Янтарное море

Вилкс все не мог унять внутреннюю дрожь отвращения. Эгле медленно сполз с нар, выглянул за дверь, как будто хотел удостовериться, что это не нашествие змей, а всего лишь змеиная разведка.

— И много их здесь? — с трудом разжимая губы, спросил Вилкс.

— Хватает! — беспечно ответил Делиньш. — Кто ложился последним? Почему дверь неплотно закрыли?

Никто не ответил. Но Вилкс поклялся себе, что нарочно станет ложиться последним и закрывать двери. Больше о змее не вспоминали.

День выдался солнечный, яркий. Гостям, привыкшим к почти тюремному режиму рижской квартиры, это весеннее солнце, пряные запахи трав и цветов, этот бьющий сквозь ветки деревьев, словно бы колючий, свет казались чудом. Мазайс, как добрый знакомый, повел гостей по неприметной тропинке к речке, на которой когда-то была бобровая запруда, а теперь остался маленький омуток. Там они умылись.

На завтрак опять были и мясо, и свежая рыба. Вилкс обратил внимание на то, что рыба была морская, должно быть, у «лесных братьев» была какая-то связь с рыбаками…

После завтрака Лидумс распределил занятия между членами своей группы: двоих назначил на караул, Мазайса направил в лес за дровами для кухни. Гостям он никаких заданий не дал. Отдав необходимые распоряжения, Лидумс обратился к Вилксу, по-прежнему выделяя его как главного:

— Первые несколько дней вам придется осваиваться с нашей жизнью, чтобы не совершить какой-нибудь оплошности по незнанию или… — он не договорил, но Вилкс понял, что им пока не очень доверяют. Помолчав, Лидумс вдруг спросил: — У вас оружие есть?

— Да, — ответил Вилкс.

— Сдайте его Делиньшу.

Эгле дернулся было всем своим сухим телом, словно намеревался немедленно открыть стрельбу, но Вилкс незаметно наступил ему на ногу. Сам он подчеркнуто спокойно расстегнул пиджак и вынул подвязанный под мышкой пистолет бесшумного боя с надульным глушителем, положил на стол. Эгле помялся еще немного, но тоже полез в прорезанный насквозь карман брюк, — свое оружие он держал привязанным к ноге. Выложив длинноствольный автомат на стол, Эгле насмешливо спросил:

— Ножи тоже сдать?

— Пока — да, — спокойно ответил Лидумс.

Эгле хмуро вытащил из внутреннего кармана куртки нож, нажал пружину в рукоятке, и нож со звоном раскрылся. Воткнув его в столешницу так, что рукоять закачалась, Эгле отошел от стола и уселся на нарах, опустив голову, Вилкс положил свой нож на стол, не раскрывая.

Делиньш, по знаку Лидумса, сгреб со стола оружие и вышел из бункера. Лидумс положил на стол обветренные, красные от ветра и загара кулаки, тихо сказал:

— Наша и ваша жизнь зависит от тех мер предосторожности, которые мы сумеем предпринять. Я видел слишком много смертей, причиной которых были бахвальство, излишняя смелость, невоздержанность, глупость. Поскольку Будрис поручил мне принять вас, я сделаю все, чтобы вы уцелели. Но вам придется жить отныне по нашим законам.

Он встал, показывая, что разговор окончен, но Вилкс все не мог оторвать взгляда от этих мощных рук. Нет, не хотел бы он иметь этого человека в числе врагов! Он же может, наверно, убить человека ударом кулака!

Лидумс взял с полки, прибитой над изголовьем его лежака, толстый блокнот и ушел. «Братья», безмолвно наблюдавшие сцену разоружения, тоже отправились по своим делам. Остались только гости да Юрка с Графом.

Юрка, растянув на коленях брезентовую непромокаемую куртку, аккуратными стежками пришивал заплату на прожженную полу. Граф читал какую-то книгу, лежа на нарах лицом вниз. На гостей они, казалось, не обращали внимания.

Эгле подсел к Вилксу, шепнул:

— В городе и то было лучше. А тут как в тюрьме! Поговори с командиром, что нам пора начинать работу. Мы же должны сообщить в разведцентр, что перешли в лес. Может быть, тогда он перестанет считать нас гостями и даст какое-то дело.

— С пистолетом? — иронически спросил Вилкс. — Смотри, как бы тебя не пристрелили из твоей же «пушки». Ты же видишь, нас проверяют. А ты разве поступил бы иначе?

Эгле снова увял и медленно поплелся вон из бункера. Вилкс увидел, как Юрка отложил свою работу и последовал за Эгле.

Вилкс тоже вышел из бункера, словно хотел посмотреть, куда делся Эгле, и не преминул заметить, что следом за ним сейчас же встал Граф. Да, их пока что охраняли весьма тщательно.

Впрочем, человек, назвавшийся Графом, ему даже понравился. Узкое породистое лицо с серыми острыми глазами, очень смелыми, цепкими, если можно так говорить о взгляде, гибкое, но сильное, как будто стальная пружина, тело, ровный голос, спокойная улыбка, действительно — Граф!

Вилкс остановился между бункером и кухней, подождал Графа и спросил:

— А где командир?

— Вероятно, на старой вырубке. Он не любит, когда ему мешают. Но вы — другое дело. Пойдемте, я покажу его любимое местечко.

Вилкс внимательно огляделся.

Лагерь был устроен на бугорке, в углу лесного квадрата. С того пункта, на котором находился Вилкс, хорошо просматривались таксаторские просеки, определявшие номер и размеры квадрата. Одна просека уходила прямо на юг и терялась в мареве дальнего болота. Вторая, пересекавшая эту под углом в девяносто градусов, просматривалась далеко на запад и на восток. Часовой, стоявший на скрещении этих просек, отлично видел все живое, что могло появиться в лесу на просеке…

Эгле, заметивший Вилкса, подошел к нему в сопровождении Юрки. Из-за бункера показался широколицый, низкорослый Мазайс.

Вдруг откуда-то донесся далекий лай собаки. И в тот же миг лающей собаке ответила другая, третья, как будто они окружали лагерь со всех сторон.

У Эгле посерело лицо, он схватился за дерево, чтобы не упасть, глядя на Вилкса вытаращенными глазами. Мазайс выпрямился, разинул рот и ответил таким же хриплым, харкающим лаем. Ответный лай послышался совсем близко.

— Что это? Облава? — просипел Эгле, мгновенно потеряв голос от страха.

Граф усмехнулся, сказал:

— Дикие козлы. Разве вы их никогда не слыхали? — и обернулся к лающему Мазайсу: — Перестань! Не видишь, напугал гостей! — И объяснил: — Мазайс каждое утро с ними переругивается! Они уже привыкли задавать концерты. А может, злятся, что мы заняли их стоянку. Да вон они…

Через просеку, в какой-нибудь сотне шагов, грациозно пронеслись стайкой дикие козы во главе с владетелем гарема — бородатым круторогим козлом. У Эгле все еще были круглые от страха глаза.

У Вилкса тоже мурашки бегали по коже, хотя держался он непринужденно. Он еще раз внимательно оглядел лагерь.

Строители лагеря предусмотрели все. Они устроили искусственный «ветровал», обрубив у нескольких елей корни и вывернув их из земли вместе с комьями и «редькой». Только опытный лесник мог бы догадаться, что никакого «ветровала» тут не было, деревья лежали крест-накрест, а уж под ними был укрыт бункер, Чуть подальше, под таким же навалом, но поменьше размером, укрывалась кухня, продуктовые ямы с плетенными из сучьев покрышками, замаскированные так, что толстый Кох, ругаясь на чем свет стоит, оставил их открытыми, так как провалился как-то в одну из них.

Граф прошел мимо Коха, указывая дорогу.

Лидумс, огромный, сгорбившийся, похожий на лесного бога, сидел на широком пне, держа в руках огромный блокнот, и что-то писал. У его ног лежала коробка с цветными карандашами и вторая, поменьше, в которой чернели какие-то палочки. Перед ним простиралась старая вырубка, поросшая кривыми мелкими березками, ольхой, усаженная почерневшими пнями, корягами.

Вилкс и Граф подошли сбоку, громко шурша палой прошлогодней листвой и белым мхом, но командир их не слышал: он сидел, вперив взгляд куда-то вперед, как будто видел на вырубке нечто такое, что было невидимо другим.

Вилкс поднял глаза на раскрытый блокнот Лидумса: на лист блокнота было перенесено сражение между тенями, деревьями, пнями, корягами, и все эти таинственные силы жили и дышали, исполненные необычной прелести или страшной угрозы, в зависимости от того, что передал карандаш художника, — зеленый ли лепет листьев или же темный мир пней и коряг…