У незримой границы

И. Ластовский. Проблемы воспитания в семье бывают и другого рода. В беседах с несовершеннолетними правонарушителями часто выясняется, что нарушения они совершали в пьяном состоянии. Увлечение подростков выпивкой становится острой проблемой. Особенно волнует то, что зачастую ребята пьют не на улице, а дома, в кругу своих же родителей.

И. Соколова. Верно. Не так уж редко увлечение алкоголем начинается в семье. Взять хотя бы дни рождения детей. Как часто они служат лишь поводом для того, чтобы родители устроили вечеринку, на которую собираются вовсе не дети, а взрослые дяди и тети, и пьют они отнюдь не соки и лимонад. Да и детям наливают не безалкогольные напитки: от капельки вина ничего, мол, не станется. Или такой пример. Реклама алкоголя у нас запрещена законом. Но можно ли найти художественный фильм без сцены выпивки? Причем сцены эти смакуются, даются с излишними подробностями. И еще. Укоренилась дурная привычка ходить в гости обязательно с бутылкой. Кто придумал подобное? А ведь так заведено и среди студентов, и даже среди школьников. Антиалкогольная пропаганда должна быть умной, убедительной и своевременной.

И. Ластовский. А как вы считаете, кому все-таки принадлежит главное слово в воспитательном деле — родителям или школе? Ведь задача школы не только в том, чтобы дать молодежи образование.

И. Соколова. Разумеется. Нередко за воспитательные промахи родители винят школу, а школа — родителей. Я, однако, склонна думать, что в учебные заведения поступает все более трудный «материал».

Может, я буду выглядеть старомодной, но считаю, что основы основ морали закладываются в семье, и именно поэтому мать должна больше заниматься детьми. Правильно воспитанный гражданин — самый большой вклад женщин в укрепление общества.

А сегодня детям не хватает родительского тепла. Общение «отцов и детей» происходит в считанные часы, вечером. Не часы даже, а минуты. Мать, наработавшаяся за день, спешит приготовить ужин, прибраться, постирать. Отец, увлекшись хоккеем, ничего не слышит и не видит. Где же мальчику обрести такие свойства, как твердость духа, стойкость, рыцарство, а девочке — мягкость, нежность, талант хранительницы домашнего очага?

И. Ластовский. А как вы оцениваете вклад наших писателей в формирование личности и патриотических чувств молодежи?

И. Соколова. От книг, адресованных молодежи, я жду многого: раскрытия психологических процессов, показа характеров во всей их сложности. Легче всего изобразить плохое — оно ведь броско. Но положительный пример отнюдь не отошел в прошлое. Разве мало у нас людей с золотыми руками и золотым сердцем? Пусть и на страницах книг их будет побольше. Тогда и у вас станет меньше забот…

ПО ЗАКОНУ И СОВЕСТИ

Когда мне доводится беседовать с подростками на правовые темы, я всегда стараюсь в первую очередь разобрать именно нравственные аспекты тех проблем, о которых идет речь. Некоторые из этих бесед я приведу здесь, потому что встречи с молодежной аудиторией являются неотъемлемой частью моей работы в милиции.

…Женщине было за шестьдесят. В милицию ее привела беда. Она рассказывала, с трудом подбирая слова: «Вчера вечером возвращалась домой. Улица тихая, безлюдная… И там они напали. Сбили с ног. Отобрали сумочку, сорвали часы. В сумочке паспорт, пенсионная книжка и пенсия, шестьдесят два рубля. Часы, правда, старые. Я просила — оставьте хоть документы. Забрали все. Как же мне теперь получить свою пенсию?»

В уголовном розыске ко многому привыкли. И все же, слушая пожилую женщину, хмурились — у кого поднялась рука? Случай из редких.

Женщина как могла обрисовала нападавших. Их было четверо. Молодые. Длинноволосые. В куртках, расклешенных брюках. На руках какие-то широкие кожаные ремешки.

Этого хватило специалистам, чтобы оперативная группа в районе ограбления могла начать розыск не установленных пока грабителей. И потребовалось совсем немного времени, чтобы вся четверка оказалась в милиции.

Даже не спрашивая, можно было с уверенностью сказать, что возраст их колеблется между шестнадцатью и девятнадцатью годами: еще не успели доучиться и устроиться на работу. Самое подходящее время, чтобы шататься по улицам в поисках доступных и в то же время подлых и низких приключений.

В кабинете один из них, шестнадцатилетний Айвар. На столе изъятые у него часы разных марок, деньги, удостоверения… Айвар отводит глаза: вину отрицать трудно.

— Как вы решились пойти на преступление?

— Я не думал, что это преступление. Просто так…

— За это можно получить до шести лет.

— Я не знал.

— Не знал, что причинять зло — преступно? Преступно нападать на человека, бить его, присваивать его вещи? Если бы такое случилось с твоей матерью, разве ты не подумал, что преступника надо во что бы то ни стало разыскать и судить?

— Подумал бы, только…

— Только ограбили ведь не твою мать — это ты хочешь сказать?

— Да… Нет…

— Вы думали, что все обойдется. Куда, мол, ей жаловаться, да и не написано же на вас, что вы грабители. Так рассчитывали и дальше нападать на прохожих.

Вячеславу уже девятнадцать. Но объяснения его очень похожи на первые: не знали, не думали, больше не будем…

Стоит задуматься над ответами задержанных: я, мол, не знал законов, не знал, что это преступление. Конечно, можно поверить, что люди, ранее не встречавшиеся с законом, его не знают. Те, кто уже побывал на скамье подсудимых, отвечают цинично, но, по крайней море, откровенно: не рассчитывали так скоро попасться…

Что же, значит, виновато недостаточное правовое воспитание граждан? Да так ли? Здесь ли берут начало конфликты некоторых граждан с законом? Здесь ли причина даже простого неумения вести себя в обществе? Думается, дело не в правовой осведомленности.

Речь ведь идет в первую очередь о морали, о человеческой нравственности. Человек должен жить, видя перед глазами не закон, а прекрасное. Такой человек не столкнется с законом, не вступит в противоречия с ним. И ему все равно, какая статья как и за что карает. Если подобные сведения понадобятся писателю для детективного сюжета, он заглянет в Уголовный кодекс, а так — на что они ему?

Кстати, мне довелось убедиться: знание закона не дает гарантии его соблюдения. Во время обыска мы нашли тетрадь, в которую неровным почерком были выписаны статьи Уголовного кодекса. Владелец тетради, в прошлом судимый, совершил новое преступление, прекрасно зная закон.

Мне думается, что в будущем — может быть, достаточно отдаленном — закон непременно перерастет в нормы этики. И именно поэтому мы должны повседневно заботиться об этическом и эстетическом воспитании человека, особенно молодого. Человек, который ценит свой труд, уважает общество, принимает активное участие в сложнейших процессах его развития, не предстанет перед следователем как нарушитель закона.

В уголовном розыске день порой начинается с тревожного звонка, а порой — с присланного по почте заявления на клочке бумаги. Одно из таких заявлений стоит того, чтобы о нем поговорить здесь.

Гражданка заявила о пропаже из квартиры денег и других ценностей. Никаких следов постороннего человека она дома не обнаружила. Двери, замки — все было в полном порядке. Пригласив потерпевшую в отдел, мы узнали, что в ночь перед пропажей у нее гостил родственник. Разумеется, мы не могли исключить его из числа проверяемых. Женщина задумалась: ей не хотелось причинять лишние волнения близкому человеку.

Беседа с родственником не внесла никакой ясности. Он утверждал, что о пропаже денег и вещей ровно ничего не знает. Не стану скрывать: я сомневался в искренности собеседника. Ведь никаких других версий не было. Так и хотелось сказать: «Сознаться все-таки придется». Но я сдержался.

А дело оставалось нераскрытым. И может быть, нам пришлось бы долго заниматься этой историей, если бы не письмо, полученное из следственного изолятора соседней республики: коллеги переслали нам протокол явки с повинной одного гражданина, который заявил, что, находясь в Риге, совершил квартирную кражу, чье описание отвечало данным нашей истории. Выехав туда, следователь уточнил подробности, так что сомнений не осталось: кражу совершил именно этот гражданин.