Страница 79 из 146
— Не гражданин, а имущество, — возразил Эмми. — Что-то вроде раба.
Саймон замычал — это был единственный доступный ему способ выразить протест.
— Разве в Галактике есть рабство, господин Медо?
— Официально — нет. Насколько я знаю, офицер Энхеургл, у вас его тоже формально упразднили… Вот и в Галактике то же самое!
Все трое рассмеялись, словно во фразе Эмми содержался некий забавный подтекст.
— Там у вас рубка? — спросил после паузы Энхеургл.
— Да. Пожалуйста, посмотрите.
— Досмотр закончен. Рекомендую вам связаться в Мигоне с Корпорацией Гостеприимства, она оказывает всевозможные любезные услуги инопланетным туристам. И не забывайте о том, что людям нельзя употреблять наши вина и приправы, это может вызвать у вас вкусовой шок. Было очень приятно с вами познакомиться, господин Медо.
— Взаимно, господа офицеры.
Они вышли в коридор, продолжая обмениваться комплиментами. Вернулся Эмми уже один. «Цербер» снял с Саймона шлем и содрал с губ скотч.
— Я получил разрешение на посадку, — Медо с ухмылкой покачал головой. — Догматики… Стал бы я тащить сюда установку!.. Но они оба очень даже ничего, особенно этот Амсенинх… Саймон, не удивляйся, шлем нужен был ради твоего же спокойствия. Это не люди — если бы ты их увидел, у тебя началась бы истерика.
— Почему они на меня закрыли глаза, раз они патруль? — прохрипел Саймон.
— Потому что я сделал им ценные подарки. И еще потому, что я, в отличие от тебя, умею быть обаятельным. Млиаг, отпусти его и дай ему пить.
Эмми направился в рубку, а Саймон пошевелил затекшими руками, неловко схватил поданный «цербером» стаканчик и осушил, вместе с водой глотая слезы. Все пограничники — взяточники, к какой бы расе ни принадлежали, он никогда в этом не сомневался.
Напившись, он погрузился в болезненное неустойчивое оцепенение, готовое в любой момент смениться хаотичным брожением дурных предчувствий. Потом Эмми вышел из рубки и бросил:
— Мы сели. Идем.
Клисс замешкался, но Млиаг оторвал его от кресла и поволок к двери.
Снаружи было тепло, как в незийских тропиках. Отливающее изумрудной зеленью солнце висело низко над горизонтом. Небо напоминало тронутый зеленоватой плесенью сыр, а там, где не то всходило, не то садилось здешнее светило, оно расслаивалось на темные и светлые малахитовые полосы. Смесь странных сладких запахов, как в парфюмерном магазине для негуманоидов. Ветвящаяся голубая трава, группы деревьев с мясистыми пластинками вместо листьев, на ветках сидят птицы с кожистыми перепончатыми крыльями, и такие же парят в небе — только их плачущие крики и тревожат тишину. Справа от яхты раскинулось болото, оккупированное цветущими зарослями всех оттенков радуги, слева, за чередой холмов, до самого горизонта блестит водная гладь.
Не нравилось Саймону это место. Совершенно не нравилось.
— Когда-то все это принадлежало мне, — голос Эмми звучал ностальгически грустно, — и это была лишь мизерная часть моих владений! Я любил здесь гулять, в одиночку или с гостями. Вон за теми холмами находится моя вилла, а на берегу моря стояла древняя колоннада, полуразрушенная, черная, зловещая, но при этом безумно красивая… Узнаю, кому она помешала — поджарю на медленном огне. Как, однако, изменилось мое зрительное восприятие… Отличия почти неуловимы, но вижу я не так, как раньше.
Он уставился на свою руку, слегка позеленевшую в лучах местного солнца. Саймон увидел, что он успел надеть перстни из темного металла, с сумрачно-синими сапфирами и черными алмазами — за такие побрякушки можно немало выручить… Поворачивая кисть, Медо любовался игрой солнечных искр в драгоценных камнях: псих, что с него взять! Если бы не «цербер», Саймон за это время сделал бы ноги.
— Когда-нибудь все это опять станет моим, — опустив, наконец, руку, сказал Эмми. — Саймон, этот пейзаж тебе ничего не напоминает?
Он кивнул на охваченное буйным цветением болото.
— Я же не знал, что он настоящий… — прошептал Клисс.
— Если помнишь, мы поспорили на твое левое ухо. Прими мои соболезнования, Саймон, ты проиграл пари. Я ведь обещал тебе пикник на природе?
— Господин Медо, не надо… — Саймона волной накрыла обморочная слабость, и он уселся бы на землю, но «цербер» вытянул манипулятор, ухватил его за шиворот и теперь держал почти на весу. — Вы уже отомстили мне!
— Ты понес наказание за теракт на вилле, а за все остальное тебе еще предстоит расплатиться, — Медо улыбнулся, и Клисс не видел в его тронутом зеленью лице ни проблеска жалости. — С первых же минут нашего знакомства ты обрушил на меня такой поток отвратительных оскорблений, что я поначалу был в шоке. Чтобы меня так беспардонно смешивали с грязью! Потом мне стало даже интересно, однако все имеет свой предел и свою цену. Саймон, меня нельзя безнаказанно оскорблять.
— Когда я вас оскорблял? Ничего такого не было!
— Увы, ты истинный питомец своего шефа… Я ведь хорошо знал твоего покойного шефа — я еще не говорил тебе об этом?
Саймон убито помотал головой.
— Я видел, как умирал твой шеф. Жалкое было зрелище.
Это неправда. Этого просто не могло быть! Шеф, со всех сторон обложенный Космополом, киборгами, мутантами и прочей сволочью, умирал в своем бункере на Валгре, и рядом с ним не было никого… кроме Лиргисо, который его убил.
— До тебя только сейчас дошло, кто я такой? — золотисто-желтые глаза (у людей не бывает радужки такого цвета, и Клисс почему-то был уверен, что контактные линзы тут ни при чем) смотрели на него изучающе и насмешливо. — Помнится, твой шеф, он же мой многострадальный патрон, утверждал, что эксцессеры из «Перископа» — это интеллектуальные сливки человеческой расы. Я бы добавил — прокисшие сливки! Впрочем, бедный патрон не блистал умом, хотя и умел выглядеть интеллектуалом. На меня он всегда наводил тоску.
Эта желтоглазая тварь — не человек. Зеленая нежить с когтями на шестипалых руках, костистым гребнем на лысой голове и подвижными червеобразными отростками вместо ушей — таким он был раньше, пока не вселился в краденое человеческое тело. Клисса чуть не стошнило, он рванулся в сторону, забился в захватах «цербера». Удар по лицу заставил его всхлипнуть и обмякнуть.