Страница 3 из 65
Родители Ильи учились в одном институте, но мать из-за отсутствия средств принуждена была отказаться от высшего образования. Афанасий Кириллович и Валентина Михайловна Светловы были людьми передовых взглядов, очень любознательными, много читали и привили любовь к книге сыну. Илья рос подвижным и шаловливым ребенком, подрастая, он все более и более увлекался чтением. Фридрих, друг его детства, оказался в этом отношении хорошей парой. Они много читали и любили обсуждать прочитанное, но это не мешало им забраться в соседний сад, хотя свой был не хуже, придумать какую-нибудь охоту или рыбалку и своим долгим отсутствием приводить родителей в ужас…
Машина, на которой ехал Илья Светлов, остановилась на центральной улице, Илья вышел из кабины. Куда идти? Где искать Фридриха? Илья всматривался в ряды уютных коттеджей. Пойти на квартиру? Вряд ли его в это время застанешь дома.
Постояв в раздумье, пошел в парк. Оттуда доносилась музыка. Самодеятельный оркестр колонистов играл старинную польку, а рядом, на площадке, чинно танцевала молодежь.
Это были те Гретхен, Амальхен, Гансы, Фрицы, среди которых рос Илья, с которыми учился в одной школе, с которыми делил свои мальчишеские радости и горести.
Он сразу привлек внимание танцующих. Его приветствовали улыбками, кивками. Илья шел по аллее. Колонисты постарше в праздничных костюмах прохаживались или сидели на скамейках. Они церемонно раскланивались с ним, словно встретились с каким-нибудь должностным лицом, а не с пареньком, росшим на их глазах.
Илья увидел небольшую группу молодежи: девушки и парни, окружив Курта Гутмана, громко хохотали над его остротами. Курту было двадцать три года, работал он на винном складе местного кооператива в Гандже и постоянно жил там, изредка приезжая в колонию. Излюбленным персонажем его анекдотов был несообразительный русский мужичонка. В более узком кругу шутки Гутмана были злобнее. Он, не стесняясь, высмеивал все русское, советское.
Илья не любил его. Кроме того, Гутман был нечист на руку. Илья не хотел подходить, но заметил в толпе вихрастого, загорелого парня в белой рубашке с распахнутым воротом.
— Привет, Фридрих! — окликнул его Илья.
Тот обернулся, обнял друга. Друзья отошли в сторону. Они были похожи: оба русоголовые, со вздернутыми носами и серыми глазами, только Илья выглядел более подтянутым и был не так смугл, как Фридрих, целыми днями работавший на солнце.
— Пойдем домой. Ты, наверно, устал с дороги, — пригласил Шульц, и они вышли из парка.
Жил Фридрих один. Когда-то половину этого дома занимала семья Светловых. Отцы Ильи и Фридриха были друзьями и первыми в колонии коммунистами. В двадцатых годах их мобилизовали в часть особого назначения, и оба они погибли в одной из схваток с бандитами. Вскоре умерла мать Фридриха, а потом и Ильи. Горе еще больше сблизило юношей. В последних классах средней школы они вступили в комсомол, а по окончании школы Илья уехал в Баку, где по путевке комсомола служил в органах ОГПУ. Фридрих остался работать в винодельческом товариществе.
— Как Ольга? — спросил Илья, усевшись в старинное кресло, которым, видимо, пользовался еще дед Фридриха. Ольга была невестой Фридриха.
— Собираюсь навестить ее. Она у родителей в Тифлисе.
— Как давно я здесь не был, — сказал Илья, осматривая комнату.
— Да, два года. Ты уехал в 1927 году.
— Что у тебя нового?
— Ничего особенного, если не считать письма от дяди Ганса из Германии. Он приглашает меня и маму к себе. Дядя не знает, что мама умерла. Ему известно только о смерти отца. Мать написала ему тогда, но не сообщила об обстоятельствах смерти. Дядя пишет, что остался совсем один, и обещает помочь мне получить высшее образование.
— Ну, и что ты ответил?
— Пока ничего. Ты же знаешь, ехать туда я не могу. Это значит потерять Ольгу. Да и делать мне там нечего. Высшее образование я получу и дома.
Илья задумался.
— Ты пока не отвечай дяде и никому об этом не говори. Хорошо? — неожиданно попросил он.
— Почему? — удивился Фридрих.
— У меня есть соображения. Я расскажу тебе потом.
— Интересно, скажи сейчас, в чем дело? — не успокаивался Фридрих.
— Имей терпение. Обязательно исполни мою просьбу: никто в колонии не должен знать о письме. — И Илья, чтобы переменить тему разговора, стал расспрашивать об общих знакомых.
Приехав в Баку, Светлов доложил своему руководству по службе о письме Ганса Шульца, дяди Фридриха. Ему ответили: подумаем.
Прошло около месяца. Неожиданно Илью вызвал Алиев, один из руководителей Азербайджанского ГПУ.
Илья немного волновался. Он никак не мог понять, с чем связан этот вызов. О письме он успел забыть.
— Товарищ Светлов, решено использовать приглашение Ганса Шульца, — сказал Алиев, мужчина уже в летах, с густой шевелюрой. Азербайджанец по национальности, он говорил по-русски с легким акцентом.
У Ильи от удовольствия и гордости вспыхнули щеки.
Помедлив, Алиев продолжал:
— Вместо Фридриха в Германию поедете вы.
Илья растерялся: слишком неожиданно это было. Мысль о возможности такой поездки никогда не приходила ему в голову.
— Почему именно я? — вырвалось у него помимо воли.
— Вы росли среди немцев, учились в немецкой школе, владеете немецким языком не хуже родного, хорошо знаете семью Фридриха и даже похожи на него. Правда, Ганс Шульц не знает своего племянника в лицо, но все же сходство имеет существенное значение. А самое главное — вы отвечаете требованиям, которые предъявляются к человеку, нужному для такой миссии. Вы работаете у нас более двух лет, и мы успели присмотреться к вам. Вы, конечно, понимаете, что работа за границей трудная и опасная. Подумайте, прежде чем принять решение.
Какой-то безотчетный страх охватил Илью. Но не опасность пугала юношу. Ему казалось, что Алиев переоценил его силы. А если он не оправдает надежд, которые возлагают на него?
— Я согласен, товарищ Алиев, — поспешил он ответить, боясь, что промедление или неуверенность могут расценить как трусость.
Выйдя от Алиева, Илья, следуя полученным инструкциям, написал Фридриху, чтобы он приехал в Баку и захватил с собой письмо дяди.
Через несколько дней Илья и Фридрих беседовали с Алиевым.
— Вы, товарищ Шульц, должны понимать, — сказал Алиев, — что фашизм, настойчиво стремящийся к власти в Германии, — самый опасный наш враг. Вам, как пропагандисту, не раз, видимо, приходилось разъяснять это в комсомольских кружках.
Фридрих кивнул.
— А о деятельности врага надо быть хорошо информированным. Вот у нас и возникла идея воспользоваться приглашением вашего дяди и послать в Германию вместо вас разведчика. Дяде никаких неприятностей причинено не будет. Как вы на это смотрите?
Фридрих был подготовлен к этому вопросу. Уже после первого разговора с Ильей он понял, что у того возникла мысль использовать приглашение в Германию, коль скоро его друг не хочет туда ехать. Фридрих долго думал и решил, что Илья, пожалуй, прав. Поэтому теперь он ответил без всяких колебаний:
— Я не возражаю, тем более что не собираюсь ехать в Германию. Готов помочь, если будет нужно.
— Ваша помощь, конечно, потребуется. Кроме того, вам придется уехать из колонии. Там должны считать, что вы в Германии. Мы вас устроим на учебу в Новосибирск.
— Но у меня невеста.
— Поедете в Новосибирск вместе с ней.
Фридрих даже улыбнулся: это ему не пришло в голову.
— Мы наметили послать вместо вас в Германию Илью Светлова.
Фридрих был удивлен. Он почему-то думал, что пошлют другого человека. Первая мысль, которая мелькнула в его сознании: он теперь долго не увидит друга.
— Вам нужно будет сообщить товарищу Светлову как можно больше сведений о вашей семье и о родственниках.
— Он хорошо знает мою семью. Мы жили с ним в одном доме.
— Все-таки кое-что надо уточнить.
…Перебирая все это в памяти, Илья наконец заснул.
На следующий день Ганс Шульц уехал. Илья, не выходивший до этого в город, решил выйти на несколько минут и отправить в Берлин по адресу, названному ему в Москве, открытку с извещением о своем прибытии. До этого Илья проверил, нет ли наблюдения за домом, но никакой слежки не обнаружил.