперед! — скомандовал он.
Из темноты с тяжелым вздохом шагнул второй механик.
— …Да, именно тогда! Я стоял перед дверью второй шлюзовой и мне очень хотелось, чтобы там, за задраенной переборкой, стоял пришелец, космический посол. Представил: вот он стоит за дверью, вот поднимает руку, стучит. А как я удивился, когда в дверь действительно постучали! Я сразу представил себе его… Да, именно Ланшерона. Несколько минут я сам не понимал: то ли пришелец предупреждает меня мысленно о каждом своем следующем движении, то ли я сам управляю его поступками. А потом понял, что в моих руках самая совершенная кукла-марионетка, и не смог удержаться: разыграл для вас спектакль «Пришествие Ланшерона». Реквизит — из того же подручного материала — серой пыли. Да и поросенок — тоже! Честное слово, ребята, не думал я тогда ни о чем. Об одном только думал: как бы не сорваться, не испортить зрелища…
— А бедного Аппетита портить было не жалко?! — возмутилась Жанна. — Я за тобой с самого начала рейса слежу — ты все вокруг него, бедняги, крутишься. Испортил кулинара! У него теперь не все дома.
— Да не испортил я его, а перепрограммировал. У меня, ребята, теория имеется. Знаете, хочу научить киберов мыслить. Как людей! А для этого нужно ломать стереотипы!
— Эх ты, мастер-ломастер! — не совсем к месту выдала Жанна.
— Еще раз повторяю: я Аппетита не ломал, А насчет тебя… Кто же мог знать, что ты и впрямь втюришься в этого Ланшерона?!
— Что-о-о-о!!? — закричала Жанна, и Эдику пришлось утащить ее подальше.
— Из-за твоей свиньи, которая рассыпалась в холодильнике, испортила все продукты, я вынужден был выбросить в космос почти треть продовольственных запасов. Теперь урежу паек! — сурово сказал Шурик Юрлов, временно заменивший на камбузе кибер-кулинара.
— Ребята! Ну о чем вы?! — в голосе Иштвана послышалось отчаяние — до него начала, наконец-то, доходить серьезность положения. — Продукты, холодильник… Но ведь это же было так интересно! Ведь вы же за это время ни минуты не скучали!
— Боюсь, — жестко заметил шкипер, — что тебе придется поскучать несколько лет на Земле, а то и вовсе переквалифицироваться. В кинорежиссеры!
Запа ошалело озирался. На лицах обступивших его товарищей отражалось сострадание. Но слова в его защиту так и не прозвучали. Виновный должен понести наказание.
Иштван бросил долгий взгляд на Валерия Рафаиловича. И деликатнейший командор не выдержал. Он велел одному из пробегавших мимо роботов принести бортовой журнал и тут же, в кубрике, на глазах у всего экипажа совершил должностное преступление. Над записью о первом появлении Ланшерона Валерий Рафаилович написал размашисто:
«Проведение двухдневных практических занятий по теории контакта. Ответственный исполнитель — курсант И. Запа».
Все вздохнули с облегчением. Только в глазах шкипера промелькнуло затаенное неодобрение. «Этот парень сильнее меня, — подумал Валерий Рафаилович, глядя на Коваля. — Только трудно ему будет. Жесток».
В глазах Иштвана недоверие боролось с радостью. Радость побеждала.
— Ребята, я… я по гроб жизни не забуду! И вас, учитель! А Аппетита я починю! Я мигом! — Запа сорвался с места и вприпрыжку побежал по коридору.
Остальные долго молчали.
— Валерий Рафаилович, — первым не выдержал Юрлов-младший. — А как Ланшерон попал внутрь «Пальмиры»?
И вопросы посыпались градом: «Где? Когда? Как? Откуда? Что это был за порошок, из которого родился пришелец?»
Что мог ответить Гущин? Разве только, что анализ порошка показал обыкновенную космическую пыль. Просто пыль.
Гром, треск и скрежет порта остались за стенами управления. Кормчий сухогруза ДЗЮИ-88 медленно шел по коридорам. Под мышкой у него висел Отчет о Полете.
«Рейс прошел впустую, — думал он. — Возился, возился с аварийным двигателем, а в результате — выговор с занесением за порожний прогон транспорта. Да еще пришлось битый час сидеть в предбаннике управляющего и слушать, как они с представителем заказчика — генеральным директором крупнейшей в этом секторе галактики студии кукольных фильмов — сосали из экспедитора лимфу за утерю пяти тысяч тонн высококачественного титала отменной ярко-серой расцветки».
— Мастер, так ты действительно не знаешь, что имя этому созвездию дал наш штурман? Совсем-совсем? Об этом же во всех лоциях написано. Ты бы, мастер, хоть изредка бы лоции бы почитывал! А? Хоть бы перед сном, понемножечку бы! Брудершафт, а Брудершафт! Подумай только — наш шкипер лоции не читает!
У механика «Меридиана» Иштвана Запы была странная манера разговаривать с начальством. За это его, молодого специалиста, гоняли взашей с транспортников. Командор Алан Берг с рудовоза «Тит Петиримов — первопроходец Юпитера» при расставании даже порывался спустить «это чудовище» с трапа вниз головой.
Три месяца после этого скандала отставному механику пришлось протрубить младшим диспетчером на космодроме «Селена-бис». Звездные волки обходили его за полквартала. И любой на их месте поступил бы точно так же: кому нравится, когда тебя трижды за сутки выставляют идиотом перед всем экипажем? Так бы Иштван и состарился в диспетчерах, не повстречай он однажды бывшего одноклассника Джона Диксона.
Джон носил уже три нашивки и совсем новенький, не потускневший еще, штурманский аксельбант. «С месяц назад получил — по всему видно, — решил Запа. — Везет Бобрику!» Они посидели в привокзальном кафе за бутылочкой «Астронавта». Иштван поплакался старому другу в комбинезон, и тот пообещал замолвить за него словечко перед шкипером Тоонельтом.
То ли шкипер не знал о худой славе механика Запы, то ли, наоборот, был слишком хорошо осведомлен о его профессиональных добродетелях, только вскоре в трудовой книжке Запы появилась новая запись. Единственным, кто пожалел об этом впоследствии, был сам шкипер Тоонельт.
Вот и сейчас… Казалось бы, чего проще рассказать, коротко и ясно: мол, данное созвездие получило имя «Рифей» в девяносто седьмом году по просьбе экипажа учебного клипера «Пальмира» в честь капитана-консультанта Валерия Рафаиловича Гущина, уроженца Урала, который незадолго до этого, рискуя жизнью, предотвратил крушение корабля. Решение по этому вопросу утверждено Советом Системы.
Любой другой на месте Запы именно так и доложил бы. А вот талантливый бортмеханик и отпетый разгильдяй Иштван вместо этого срамит своего начальника на глазах у робота. И, надо сказать, самозабвенно срамит. А шкипер даже одернуть его не умеет, ведь Донатас Тоонельт слывет самым деликатным шкипером в Космическом Авангарде, не считая, пожалуй, только легендарного Гущина.
— Ты уж извини, мастер! — улыбнулся механик, поймав затравленный взгляд своего начальника. — Ты Брудершафта не стесняйся. Он хоть и хороший парень, а все-таки робот. Какой с робота спрос! И на меня не обижайся очень-то. Такой уж я человек, без тормозов. Обидно, что ты не знаешь. Созвездию-то название действительно Джон придумал. Мы ведь тогда и не чаяли, что Валерий Рафаилович выживет. Совсем он плох был. Вот и решили оставить память о нем на звездных картах. Тогда Джон и предложил… Видишь — созвездие очень походит на контуры Уральского хребта. Если бы не это проклятое облако, мы обязательно бы тот астероид исследовали. Интересный, прямо скажу, был астероид. А потом, когда Гущин удар на себя принял, нам уже не до астероида стало. Только бы Валерия Рафаиловича живым до Земли довезти. Невесело наш рейс закончился. А тебе, мастер, спасибо, что нам с Джоном поверил. Когда бы мы сами сумели у Совета добиться разрешения на свободный поиск? Да и на чем полетели бы? Спасибо тебе за все, Донатас!
Механик Запа повернулся и пошел из рубки. За ним тенью скользнул приземистый силуэт робота.
— Джон, зайди ко мне! — тихо сказал шкипер в микрофон. — Поговорить надо.