Страница 15 из 25
— Я вижу, у вас здесь все очень любят прогулки.
— По-моему, в этом нет ничего удивительного. Ведь мы на отдыхе, погода стоит прекрасная, и все стараются как можно больше быть на воздухе.
— А почему в таком случае вы пошли на мельницу?
— Я?.. — Болеша сморщил брови. — На мельницу? Это какое-то недоразумение! Я не был на мельнице!
— В этот день или вообще?
— Вообще туда никогда не ходил!
Поручик потянулся к лежащему рядом кожаному портфелю и вынул из него что-то завернутое в платок. Потом он положил сверток перед собой и развернул его. Я увидел лежавшую на белом полотне маленькую никелированную зажигалку.
— Это ваша зажигалка?
Болеша подтвердил охрипшим голосом.
— А как в таком случае вы объясните тот факт, что мы нашли ее на чердаке мельницы в углу между ящиком и стеной?
— Я... я... право не знаю.
— Не знаете? Но вы знаете, что труп находился именно в этом ящике?
— Это знаю...
— Откуда?
— Все об этом говорили, это известно не только мне! Послушайте, это какое-то трагическое недоразумение, какая-то загадочная история! Я не чувствую за собой никакой вины, я вам клянусь...
— Хватит! — коротко прервал офицер. — Могу вас заверить, что дело будет выяснено так, чтобы не осталось никаких сомнений.
— Я повторяю, что вообще не ходил на мельницу — ни тогда, ни до этого, ни после. Я был на прогулке, потом вернулся к обеду! Вот все, что я могу сказать на эту тему.
— В каком направлении вы ходили на прогулку?
— Я хотел навестить Брону, но в огороде его не застал. Тогда я пошел через сад и вышел на дорогу, которая ведет в город.
— И, конечно, по дороге вы никого не встретили?
— Нет, хотя я видел вдали людей, работавших в поле.
— Это еще ни о чем не говорит. На этом сегодня закончим. Прошу вас не выходить из комнаты.
— Я что, арестован?
— Я вас задерживаю. Вы будете переданы в распоряжение следственных органов. Поедете с нами.
Болеша поднес трясущуюся руку к губам, а потом опустил на нее голову. Поручик встал со стула.
— Я могу собрать свои вещи или хотя бы привести их в порядок?
— Мы это сделаем сами. Вы останетесь здесь с нашим сотрудником. Прошу вести себя спокойно. Предупреждаю, что он вооружен и имеет право в случае необходимости применить оружие.
Офицер обменялся взглядом с протоколистом и кивнул мне. Мы вместе вышли в холл, где всем было приказано ожидать окончания допроса.
Все головы повернулись в нашу сторону. Поручик обратился к собравшимся:
— Начальная стадия следствия закончена. Гражданин Болеша поедет со мной. Может быть, кто-нибудь хочет сказать мне что-либо дополнительно?
Ответом было общее молчание.
— Прошу всех оставаться в пансионате.
— А подвалы должны быть все время закрыты? — спросил Станек. — Это для меня очень неудобно — я там держу некоторые запасы продуктов и топлива.
— Теперь это не нужно, можете их открыть.
Машина уже стояла во дворе. Оба милиционера и Болеша между ними вышли из дома. Болеша прошел мимо нас с опущенной головой, ни на кого не глядя».
Глава седьмая
Несмотря на замешательство после ареста Болеши и общее подавленное настроение, вызванное смертью Процы, ужин был съеден с аппетитом, так как никто в этот день не обедал. Присутствие Хемпеля при допросе значительно повысило его авторитет в глазах всего общества. Невольно ему была отведена роль арбитра во всех спорных вопросах, касающихся происшедших событий.
Журналист с нетерпением ждал конца ужина, когда он сможет поговорить с Броной и выяснить, что тот имел в виду, говоря о решении загадки.
Брона сам облегчил ему эту задачу. Когда Хемпель встал из-за стола, он подошел к нему и тихо произнес:
— Незаметно уйдите и загляните ко мне. У меня новые важные известия.
Хемпель кивнул. Что за новые и — как подчеркнул Брона, не терпящий преувеличений, — важные известия мог он иметь теперь, когда после ареста Болеши дело шло к концу?
Уйти незаметно оказалось делом нетрудным: после событий дня все чувствовали себя разбитыми и усталыми и после ужина сразу разошлись по своим комнатам.
Когда журналист вошел к Броне, тот жестом указал ему на стул. Хемпель молча уселся и, маскируя любопытство, не торопясь начал набивать трубку. Брона некоторое время присматривался к этой операции, а затем сказал:
— Во время сегодняшнего допроса из комнаты Станека исчезли ключи от подвалов. Прежде чем администратор установил, что никто из служащих их не брал, прошло около двадцати минут. После этого он вернулся в комнату и обнаружил ключи на обычном месте — они висели среди других на специальной доске около двери.
Хемпель, который в эту минуту зажигал трубку, застыл. Поднял голову и с изумлением посмотрел на Брону.
— Конечно, — продолжал тот, — достаточно было приоткрыть двери и протянуть руку, чтобы достать ключи. На это нужно всего несколько секунд.
Горящая спичка обожгла Хемпелю пальцы. Он бросил ее и взволнованно спросил:
— А кого в это время допрашивали?
— Вот именно. Я не мог со всей точностью этого установить, но думаю, что Кушара или Болешу.
— Во всяком случае это было до заявления поручика, что подвалы могут быть открыты?
— Конечно. Если бы он заявил об этом раньше, то ключи бы не пропали.
— А мог это сделать Болеша?
— Безусловно.
— Но если бы ключей не было долгое время, Станек обратил бы на это внимание.
— Их отсутствие было установлено почти тотчас же. Однако взявший их, очевидно, должен был пойти на такой риск. По-видимому, он хотел определить размеры и формы ключей, чтобы сделать отмычку.
— А Станек проверил, заперты ли двери в подвал, когда увидел, что ключи исчезли?
— Да. Он оказался настолько сообразительным. Двери были заперты. Значит, если ключи взял Болеша, то это было продолжением проводимой им акции, подоплеки которой мы не знаем.
— А если это не Болеша?
Брона раздумывал некоторое время, прежде чем ответить:
— Именно эта возможность не дает мне покоя. Должен вам признаться, я не очень верю, что ключи взял Болеша. Это было бы слишком просто, слишком облегчило бы нам дальнейшую работу. Я не доверяю такой простоте...
— Целиком с вами согласен. Я тоже прихожу к скептическому убеждению, хотя и другим путем. Просто я представляю себе психическое состояние Болеши перед допросом. Я говорю перед, потому что только тогда он мог это сделать. Позже он был арестован и лишен свободы передвижения. И вот я задумываюсь, был ли бы человек в его положении способен на такую свободу мысли, чтобы молниеносно оценить ситуацию, а затем решиться на столь рискованный шаг. Ведь он понимал, что в любую минуту его могут вызвать. Решение воспользоваться отсутствием Станека доказывает, что похититель ключей — мы предполагаем сейчас, что это Болеша, — забегал мысленно вперед, обдумывал свои дальнейшие действия. Значит, он был уверен в своей безопасности, а такой уверенности Болеша иметь не мог.
— Очень убедительное доказательство. Я бы сказал, что это просто исключает то, что Болеша взял ключи, — Брона проговорил это тихо, глядя прямо перед собой.
Похвала была приятна Хемпелю.
— Значит, мы должны допустить, что ключи брал кто-то другой?
— Конечно. Кто-то, кого уже допросили.
— А зачем он брал эти ключи, как вы думаете?
— Не ожидал, что милиция разрешит открыть подвалы.
— Вот именно. И это доказывает, что подвалы его очень интересуют. Отсюда вывод, что... — Брона прервал мысль.
— Что... — подсказал ему журналист.
— Что именно там мы сможем с ним встретиться.
— Вы хотите устроить засаду?
— Да.
— Когда?
— Сегодня и именно сейчас. Неизвестный нам противник действует быстро и решительно. Любое промедление с нашей стороны дает ему серьезные шансы на успех.
Хемпелю неожиданно пришла в голову другая мысль.
— Но ведь из этого следует, — сказал он с оживлением, — что Болеша был арестован зря!