Страница 5 из 42
В том же мае 1904 г. российский вице–консул в британском Кардиффе Фуругельм со слов капитана парохода «Kalfond» донес о попытке некоего японца, «говорящего на нескольких европейских языках, по–видимому, офицера», под видом простого матроса попасть в Кронштадт, куда отплывал этот норвежский угольщик (норвежский капитан отказался брать японца на борт)[43]. Попытки японцев проникнуть в российские военные порты для проведения диверсий немного раньше получили подтверждение и на другом конце Европы — в Мадриде. Изабелла II, 74–летняя испанская вдовствующая королева–мать, в присутствии сына, Альфонсо XIII, просила российского посла тайного советника Д. Е. Шевича передать Николаю II, что, по сведениям ее источника, «в достоверности коего ее величеству не раз приходилось убеждаться», «в Кронштадтском порте есть подкупленные японцами изменники, коим поручено разрушить пожаром и взрывами находящиеся в порте военные сооружения и боевые суда»[44].
В начале июля 1904 г. Дессино и Головизнин порознь телеграфировали из Китая о планах японцев послать в Красное море для «перехвата наших добровольцев» (т. е. Транспортных судов Добровольного флота) крейсера в сопровождении двух пароходов с углем, а несколько недель спустя консул в Джедде и агент в Александрии почти одновременно и также независимо друг от друга сообщили, что в Красное море действительно «пришел японский бронированный крейсер с двумя другими судами»[45].
Все эти и множество других аналогичных сообщений поступали в Главный морской штаб непосредственно либо через МИД и военное ведомство, но так или иначе ложились на стол адмирала Рожественского. Летом 1904 г. офицеры Главного морского штаба собрали эти депеши в особую сверхсекретную папку, которую назвали «Собранием копий донесений относительно намерений японцев». В деталях полученные предостережения могли не совпадать, а некоторые при последующей проверке вообще оказались ложными. Еще больше ситуацию запутывало то, что в конце 1903 — начале 1904 гг. Япония направила в Западную Европу несколько групп своих морских офицеров для комплектования экипажей купленных там ею военных судов для их последующей переправки на Дальний Восток. Однако в целом угроза, нависшая над 2–й эскадрой, выглядела вполне реальной, и в этом отношении вырисовывалась убедительная и тревожная картина, игнорировать которую было бы преступлением.
Угроза, нависшая над 2–й эскадрой (особенно над ее балтийской частью), выглядела настолько серьезной, что в августе — сентябре 1904 г. Морское министерство прорабатывало план создания вспомогательной «охранной» эскадры в 39 вымпелов (1 эскадренный броненосец, 3 броненосца береговой обороны, 9 крейсеров разных классов и т. д.) для сопровождения кораблей Рожественского из Кронштадта в либавский «порт Александра III». По мысли инициатора замысла, главного командира Балтийского флота вице–адмирала А. А. Бирилева, эскортируя охраняемый отряд спереди и с боков, охранная эскадра должна была «принять на себя покушение, если бы таковое состоялось». Стоимость всего этого предприятия Бирилев оценил в астрономическую сумму в 1 млн рублей. Морской министр доложил план Николаю II, и император его одобрил. Однако в середине сентября 1904 г. генерал- адмирал великий князь Алексей Александрович из соображений экономии приказал ограничить задачу вспомогательной эскадры охраной броненосцев Рожественского в Либавском порту при одновременном уменьшении отряда Бирилева до семи вымпелов[46].
С осени 1904 г. предостережения русских военных и гражданских дипломатов стали получать подтверждение и из японских источников. Через подкупленного канцелярского служащего японского посольства в Гааге петербургский Департамент полиции получил черновики и копии нескольких секретных депеш, которые тамошний японский посланник Митцухаси во второй половине сентября 1904 г., т. е. Накануне выхода эскадры Рожественского в море, направил своему министру иностранных дел Комура Дзютаро, японскому военно–морскому атташе во Франции Хисаматцу и посланнику в Бельгии Сенжитцу. «Прошу употребить все способы, — писал Митцухаси в Париж, — которые могли бы воспрепятствовать ходу эскадры. Всевозможные препятствия должны быть поставлены на пути, несмотря на риск жизнью наших служащих. Не обращая внимания ни на какую цену, средство может и должно быть доставлено и ничто я не считаю слишком дорогим. […] С эскадрой идут несколько меньших судов с необходимыми припасами, которые также должны быть уничтожены, но главное внимание должно сосредоточить на эскадре. Там, я уверен, 6 броненосцев, коим и должны быть поставлены главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, причем это нужно сделать с возможной конспиративностью»[47].
«Мы имеем людей, — неделей раньше извещал Митцухаси Токио, — расположенных в разных местах, которые должны нам сообщать о всех движениях и по возможности препятствовать им. В официальных кругах говорят, что эскадра, которая должна идти на выручку, выйдет в море в этом месяце; поэтому мы приняли все меры, чтобы помешать этому. Конечно, Ваше превосходительство понимаете, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не возбудить подозрений неприятеля и других наций»[48]. «Есть слух, — писал Митцухаси в тот же день своему коллеге в Брюссель, — что 29 судов будут сопровождать флот, чтобы снабжать его углем и продовольствием; конечно, мы будем следить за ними [...] Есть большое сомнение, что плавание пройдет гладко, и мы надеемся, что недостатка в препятствиях не будет»[49].
В похожем смысле о перспективах эскадры Рожественского отзывались и в японском генеральном консульстве в Шанхае. В середине ноября 1904 г. Павлов со ссылкой на своего секретного осведомителя в этом консульстве телеграфировал в МИД: «Японское правительство особенно опасается, что наша 2–я Тихоокеанская эскадра могла бы атаковать Формозу и Пескадорские острова, воспользоваться этими пунктами как базой для дальнейших операций. Японское правительство будто бы еще не теряет надежду, что благодаря принятым секретным мерам нашему флоту вовсе не удастся дойти до Формозы»[50]. Чуть раньше, в конце октября, Павлов получил такого же рода сведения и непосредственно из Японии. Самый осведомленный из всех российских тайных агентов, работавших там, ссылаясь на секретные японские источники, «положительно подтверждал факт отправки за последние месяцы в Европу, в Красное море и на мыс Доброй Надежды весьма большого числа морских офицеров и нижних чинов с расчетом предпринять ряд тайных нападений на нашу эскадру»[51]. Этим тайным осведомителем Павлова был француз Жан Бале (Jean С. Balet), корреспондент парижских газет «L’Illustration» и «Figaro».
Такой сценарий похода эскадры Рожественского рассматривали как вероятный и западноевропейские наблюдатели. 13 октября 1904 г. нового стиля, т. е. За день до выхода русской эскадры в море, германский посол в Великобритании П. Меттерних телеграфировал в Берлин: «Из достоверных источников мне было сообщено, что в случае выхода русского Балтийского флота в Зунде или Каттегате будут поставлены японскими агентами мины»[52]. Как водится, не обошлось и без слухов, которые постепенно обрастали фантастичными подробностями. Летом 1904 г. в морских кругах Западной Европы упорно ходили разговоры о каком‑то враждебном России «акте, задуманном англичанами». Офицеры австрийской канонерской лодки «Таурус», которая прибыла в Севастополь из Стамбула в конце июня, рассказывали, что англичане‑де «готовят в Ла- Манше личный состав подводных лодок, обучая японцев управлению этими лодками. К моменту выхода русской эскадры из Кронштадта весь личный состав лодок, действующих в Ла–Манше, должен состоять уже из одних японцев, а самые лодки должны быть уступлены японскому правительству»[53]. На поверку все это оказалось вымыслом.
43
АВПРИ. Ф. 184 (Посольство в Лондоне). Оп. 520. Д. 1127. Л. 49. — Письмо вице–консула в Кардиффе Фуругельма в российское посольство в Лондоне. Кардифф, 7(20) мая 1904 г. № 37.
44
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 354–354 об., 403.
45
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 379, 380, 396, 452.
46
РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3103. Л. 30–83. — Переписка по вопросу об охране эскадры Рожественского в Балтийском море. Август- сентябрь 1904 г.
47
ГА РФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904 (II). Д. 1. Л. 322322 об.
48
ГА РФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904 (II). Д. 1. Ч. 3. Л. 239–239 об.
49
ГА РФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904 (II). Д. 1. Ч. 3. Л. 269.Советский историк Н. В. Новиков, процитировав некоторые из этих писем, без колебаний объявил их «сфабрикованными Гартингом и его агентурой фальшивками» (Новиков Н. В. Гулльский инцидент и царская охранка // Морской сборник. 1935. № 6. С. 102). На самом деле эти документы были добыты в японских западноевропейских миссиях И. Ф. Манасевичем- Мануйловым (частью его собственной агентурой, частью получены им от французов). Что же касается А. М. Гартинга, то, ознакомившись с некоторыми из этих материалов, он предположил, что они «апокрифичны», другими словами, выразил сомнение в их подлинности. Чем было вызвано такое недоверие к информации Мануйлова, читатель узнает позднее. Здесь же уместно обратить внимание на приемы и методы работы с источниками, принятые в советской историографии, при том, что Н. В. Новиков — один из наиболее осведомленных и добросовестных советских специалистов по интересующей нас теме.
50
АВПРИ. Ф. 143 (Китайский стол). Оп. 491. Д. 2980. Л. 139. — Телеграмма Павлова в МИД. Шанхай, 12 ноября 1904 г. № 718.
51
АВПРИ. Ф. 143 (Китайский стол). Оп. 491. Д. 2979. Л. 11–11 об. — Телеграмма Павлова в главную квартиру наместника в Мукден и в МИД. Шанхай, 24 октября 1904 г. № 662.
52
Цит. по: Могилевич А., Айрапетян М. Легенда и правда о «гулльском инциденте» 1904 г. // Исторический журнал. 1940. № 6. С. 45.
53
Россия и Япония на заре XX столетия. Аналитические материалы отечественной военной ориенталистики / Под ред. В. А. Золотарева. М., 1994. С. 526.